***
Следователь Анатолий Викторович Филиппов задумчиво покрутил авторучку между пальцами, а затем снова засунул многострадальную писчую принадлежность в усатый рот, прикусив и так изгрызенный до невозможности колпачок пожелтевшими от  табака и пасты «Жемчуг» зубами.  Колпачок жалобно хрустнул под напором крепких, как и положено настоящему блюстителю порядка, челюстей и затих. Видимо, он уже привык к своей страдальческой участи и посему старался производить как можно меньше докучливого шума – всё равно не поможет; рано или поздно он окажется там, где и все его предшественники, - в мусорном ведре.
Анатолий Викторович размышлял. Тяжёлые думы терзали его честное, трепетное сердце. Ему хотелось идти обедать, да ещё и покурить бы не мешало, но все карты спутал назойливый адвокатишка, так некстати пригрозивший явиться с кучей ходатайств, заявлений и иных бумажек-телег, каждая из которых несомненно будет занимать пару страниц убористым почерком и содержать стройные ряды статей из всевозможных законов и закончиков. Анатолий Викторович с ужасом понимал, что ему предстоит не только читать кипу бумаги, по размеру сопоставимой с Вавилонской башней, но ещё и вникать в смысл всех этих закорючек и точек, составленных в слова и фразы. Он предчувствовал недоброе, и готовился к очередной схватке не на жизнь, а на смерть, аки  Давид готовился к эпохальной битве с Голиафом.
За долгие годы работы в родной следственной части, со знакомыми до боли обшарпанными стенами и вонючими камерами предварительного заключения, Анатолий Викторович сделал для себя один точный и непоколебимый вывод: адвокаты и иже с ними – приспешники дьявола, зло в чистом виде. Они возникают всегда и везде, но будто из неоткуда, у них сальные пронырливые глазёнки, потные загребущие ручки и злые, истекающие ядом языки. Анатолий Викторович не удивился бы, если бы однажды изо рта адвоката вместе с потоками витиеватой речи вырвался раздвоенный, жалообразный язык, а из ушей повалила бы сера. Адвокаты – это бич современного общества. Из-за них дела длятся годами, исключая даже малую возможность сдачи в архив, потому что тут же получишь десять кляуз в разные инстанции. По вине этих мерзавцев Анатолий Викторович уже успел пострадать. Кинувшись на амбразуры, дабы защитить неприступные стены российской юстиции, давшие трещину, он получил вместо заслуженных лавров лишь сухой выговор от собственного начальства: он-де плохо работает и обязан незамедлительно исправиться. И кто же был виноват во всех бедах честного следователя? Конечно же, эти проклятые кляузники.
Одним словом, Анатолий Викторович адвокатов и их прихлебателей, как он, бывало, называл всех певцов непреклонной Фемиды, недолюбливал, на что, однако имелись объективные причины.
Он тяжело вздохнул и бросил взгляд печальных, исполненных прискорбного стоицизма, глаз на кипу документов, гнездившихся на его столе, что ласточки под стрехами по весне. Делать было нечего – нужно было приниматься за опостылевшую, малооплачиваемую, но благородную работу. Но ничего, потомки ещё оценят по достоинству его труды, запомнят Анатолия Викторовича в веках, поставят ему памятник. Он мечтательно причмокнул губами, но тут же был вынужден вернуться в реальность: два громких звука одновременно терзали его чуткий слух: с одной стороны, утробно ворчал желудок, возвещая тем самым своему хозяину, что момент приёма пищи настал, с другой – в дверь уже добрых пять минут кто-то нагло и напористо ломился.
За сим последовал ещё один тяжёлый вздох, небрежный взмах руки в районе галстука, завязанного на толстой шее французским узлом и лениво-строгое: «Войдите…». И тут же, словно чёртик из коробочки, в тесную комнату, заваленную бумагами и с решётками на окнах, дабы избежать участившихся краж ценной оргтехники выпуска 1996 года, впорхнул в клубах аромата от “Hugo Boss” щупленький, лощёный юнец. Его волосы лоснились от геля, лака, или чем там ещё пользуются девицы, глазки кокетливо блестели, а в руках был крепко сжат кейс от модного дизайнера. Каблуки стучали, свет, падающий от отбеленных зубов, слепил глаза, а пухлые губки ещё не решили – улыбаться им искренне и участливо или остаться пренебрежительно сжатыми. Наконец, молодой человек широко оскалился и зачастил:
- Могу я поговорить со следователем Филипповым? Я по делу Ворониной, ну, то, что по 132 УК РФ. Хотим отложить судебное заседание. Потерпевшая наша заболела тяжело, вот и справочка имеется. Извольте взглянуть… -  юнец подлетел к Анатолию Викторовичу, нетерпеливо остановился, чуть ли не пританцовывая на месте, и сунул ему в лицо какой-то листочек.
«Подтереться бы им», - мечтательно подумал про себя доблестный блюститель порядка, но вслух лишь сурово спросил:
- А Вы кто такой, собственно, будете, уважаемый? Уж не адвокат ли? Мне казалось, что интересы потерпевшей Аристарх Илларионович представляет, или я ошибаюсь? – Анатолий Викторович наслаждался произведённым эффектом. Юнец как-то весь сдулся, скукожился, весь его блеск в одну секунду померк.
- Аристарх Илларионович не смог прийти, - выдавил он из себя, в то время, как его лоб начал обильно потеть, а глазки затравленно забегали, - Но я его помощник! – уже более бодро, вновь набираясь наглости, пропел посетитель.
Юнец и сам не знал, что угодил в хитро расставленную умудрённым опытом и общением с представителями следователем. Анатолий Викторович ликовал! Теперь он имел право выгнать этого проклятого мальчишку за дверь, а сам пойти приспокойненько обедать. Да и покурить не плохо было бы, - напомнил он сам себе.
- Так Вы всё-таки не адвокат, молодой человек? – ехидно спросил он у стиляги, как называли оных персонажей ещё при советской власти, - Тогда попрошу меня извинить, но в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, - Анатолий Викторович растягивал удовольствие, как только мог, - я не имею права давать Вам какую-либо информацию по делу, так как такую информацию может получить только лишь адвокат потерпевшей.
-Но у меня есть доверенность! – чемоданчик от модного дизайнера раскрылся, и оттуда выпорхнула бумага с гербовой печатью нотариуса – всё чин-чинарём.
- А у меня, уважаемый, начинается обеденный перерыв! – парировал Анатолий Викторович бесстрастно, бросая хмурый взгляд на часы, висевшие над входной дверью, которые показывали ровно час дня.
Неожиданно Анатолий Викторович заметил ещё одного посетителя, видимо вошедшего со стилягой. На вид ему было лет сорок, кожа мучнисто-белого цвета, под глазами залегли тёмные синяки, а взгляд заставлял отвернуться от неприятного типчика как можно быстрее. «Уголовник, как пить дать!» - подумал про себя блюститель порядка и тут же внутренне возмутился. Этот юнец не только притащился сам, но, наверняка, ещё и этого привёл. Назовёт каким-нибудь экспертом, и пиши пропало – зависнет бедный Анатолий Викторович с ними до темноты, так и не сходив в святая святых –столовую родного ОВД.
- А это ещё кто? – раздражённо спросил он у стиляги. Пора было завязывать с вежливым сюсюканьем и переходить к более решительным действиям – а иначе, обеда не видать!
Юнец с непонимающим видом дважды обернулся вокруг своей оси и робко так проблеял:
- Так здесь же никого нет…
Анатолий Викторович разозлился ещё больше – что же, теперь этот молодчик с ним ещё шутки шутить будет?!
- Да вот же он! – почти крикнул следователь, указывая рукой на дверь. Там всё ещё стоял мужик с осоловелыми глазами и бледной кожей. Стоял-стоял, а потом вдруг исчез.
Анатолий Викторович не поверил своим глазам, зажмурился, снова открыл – мужика как не бывало. Блюститель порядка схватился за сердце.