Серия вторая. Коммодор или пират?
Ну вот, собственно, после затянувшегося вступления, начинаю отвечать на вопросы.
1. Однажды коммодор отпустил пирата, приговоренного к повешению. Почему?
Вам покажется странным то, что я сейчас скажу: коммодор не отпускал пирата.
Однажды коммодор Норрингтон понял, осознал, что есть свобода. То есть он, конечно, как и любой человек, представлял себе, что свобода – это возможность принимать любые решения самостоятельно, не по указке кого-то там. Но тут он вдруг понял, что свобода – это нечто более глубокое, свобода – это не воля, это такая штука, которая даже в неволе остается с тобой, перед внутренней свободой отступает даже свойственная любому человеку боязнь смерти.
Джек Воробей кривляется даже в свой последний час. Ибо ему все равно. А все равно ему потому, что нечего терять. Оговорюсь: так видит и понимает это коммодор Норрингтон, что там Джек думает, я сейчас даже восстанавливать не буду, ибо это «Война и мир» получится 
Не могу удержаться, приведу пример из литературы. В романе Ричардсона «Кларисса» очень похожая ситуация описывается (похожая, понятно, не сюжетно, а по идее): там бедную девушку соблазнил Ловелас (тут это имя собственное), а она верующая была, никак для себя принять не могла, что вот оно так. И она говорит ему потрясающую фразу (за точность цитаты не ручаюсь): Вы можете все что угодно сделать с моим телом, но душу мою вы не получите никогда. Вона какая свобода-то внутренняя. Так, все, останавливаюсь с Ричардсоном, а то меня унесет в неведомые дали ))))
Очень похоже на: можно повесить пирата, но свободу у него не отнять. Норрингтону на тот момент важно именно это (и с долгом коммодора никак не вяжутся подобные размышлизмы). Доказываю:
- Это подло! – восклицает Элизабет.
- Коммодора Норрингтона обязывает закон, - спокойно отвечает губернатор, - как и нас всех.
А Норрингтон опускает глаза. Важность любых законов на этот момент благополучно им отменена, уже отменена. Не тогда Норрингтон все решает, когда дает «один денек форы», ибо, если бы все это не было продумано заранее, коммодор поступил бы так, как обязывает долг («Поймать пирата!»). Но – нет. Потому, когда пират попытается сбежать, он его не задерживает, ибо это уже не важно, сбежал, не сбежал, важно другое: пират свободен.
Я уже писала о сцене на крепостной стене (коммодоров рок эта стена, иначе не скажешь).
Процитирую себя же и себя же дополню (просто эгоцентризм какой-то )
Сцена, когда Воробей, оступившись (и, вполне возможно, намеренно оступившись), падает в море… Тогда на горизонте появляется корабль. «Жемчужина». Понятно, что коммодор судно узнает. И вот он смотрит вдаль. О чем он думает? О мисс Суонн? Опять же, вряд ли. Иначе ну что, ну ушел Воробей, ну и фиг бы с ним, не до него сейчас (либо же «поймать пирата»). Потому что она-меня-не-любит. Там же Джиллет суетится как может, говорит, что не уйдет пират все равно. Коммодору достаточно просто махнуть рукой – и все. Пират будет пойман. Но нет.
И вот стоит коммодор, глядит «куда-то», а тут губернатор Суонн. Вряд ли ему понятно, что к чему, но родственника несостоявшегося жаль. И он говорит просто, чтобы успокоить, ничего не значащие слова, что вот, пиратство иногда может быть благородным делом… По сути, он думает, что все происходящее (вот такая неожиданно дарованная пирату свобода) – из-за Элизабет. Он утешает, смысл, я думаю, в том, чтобы донести до коммодора одну ценную мысль: не бойся, друг мой. Трибунал тебе не грозит. Этот мерзкий пират спас Элизабет, так вот я не допущу, чтобы за то, что произошло, ты ответил. К тому же Элизабет.. Она погорячилась, ну что вот так, сразу, перед всем честным народом… Я тебя понимаю, успокойся, все будет ок.
Норрингтон же слышит как раз не подтекст, он слышит прямую речь. И – срывается с места, бежит… к Уильяму и говорит, что вот, ты – честный человек (смысл таков), но напрашивается продолжение «а вот я…». Он не продолжает, спешно покидает место действия.
Далее – ключевое. Коммодора спрашивают, а как же, собственно, поступить с пиратом? Джиллет все успокоиться не может, поймать-то легко. Джиллет – ну просто настоящая гордость британского флота, без внутренних противоречий, живет человек чувством долга.
А коммодор ему возьми да и ответь: «Дадим ему денек форы». Ну почему? Почему не «а чего вы, кракена вам на голову, тут стоите и еще меня спрашиваете, что вам делать?»
Или же: «ну ушел – и ушел, не до него сейчас». Нет, он говорит именно про денек форы. Это обдуманная мысль. Подтекст: я все равно поймаю его. Позвольте лирическое отступление: коготок увяз – всей птичке пропасть. Коммодор отпустил пирата именно для того, чтобы поймать потом. Для того ли, чтобы самоутвердиться (я поймал тебя сам, не ты был беспомощен и сдался, а вот, в честном бою), для того ли, чтобы не выглядеть в глазах других Отелло (не буду вымещать на тебе свою злость и разочарование), для того ли, чтобы (еще одна версия, пока молчу).
Так вот, еще одна версия. Однажды коммодор Норрингтон сделал выбор между свободой и несвободой. Неизвестно, решился бы он на это или нет, ему «помогла» Лизавета, которая вот так вот сплеча разрубила единственную ниточку, связывающую коммодора флота Ее Величества с Джеймсом Норрингтоном (это, как ни странно, разные люди, то есть человек-то один, но мировоззрение у него уже другое). Свадьба отменяла самую возможность выбора, коммодор это понимал, и нельзя сказать, что это его огорчало. Отнюдь. Он просто закрепил бы свои позиции (я о духе говорю) – и, возможно, сомневался бы в дальнейшем, правильно ли поступил, но отступать было бы некуда. И коммодор спал бы спокойно. Но судьба (в лице наших обожаемых сценаристов) распорядилась иначе. А кроме Лизаветы и слова, данного ей, ничто больше не удерживало коммодора от самостоятельного решения: жить так, как раньше, но постоянно размышляя о том, чего ты лишен, - или же круто изменить жизнь, поменять абсолютно все, последовать за призрачной свободой, обрести ее – и потерять то, чем жил до роковой встречи с пиратом Джеком Воробьем. Стоит ли надежда на обретение свободы всей прошлой жизни? И коммодор Норрингтон решает: да, стоит.
Джек Воробей, грязный отвратительный пират, не вызывает больше в коммодоре внутреннего противоречия (как вот ОНО может обладать чем-то, чего я лишен?). Джек Воробей становится для Норрингтона СИМВОЛОМ. Не важны коммодору личные качества и характеристики Воробья, он не видит в нем более не то, что пирата, человека (очень грубое, дерзкое обобщение, но зато верное), только воплощение той свободы, ради обретения которой не страшно даже умереть (вспомним Воробья на эшафоте).
2. Осознав всю недопустимость подобного поступка, коммодор Норрингтон бросается в погоню за пиратом. Зачем? Он испугался трибунала – или, возможно, руководствовался какими-то иными мотивами? Если да, то какими же именно?
Осознав всю невозможность жить вдали от Джека Воробья, мистер Норрингтон (уже не коммодор, ты что, не слушал?) бросается в погоню за пиратом. Жить вдали – это не значит «жить со мной, умереть со мной». Я уже боюсь очередного обвинения в слэше, так что перестраховываюсь, поясняя: коммодору Норрингтону нужна разгадка тайны этой самой внутренней свободы. Да, Джек – символ, но почему именно он? Как он обрел свободу? Откуда она у него появилась? (ну и еще 1000 подобных вопросов). Разгадать, понятно, можно только находясь рядом, наблюдая, замечая все отличия Воробья от других людей, от себя самого. Вовсе коммодор не хочет самоутвердиться (ага, а вот я теперь тебя в честном бою победил!), он просто хочет понять, что есть свобода.
3. Судно коммодора попадает в бурю. И, вместо того, чтобы вернутся в Порт-Роял, доложить обо всем начальству, что было бы очень логичным поступком, коммодор отправляется на Тортугу – и ударяется в загул. Почему? Опять же, чем он руководствовался в выборе именно такого решения?
Вполне возможно, что коммодор вернулся в Порт-Роял, предстал перед трибуналом – ну и понятно, что дальше. Вполне возможно, что сразу добрался до Тортуги. Это совсем не важно, что и в какой последовательности было тогда, потому как на Тортуге Норрингтон оказался все равно. А почему? Да потому что где ему еще найти Джека Воробья? Ясное дело, что рано или поздно пират объявится на Тортуге. Вот, собственно, коммодор его и ждет. И как он его ждет! Не просто сидит на берегу, камешки по воде пускает и загадывает: если три раза ударится камешек о воду, то Джек прибудет на этой неделе, если четыре – то на следующей, а если один – то через месяц только ждать надобно. Норрингтон ждет его активно: гуляет по кабакам, пьет, устраивает драки… Развлекается, да? Отнюдь. Тортуга – это не три дома в один ряд, кабаков там полно, неизвестно, где и когда появится пират. Мало того, а вдруг он не в кабаке объявится, а решит нанести дружеский визит губернатору острова? Сидеть на причале и ждать «Жемчужину»? Не комильфо. Норрингтон собирает сведения, становится «своим» в шумных компашках, дабы узнать, когда и где появится Джек Воробей. И ему это удается.
Пират на Тортуге не развлекается, набирает команду, а, памятуя о трех днях, данных Джонсом на «сбор» душ, понятно, что на острове Воробей пробудет от силы пол дня. И – Норрингтон появляется в нужном месте в нужное время. Случайность, судьба, особое состояние атмосферы? Вряд ли. Норрингтон приложил слишком много усилий, дабы вот так непринужденно встретиться с пиратом.
Я все это к чему веду. К вопросам 4 и 5. Разделаемся разом.
4. Однажды в кабаке на Тортуге появляется пират, ранее помилованный коммодором. Появляется не просто так, а с целью набрать команду. И – Норрингтон нанимается к нему на службу. Если коммодором руководит ненависть, желание уничтожить пирата, который разрушил его жизнь, то почему бы не расправиться с ним прямо тут, в кабаке? Зачем подобные сложности? Тут надо учесть обязательно, что какое-то чувство, какую-то сильную эмоцию (я поэтому и написала ранее про ненависть, хотя не факт, что это ненависть, вот еще интересно, что за эмоция) Норрингтон все же выплескивает, он затевает грандиозную драку с толпой народа, которая, ясное дело, не может закончиться его победой.
5. Следующий нелогичный поступок, как это ни странно, совершает капитан Джек Воробей, тот самый помилованный коммодором пират. Он все же берет коммодора на «Жемчужину». Зачем? Жалость, благотворительность, желание отплатить добром за добро?
Однажды пират в одном из кабаков на Тортуге встречает Джеймса Норрингтона, старого своего знакомого. Понимает, конечно, что, может, судьба, но он и Норрингтона видит. Важно Джеймсу наняться на «Жемчужину», значиццо не случайно коммодор бывший оказался именно в этом кабаке именно в это время. А почему так важно-то? Оно понятно: службу оставил, бросил все, чтобы его, Джека, найти. Потому как усилия пирата даром не пропали, погнался коммодор бывший за свободой. Взять в команду? Да нивапрос. Норрингтон уже не враг, отнюдь, он такой же пират, джентльмен удачи как и сам Джек Воробей. Но есть одно выгодное качество, отличающее Норрингтона от остальных пиратов: он не чтит Кодекс. Не побежит он, в беде не бросит и лишнего не спросит. А сражается-то как лев… В общем, филейную часть Джека Воробья при случае неплохо прикроет (перечитала и поняла, какую двусмысленную фразу выдала. Не читала бы слэш - написала бы про филейную часть даже не вздрогнув. А тут… Други, я фигурально выразилась, не подумайте чего лишнего ). Итак – «Ты нанят!» И – начинается излюбленная Джеком Воробьем игра в униженных и оскорбленных, без спектакля нет буфета, ой, то есть Джек Воробей не был бы самим собой, если бы тут же не начал клоуна изображать (но не просто так, понятно, Джек Воробей никогда ничего не делает просто так).
«Ой, Джеймс, не убивай, пощади, умоляю! А я тибе канфетку дам! Я так тибя баюс, што аж нимагу, потому и беру в команду, ты не думай, что я понял твою мотивацию, нифига я не понял, напугал ты просто меня до икоты, выбора не оставил…» Понятно, что цель очередного фарса состоит в том, чтобы Норрингтон не понял, почему Джек берет его в команду. Почему? А пират – хитрый лис, зачем лишний раз называть вещи своими именами, неизвестно еще, как дело повернется!
Джеймс Норрингтон, как мы понимаем, убивать пирата не собирается. Тайна свободы тогда останется неразгаданной. Потому и нанимается к нему на судно. Нужны ему ответы на всяческие вопросы о свободе, личностном самоопределении и т.п.
А что же он выплескивает-то? Что за эмоция такая загадочная?
Други, пусть да возрадуются наши сердца! Единственный раз бывший коммодор флота Ее Величества Джеймс Норрингтон был абсолютно, безоговорочно, бесспорно счастлив. Это было тогда, в кабаке, на Тортуге (это было у моря, где лазурная пена, где встречается редко городской экипаж…). Почему? Так ведь самые заветные его мечты и желания воплотились. Он получил возможность понять (и, возможно, обрести) заветную свободу, ради которой пожертвовал всей своей прошлой жизнью. Предел мечтаний. Предельное нервное напряжение, разрядка, наступившая вот так, вдруг… Драка с бутылкой (вот интересно, это бутылка – или иначе называется, не знаю) в руке, он единственное, что тосты не произносит, но ему и не до тостов. Ему просто офигительно хорошо. И нервное напряжение последних месяцев выплескивается вот в этой сумасшедшей, глупой, безнадежной драке.
*кстати, други, сцена, где Норрингтон и Элизабет окружены пиратами, не напоминает вам сцену с Джеком и Уильямом, которые окружены солдатами?*
Ну вот, собственно, мои ответы на вопросы.
Если вам интересно (и я не утомила вас окончательно своими размышлизмами), то могу продолжить, рассказать теорию о том, почему Норрингтон отправляет на смерть «возлюбленную», почему так подленько сердце товарисч умыкнул, почему вернулся к Беккету…
Жду комментов оченно!
Отредактировано Tari (2007-09-16 18:22:56)
Норрингтон, когда нанимался на Жемчужину, был пьян! В сосиску! Блевал на бочки и, шатаясь, гаркал: "Во, б%%%, качка!", и я вообще сомневаюсь, что у него были какие-то причины вступить в команду Джека. Ну просто, наверно, во-первых, - знакомые лица. Когда человек пьян, драка тут вокруг, ему надавалали, у него фингалайзеры по всем щщам, - конечно он потащится за знакомыми лицами. Потому что ему-то все равно теперь куда, - в смысле, в таком состоянии, - а тут...в общем, само собой, пьяный в такую сосиску Норрингтон с Тортуги потянется за старыми знакомцами. За компанию. Ну как на гулянках бывает - все встали, пошли куда-то, и он с ними. Это же они его типа компания на этот вечер, они же сказали "Норри, какая встреча!", он воспринял это как ай-да с нами и поплелся.