- А я точно буду КАК мертвый? - сощурился я.
- Хлебом клянусь! - вернул клятву Зеки.
- Только, уж прости, но надо тебя слегка помять, чтобы ни у кого не возникло сомнений на твой счет, - длинный, как жердь, Азис размотал плеть.
Я попятился.
- Думаю, это совсем не обязательно... Можно найти другой вариант, верно?
- Другой? – стражник усмехнулся, - И как мы объясним, почему ты сдох?
- Ну... от плохого питания? – предложил я.
Те только расхохотались в ответ.
- Вот что, не хочешь, как хочешь. Ребята, ведите его, куда вели!
- Нет-нет, нет-нет! – испугался я, - Я согласен! Только... э... не перестарайтесь!
- Я специалист, - процедил тот.
Я вздохнул и улегся лицом вниз на скамью, на которой только что сидел. Чего не сделаешь ради свободы. К тому же, от снадобья, что мне было обещано, я засну и ничего чувствовать не буду. Да и привыкать ли мне, бывшему рабу с плантаций?
Может быть, Азис и специалист, но явно не в том, чтобы НЕ перестараться.
- Может… хватит..? - простонал я, когда понял, что еще немного и снадобье не понадобиться.
- Хочешь на волю - терпи! - сообщил Азис.
Я послушно ткнулся лбом в доску скамьи - на волю я хотел.
Но через некоторое время я просто взвыл.
- Это нечестно!!! Если ты еще продолжишь, я просто не смогу убежать!
Азис нанес с размаху еще один удар, но потом все-таки отложил плеть.
- Жить захочешь – сможешь, - усмехнулся он. А потом, порывшись в поясном кошеле, достал пузырек с мутноватой жидкостью.
- Пей!
Я взял пузырек и повертел в руках. Под ложечкой тревожно засосало – а если яд окажется слишком сильным? Но спина сейчас болела так, что я уже готов был выпить что угодно, только бы забыться, не чувствовать этого.
Жидкость пахла какими-то травами, и вкус оказалась горьковатой. Осушив пузырек, я уронил голову на руки и стал ждать действия.
Постепенно меня начало клонить в сон, навалилась слабость... а потом я очнулся на холодной сырой земле. Причем, действительность вернулась в виде всевозможных болевых ощущений - прежде всего, конечно, в спине. Несколько долгих мгновений я был уверен, что я нахожусь на плантациях, и сейчас придется вставать и плестись в поле. Потом резко вспомнил все, что со мной приключилось. Со стоном приподнявшись, я сел и огляделся. Перед глазами все плясало и троилось, потребовалось время, чтобы сфокусировать взгляд. Это был, видимо, задний двор тюрьмы, куда свозят умерших за день, чтобы до заката успеть сбросить их в море - такой тут обычай. Вот, как раз несколько тел. От такого соседства меня передернуло. Оглядевшись и, убедившись, что никого нет поблизости, я со стоном поднялся на ноги и тут же сдавленно взвыл - на лодыжке был жуткого вида свежий ожог. Позвольте, откуда он взялся?
И тут я вспомнил, что во многих тюрьмах тела заключенных, прежде чем вынести наружу, прижигают каленым железом, дабы проверить, действительно ли выносят труп или это уловка узника, желающего убежать. Причем, прижигают безжалостно - если мертвый, он все равно ничего не почувствует, а если живой - точно уж не стерпит и заорет.
Сжав зубы, я сделал шаг, потом еще один... перед глазами все заплясало. Я посмотрел на горизонт. Солнце уже было низко, слишком низко. Времени медлить не было...
Ноги у меня подогнулись, и я упал на четвереньки. Нет, Джек, так не пойдет, вставай!
Я огляделся. Где же тут выход? Двор резко обрывался отвесной скалой в море. В другое время я мог бы попытаться просто прыгнуть в воду и уплыть, но сейчас не был уверен, что у меня хватит на это сил. С другой стороны возвышалась громада тюрьмы и забор с острыми пиками по верху.
Я подошел к обрыву, борясь с головокружением, и заглянул вниз. И понял, что удача все-таки при  мне: примерно на десять ярдов ниже края располагался карниз, который тянулся довольно далеко вдоль всего обрыва. Главное было - найти в себе силы спуститься на него. Я снова посмотрел на небо, сощурившись - глаза за месяц пребывания в полумраке отвыкли от света. Да, времени в обрез. Я пустил ноги с обрыва и начал нашаривать опору для них. О том, как на это отреагировал ожог, я запретил себе даже думать.
Камень, еще камень, какой-то выступ... Внезапно я понял, что рукам почему-то липко и скользко. Оказывается, за мной оставались кровавые следы... М-да, ничего хорошего, остается только надеяться, что никто не будет слишком приглядываться к здешним камням.
Наконец, мои ноги нащупали карниз. Я старался весь вес тела перенести на здоровую ногу, потому что опираться на обожженную было все тяжелее. А большая честь пути была еще впереди.
- Удача со мной, - как заклинание бормотал я себе под нос.
Карниз оказался достаточно широким, чтобы на нем можно было стоять. Что я и сделал, прижавшись спиной к холодным камням. Вот это я зря... Но повернуться было негде. Значит, придется идти так.
Пронизывающий ветер рвал волосы и пытался стащить меня вниз. Но долго стоять тут было рискованно, поэтому я осторожно двинулся по карнизу. Идти было бы довольно просто, если бы не еще одна напасть - ожог начал кровоточить, и я с каждым шагом я рисковал поскользнуться на собственной крови, а нагнуться и перевязать ногу не позволяла ширина карниза.
Я старался не смотреть вниз, на беснующиеся волны Черного моря или, как его тут называют, Кара-Дениз. И переставлял ноги, как заводная игрушка. Шаг, еще шаг и еще шаг... А, оглянувшись, я понял, что прошел всего лишь ярдов сто, не больше.
Я прикрыл глаза, чтобы отдохнуть хоть несколько секунд, но тут мне показалось, что ветер донес сверху голоса. Неужели стражники уже пришли?
Ужас перед возвращением ТУДА придал сил, и я опять двинулся вдоль обрыва. Сколько же еще осталось? Лучше просто не думать, не смотреть ни вперед, ни назад...
И снова борьба за каждый ярд пути. Как на зло, карниз сузился, и теперь из-под ног то и дело осыпались камни. Я продвигался боком, прижавшись спиной к камням, нащупывая руками выступы скалы, за которые можно хоть как-то держаться, и оставляя за собой кровавый след. К счастью, сейчас удавалось почти не обращать внимания на боль - все мысли были заняты тем, чтобы не свалиться вниз.
И тут моя рука нащупала пустоту.
Солнце еще не село, и, повернув голову, я понял, что передо мной щель в скале. Уступ шел дальше, а щель была не очень широкая, но все-таки я мог в нее протиснуться. Я замер, не зная, что теперь делать. Продолжать пробираться вдоль уступа или попробовать протиснуться туда, внутрь разлома? Но я не знал, что там и куда он меня приведет. Но, с другой стороны, я не знал и куда меня приведет этот карниз, что, если он просто обрывается где-то?
В конце концов, решающую роль в моих колебаниях сыграло то, что внутри этого разлома я, по крайней мере, не смогу свалиться вниз. То есть, хотелось верить, что не смогу... И все-таки, стоит рискнуть!
Я осторожно протиснулся сквозь щель, обернулся к морю... и замер, затаив дыхание. На горизонте, между морем и красноватым закатным небом, отчетливо виднелся силуэт корабля. Того корабля, который я с одного взгляда узнаю из тысячи.
- «Жемчужина»... красавица моя... – прошептал я, не смея поверить своим глазам. Значит, Гиббс сдержал слово, и они тут! Но надо было торопиться.
Внутри оказалась узкая, уходящая куда-то вглубь пещера. Двигаться приходилось на ощупь в кромешной темноте, нашаривая дорогу ногой. Пещера перешла в коридор, который забрал вправо и стал заметно понижаться. Идти было трудно - пол пещеры отнюдь не был приспособлен для хождения, да еще и босиком, да еще и с прожженной до кости ногой. Поэтому продвигался я куда медленнее, чем хотелось бы. Я запретил себе думать о том, что будет, если окажется, что пещера оканчивается тупиком. И правильно делал, потом что, спустя бесконечно долгое время спуска, я почувствовал на лице слабое дуновение.
Это придало мне сил, и я прибавил шагу. И вскоре впереди показалась полоска света, а потом, к огромному моему облегчению, выход из пещеры!
Оказавшись на поверхности, я просто упал на землю и замер, тяжело дыша. Не знаю, сколько времени я пролежал так, сил не было даже пошевелиться.
Но было кое-что сильнее боли. Осознание того, что я свободен. Свободен снова! Вернее, стану таким, если у меня все-таки хватит сил подняться...
Сжав зубы, я вскинул себя, заставив встать сначала на колени, а потом на ноги.
Пещера вывела меня на галечный пляж недалеко от рыбацких хижин. Их было две - бедные лачуги в окружении сушащихся сетей и пустых бочек для засолки рыбы. Прямо передо мной вверх килем лежали две шлюпки.
Взять одну и дойти до "Жемчужины"...
Я снова посмотрел на хижины. Лишить кого-то из их обитателей последнего куска хлеба? Я мог реквизировать корабль, но не бедняцкую шлюпку. Поэтому я принял единственно верное, как мне показалось, решение: выпутал из волос одну из монеток, которые вплетал в прическу для красоты и как талисманы. Положив ее на одну из шлюпок, я попытался перевернуть другую.
Это оказалось непростой задачей – при попытке напрячь мышцы спины, я, кажется, на какое-то мгновение даже потерял сознание от боли, а на правую ногу я просто не мог встать. Наконец, с третьей попытки, мне кое-как удалось перевернуть лодку и доволочь ее до воды. Теперь не забыть весла... как же я грести-то буду...
Перевалившись через борт, я какое-то время просто лежал, приходя в себя, потом взялся за весло. Я должен успеть, все остальное – потом.
Море было неспокойным, острые волны бросали шлюпку, как скорлупу ореха, и мне понадобилось все самообладание, чтобы справиться с веслами. Движения плечами давались с трудом, я чувствовал, как кровь течет на банку шлюпки, на которой я сидел, но желание достичь борта родного корабля, который, казалось, сам обладал способностью исцелять душу и тело, было сильнее боли.
Отойдя от берега где-то на кабельтов, я понял, что шлюпка протекает. Несильно, но ощутимо. Только бы успеть дотянуть до "Жечужины". Я обернулся, чтобы скорректировать курс. С борта меня не заметили, но корабль стоял на якоре, что не могло не радовать.
Между тем, быстро темнело, волнение стало стихать, а на воду опустился туман.
- Bugger! – выругался я сквозь зубы. Теперь с корабля меня не заметят, пока я не подплыву совсем близко. А если туман загустеет, то и мне будет сложно найти Жемчужину, но я надеялся, что до этого не дойдет. До утра мне не продержаться, слишком сильная течь.
- Bugger, bugger!.. – я чувствовал, что от боли и слабости начинают сдавать нервы. Нет, Джек, только не сейчас, осталось совсем немного дотянуть...
И в этот момент прямо передо мной из тумана прорисовался силуэт «Жемчужины». В первый момент я просто замер, не веря, что это правда, что мне удалось. А потом заорал во всю силу, какая еще осталась.
- Эй, на борту!!! Вы что, псы помойные, уснули там на вахте?! Поднимайте капитана на борт!!!
- Кэп? - послышался сверху голос Гиббса, как всегда нетрезвый.
- Нет, призрак Генриха VIII, - огрызнулся я, - давай штормтрап!
На самом деле, я готов был расцеловать боцмана, корабль и всю свою команду по очереди. Ведь все они - это моя вновь обретенная свобода!
Трап упал мне в руки, но тут я понял, что просто не смогу подняться. Но это надо было сделать - последний рывок. В шлюпке и так уже воды почти по борта. Я ухватился за выбленку трапа
-Почему так долго, капитан? - услышал я вопрос Гиббса сквозь пелену усталости и боли, буквально вываливаясь на палубу.
Кто-то услужливо набросил мне на плечи мой камзол, отчего я чуть не взвыл, но, с другой стороны, порадовался, что он скроет кровь на рубашке.
Я напустил на себя беспечный вид.
-Возникли некоторые сложности, но все путем.

(Продолжение следует)

Глава 3
Путь до каюты полностью стерся из моей памяти. Осознал я себя только лежащим на койке лицом вниз. Я со стоном поднялся и заставил себя протянуть руку, чтобы взять початую бутылку рома, которая - мне повезло! - стояла на полу возле изголовья.
Сначала я сделал долгий глоток и только потом посмотрел, что же там с моей ногой.
Да... лучше бы не смотрел. Ожог почернел и кровоточил, кожа вокруг была красная и воспаленная. Мда... Я посмотрел на бутылку у себя в руке, потом опять на ногу. Я знал, что нужно сделать, но все-таки требовалось некоторое время, чтобы решиться.
Еще один глоток рома, сделанный на голодный желудок, заставил каюту закружиться вокруг меня, как стрелка компаса... Стрелка компаса... Почему же он отказал? Компас всегда показывал в сторону того, чего мне в данный момент больше всего хочется. Ладно, Бог с ним, с ключом, но хоть на каюту, о которой я мечтал с того момента, как ступил на палубу, он должен был показывать!
Я снова открыл крышку компаса - стрелка по-прежнему бессмысленно крутилась вокруг своей оси. Интересно, чего я хочу? Хочу, чтобы перестала болеть спина и эта проклятая нога. Хочу есть. Хочу напиться, чтобы не думать о том... что ничего не хочу.
Пальцы сжались, с силой захлопнув крышку компаса. Откуда такая пустота внутри? Словно не живая душа, со всеми радостями и желаниями, а...
- Самое время для таких размышлений, Джек, - процедил я сквозь сжатые зубы. Но эти мысли не оставляли меня, вызывая холодящую дрожь между лопаток. Что же со мной творится, если даже компас больше не может мне помочь? Нужно забыться. Просто допить бутылку и уснуть...
Но сначала... Я опять посмотрел на ногу, потом на ром. Потом снова на ногу... и  допил бутылку. Я понял, что мне все равно, что станет с моей ногой.
-А если гангрена? - спросил я сам себя, как в подзорную трубу, заглядывая в горлышко пустой бутылки, - кому я буду нужен, одноногий? - я посмотрел на свое отражение все в той же бутылке и сам себе ответил, - а сейчас я кому-то нужен? - и ответил сам себе, - а никому ты, Джек Воробей, не нужен. Ни-ко-му.
С этими словами я зашвырнул бутылку в угол каюты и повалился на кровать.
Ром на голодный желудок подействовал быстро. Перед глазами все кружилось и расплывалось, и я просто закрыл их. Но и после этого осталось чувство, что я раскачиваюсь на каких-то огромных качелях, которые вот-вот оторвутся и улетят неведомо куда.
- Это качка, Джек, - пробормотал я, - ты просто отвык от нее за этот месяц...
Все-таки ром натощак - не лучшая идея, желудок свело болезненным спазмом. Но я уже плохо осознавал это, сознание отключалось, погружаясь в эту качку, скользя по волнам...
Качка... Разве ж это качка? Вот тот шторм на траверзе Триполи, вот это была качка! В море волны не такие высокие, как в океане, но очень коварные: беспорядочные, острые, как зубья расчески, наползающие одна на другую без всякой системы - не знаешь, как управлять кораблем, чтобы не напороться носом не очередную. Вот, кажется, только начинаешь всползать на гребень одной, а тут тебя накрывает другая.
А сейчас, в моем, помутненном ромом и лихорадкой, сознании эти воспоминания странным образом трансформировались. Мне казалось, что меня вместе с кораблем швыряет на волнах боли - только чуть отпустило спину, как вспыхивает ожог на ноге. Мне виделось, что я стою у штурвала, а вокруг бушует море кипящей лавы. Я пытался пройти между волнами, отвернуть штурвал, но они были все больше, перехлестывали через борт, раскаленные брызги попадали на кожу... Небо было таким же багрово-красным, как и море, и я хватал ртом раскаленный воздух, который отказывался заходить в легкие. Я изо всех сил сжимал руками штурвал, мне казалось, что если я отпущу его, то этот огонь доберется до меня.
В какой-то момент я понял, что стихия сильнее. Громадная волна приближалась, превращаясь в гигантское чудовище со щупальцами и полной зубов пастью, готовой поглотить меня. Я закричал. Я позвал на помощь. Команда, в которую по непонятной прихоти моего сознания, почему-то попали еще и оба Тернера, сгрудилась на шканцах и наблюдала за приближением чудовища. Они не боялись, ибо знали, что оно пришло за мной.
-Помогите, прошу вас! - кричал я.
Десятки глаз, в которых отражается интерес и ничего более. Никто не делает ни единого движения.
Мне становится страшно, и я хочу убежать, спрятаться от чудовища, но понимаю, что не могу сделать ни шагу. Мои руки словно прикованы к штурвалу, я не могу оторвать их, и с ужасом понимаю, что погибну здесь сейчас, прикованный и беспомощный, словно раб у позорного столба.
Команда по-прежнему смотрит на меня молчаливыми призраками, они только наблюдатели. Ни сочувствия, ни желания помочь - молчаливые наблюдатели.
- Помогите... - уже почти шепчу я, когда одно из раскаленных щупалец касается меня, и с волной боли, наконец, приходит милостивая тьма и забытье.

Глава 5
Страх, ранее смутный и неясный, острой иглой поселился в моем сердце. И, что самое обидное, я не мог понять, чего боюсь. Сколько раз в жизни мне приходилось смотреть смерти в глаза, но тут... Пугала неотвратимость и беспомощность. Я ясно понимал, что не справлюсь один, а помощи ждать было неоткуда. Я чувствовал, как ужас и растерянность поднимаются внутри леденящей волной... что же делать... бежать... Бежать!
Эта мысль внезапно возникла в сознании и полностью овладела мной. Бежать к земле, к любой суше! Там они не смогут достать меня, там я буду спасен! «Джек, куда тебе бежать? Кому ты нужен на суше, без своего корабля?» - на мгновение я застыл на месте. «Кому я нужен на суше? Никому, верно. Но зато теперь я точно знаю, кому нужен здесь».
«Джек, но ты же не сможешь без моря! Как ты будешь жить без "Жемчужины"? Они ведь - твоя жизнь!» «Жизнь ли?» «Ты так боишься умереть, мм?»
-А мне все равно, - сказал я вслух.
«От чего же ты тогда бежишь? Чего боишься?»
- Кто гонится за нами? Во имя материнской любви, Джек? – моргнув, я понял, что этот голос порожден уже не моим сознанием, передо мной стоял Гиббс. По всей палубе носились матросы, ставя паруса, похоже, на корабле не спал уже никто.
- Никто не гонится, - пробормотал я, глядя в одну точку, - Ни-кто...
- Но куда мы идем, с какой порт?
- Я не сказал в порт, - я поднял взгляд на боцмана, - Я сказал – к суше. К любой.
Но чего же я все-таки так боюсь? Я и сам не мог понять. Я собрался было вернуться в каюту, но тут пакостная макака сорвала у меня с головы шляпу и кинула ее за борт.
- Шляпа Джека! Поворачиваем! - заорал Гиббс. Верный боцман знал, как я ей дорожу. Моя, в общем-то, ничем не примечательная кожаная шляпа всегда для меня являла собой символ того, чего я добился в жизни, символ капитанства. И вот теперь она полетела в черную ночную воду.
-Нет! - матросы застыли в нелепых позах и уставились на меня, - Вперед! - скомандовал я, и голос предательски дрогнул.
Те, кто были недавно в команде, не поняли изумление боцмана, но у тех, кто давно меня знал, просто челюсти поотвисли. А я... А что я мог сказать им? Что нам нельзя медлить?
Или... Что я не удивлен, что шляпа покинула меня. Капитанская шляпа...
Развернувшись, я молча пошел обратно в каюту.
Рома там не было, но я не смог заставить себя еще раз отправиться в трюм. Я рухнул на стул и уронил голову на руки. Кто я теперь? Капитан? Или беглец, скрывающийся от самого себя? Но ведь, когда я просил об услуге Джейви Джонса, то знал, на что шел. Знал, но расплата казалась такой далекой, да и "Черная Жемчужина" - это единственное, что есть у меня в этом мире, и я тогда был готов на все, чтобы не дать ей погибнуть. Неужели, она погибнет снова? И тут мне подумалось, что, пожалуй, за корабль я боюсь больше, чем за себя.
Сам я... а что я? Сколько раз я уже мог погибнуть? На плантациях, в тюрьмах, во время сражений и просто драк в тавернах... Я давно привык к этому. Но корабль... Ради него я был готов на все. Ради него я...
…Когда-то "Черная Жемчужина" принадлежала Ост-Индской Торговой Компании, точнее, тогда еще не "Черная жемчужина", а "Распутница", а еще раньше - испанский военный галеон "Корсар". Я и тогда был капитаном, мы возили в Европу и Америку специи из Индии и Сингапура. Корицу, ваниль, шафран, кардамон и многое другое. Доски корабля навечно впитали этот запах. Его и сейчас улавливает каждый, кто подымается на борт моего корабля.
Когда Компания забрала себе власть в этих водах, это никого не порадовало, но я не хотел идти против закона, и пришлось согласиться платить им часть прибыли. Главное, что у меня были корабль и море, а больше мне ничего и не было нужно. Несколько лет я ходил под флагом компании, и это, в общем, было неплохое время. Пока не появился тот человек... Калтер Бекетт.
Он не был дворянином, но его отец сделал неплохое состояние на торговле рабами и купил сыну непыльную должность в руководстве Ост-Индской Торговой Компании. В его обязанности входило непосредственное наблюдение за работой всех подотчетных судов. Памятуя о том, какой доход приносит отцовский бизнес, он решил переоборудовать большинство кораблей под перевозку живого груза. И мой, в том числе. Я... скажем так, не был в восторге от этой идеи. Причем настолько, что высказал это Бакетту лично. В лицо. В довольно резкой форме и при свидетелях.
И в тот день спокойная жизнь для меня закончилась.
Он обвинил меня в неповиновении Компании, сокрытии доходов, нелегальных перевозках и, фактически, в пиратстве. Никакого суда не было, у него было достаточно власти, чтобы обойтись без этих формальностей. Он приказал арестовать меня, доставить к нему на борт, а мой корабль потопить - припомнил мне брошенную фразу, что лучше пойти ко дну, чем заниматься работорговлей. Конечно, это было нерационально с его стороны, но тут, видимо, мстительность взяла верх – ведь я при свидетелях сказал ему все, что о нем думал. А думал я о нем немало...
У меня защемило сердце при воспоминании о том, как обвисли тогда белоснежные паруса, как накренились мачты. Тогда слезы застилали мне глаза. Но все же, корабль погибал не опозоренным.
Но Бекетт не дал мне оплакать корабль, он приказал заклеймить меня как пирата.
После гибели корабля сознание у меня словно помутилось, и дальнейшее вспоминается смутно, будто бы во сне. Я помню, как меня схватили и держали, а Бекетт говорил что-то, я не слышал слов. Потом появился его подручный, тот страшный тип, Мёрсер, и в руках у него был железный прут с раскаленной буквой Р на конце. Кажется, только тут я осознал, что сейчас произойдет, и дернулся изо всех сил, что у меня еще оставались. Но держали меня крепко, и ничто не помешало Мёрсеру сделать свое дело.
Кошмарная боль будто сдернула пелену с моих глаз. Я снова дернулся, мне удалось вырваться (или меня просто уже не держали) и того, что я сделал, похоже, не ожидал никто: я выхватил у опешившего Мерсера тавро и ткнул в сторону Бекетта.
Окончательно меня привел в сознание его душераздирающий вопль. Я даже не вполне понял, куда именно попал раскаленным концом, меня тут же скрутили и повалили на палубу, со всех сторон посыпались удары.
В себя меня привело ведро холодной воды. Когда я пошевелился и застонал, меня вздернули на ноги и толкнули к мачте.
- Пятьдесят плетей, - услышал я сдавленный то ли от боли, то ли от ярости голос Бекетта.
- Но, сэр, - я смутно уловил чей-то голос, - Он ведь капитан, а не простой матрос...
- Исполняй, что тебе приказано! - довольно высокий от природы голос Бекетта сейчас напоминал рык, - Или это не входит в твои обязанности?
- Нет, я не буду!
Я узнал этот голос. Парня звали, кажется, Билл, и он был "прихлопом", то есть, корабельный экзекутором, на судне Бекетта.
- Очень хорошо. Можешь убираться с корабля, а с твоими обязанностями справится и Мерсер, - прошипел Бекетт.
Мои руки вздернули, привязав к мачте. На своем корабле я не допускал физических наказаний, но видеть наказание «кошками» приходилось. Не думал, что придется испытать самому... Когда первый удар обрушился на меня, я даже не смог закричать - воздух просто вышибло из легких. Тогда я впервые узнал, как это бывает...
Потом был трюм. До прихода в порт меня взялся выхаживать тот самый Билл, который по непонятной мне причине, пожалел меня и, пожертвовав своим местом в команде, отказался исполнять приказание. Мы подружились. Оказалось, что он прослышал о моем протесте против работорговли и проникся ко мне симпатией.
- Лучше уж в пираты уйти, чем этим мерзким делом заниматься, - говорил он.
- В пираты? А что, неплохая идея, - прикинул я тогда.
- Ты серьезно? - Билл внимательно посмотрел на меня.
- А что мне теперь остается? - я невесело усмехнулся, - Я ведь уже пират!
Боль от ожога, увы, не давала забыть об этом обстоятельстве...

- Капитан, земля! Вижу землю!!!
Я вздрогнул и поднял голову. Похоже, последнее время я что-то слишком часто стал уходить в свои воспоминания... Вот только ситуация у меня сейчас не та.
Встряхнувшись, я поднялся, по привычке потянувшись за шляпой... м-да. Еще один укол в сердце, ко всем прочим.
- Будем бросать якорь здесь.

Глава 7
"Bugger!!!" - от души мысленно выругался я. Ну, он-то откуда тут взялся?! Откуда?!? Или у него талант такой особый – появляться в ненужное время в ненужном месте? Я с трудом удержался от того, чтобы просто не вытаращиться на Вилли, хотелось ущипнуть себя. Он же должен сейчас быть в своем Порт Рояле! Его что, на приключения потянуло, вслед за Прихлопом? Но почему он решил искать их именно здесь?! И почему именно он и именно рядом со мной?
Как бы то ни было, если у меня и был какой-то шанс спастись, то теперь Вилли своим появлением умудрился все испортить. Оставалось только одно – попробовать попросить у него помощи. Вдруг, за прошедший год он поумнел? Что вряд ли, конечно.
Но, боюсь, что сейчас, судя по всему, помощь нужна ему самому...
- Джек?! - за лице Тернера-младшего была написана такая неподдельная радость, что мое сердце дрогнуло, но, впрочем, виду я не подал - это могло все испортить окончательно, - Джек Воробей! Как же я рад тебя видеть! Это я! Уилл Тернер! - последнее прозвучало уже со скрытой паникой.
Будто я не вижу, кто он такой. Ох, Вилли...
Я оглянулся на столпившихся туземцев, на их лицах было написано радостное предвкушение. Похоже, если я ничего не придумаю, мальчишке не дожить и до заката...
Я посмотрел на Вилли, потом опять оглянулся на пелегостов. Как можно отговорить их есть кого-то, если они уже настроились на это? Может быть... убедить их, что продукт некачественный?
Я с видом специалиста-кулинара обошел привязанного Вилли, который следил за мной совершенно круглыми глазами. Даже пальцами его потыкал. А потом припомнил, как подколол его во время нашей первой встречи. А что, если и сейчас попробовать? По краймей мере, будет забавно. Тем более, что туземцы к таким вещам относятся очень трепетно... Развернувшись, я со скептическим видом сообщил своим "подданным", что их потенциальный обед - евнух. Для верности даже изобразил пальцами ножницы.
Лица туземцев вытянулись, по их рядам пронесся разочарованный гул. Кажется, сработало...
- Джек, что ты им сказал?! Джек, мне нужна твоя помощь!
Я сжал зубы. Он что, вообще ничего не понимает? Еще одно его выступление в таком роде, и я сам прибью его, без посторонней помощи. Чтоб не мучился. В смысле – я.
Однако Вилли еще не все сказал, что хотел.
- Джек, мне нужен твой компас! Элизабет в беде, ее казнят, если я не принесу его!
Я мысленно взвыл. Какой компас, какая Элизабет, он что, не видит, в каком мы сейчас положении? Нет, я был не прав, когда думал, что Вилли не изменился за этот год. Изменился, и даже очень. Еще дурнее стал.
Пытаясь скрыть раздражение, я резко обернулся и подошел к нему. Ладно, если сам не понимает, придется сказать прямо.
- Спаси меня! – произнес я, наклонившись к его уху и почему-то вспомнил свой недавний сон, в котором просил помощи у команды.
- Что? – в глазах у парня отразилось еще большее изумление, - Джек, что ты сказал?
Я только вздохнул. Нет, безнадежно...
Вилли унесли. М-да, жаль парня, но, видит небо, я сделал все, что мог. Кстати, что он там сказал насчет компаса? Он искал меня? Так, значит, парень здесь не случайно оказался... Ох, моя удача, где ж тебя носит... Но пора было и о себе подумать. Причем, ой как пора - пелегосты уже собирали дрова на костер. Я обратил внимание, что в этом увлекательном занятии участвовали все, за исключением моей стражи. Ага! Это мы сейчас исправим.
- Нет-нет! - провозгласил я, вскакивая со своего "трона", - Нужен большой костер! Я - вождь и хочу большооой костер!
Для убедительности я даже помахал руками, показывая масштабы ожидаемого.
И простодушные дикари купились!!
Двое громил, что только что сторожили меня, поволокли к месту будущего костра огромный сук, а я, не став дожидаться результатов их усилий, со всех ног бросился бежать, куда глаза глядят. Никакого плана у меня не было, просто оказаться как можно дольше отсюда. Насколько только возможно дальше.
Я так увлекся этой мыслью, что едва успел затормозить перед крутым обрывом, переходящим в глубокое ущелье. Мда, везет тебе, Джек, ничего не скажешь... Я в панике оглянулся, нужно было срочно придумать что-то.
От быстрого бега снова разболелась нога, и в сапоге стало как-то тепло и мокро - видимо, опять вскрылся ожог. Но тут мой взгляд упал на замаскированную в лианах хижину. Не долго думая, я заглянул внутрь. А вот это уже интересно! Это оказался склад. Видимо, пелегосты сваливали сюда все, что отнимали у своей будущей закуски.  Чего тут только не было! Посуда, свечи, фонари, веревки (я прихватил моток линя). Одного тут не хватало - оружия. Ну что ж, будем использовать подручные средства. Я схватил со стола, который тут тоже имелся, жестянку с надписью "перец" и клеймом Ост-Индской торговой компании. При виде этой эмблемы у меня холодок прошел по спине. Недобрый знак...
Но я решил не обращать на это внимания, перец может пригодиться. Если удачно засыпать им глаза противнику, тот будет надолго выведен из строя.
Сжимая в руке жестянку, я вышел их хижины...
- Oh, bugger!!!
У порога меня ждала целая толпа дикарей. Причем, одной банки перца тут явно не хватило бы - дикарей было человек пятьдесят и ровно столько же копий смотрело точно на меня. Оставалось одно: сделать хорошую мину при плохой игре. Я обсыпал себя перцем и, едва сдерживаясь, чтобы не расчихаться, сообщил:
- Для остроты.
Дикари недоуменно переглянулись, но спорить не стали. Вместо этого они вынесли вперед шест. Я сначала не понял, в чем дело, но когда они начали привязывать меня к нему, тут уже все стало ясно. Я еще раз отчаянно рванулся, но их было слишком много, и держали меня крепко. А когда впереди показался уже сложенный костер, я почувствовал, как где-то под ложечкой все сковало леденящим ужасом. Неужели вот сейчас все и закончится, вот так? Неужели ради этого стоило прожить жизнь, перенести все, что со мной было? Я оглянулся, но, похоже, помощи мне было ждать неоткуда. Как и всегда, впрочем.
Шест со мной водрузили над поленьями, которые вот-вот должны были зажечь. Удача, удача, где же ты?
Вдруг гомон и песни дикарей нарушил возглас, означающий, что "жертвы великого бога убежали". Удача все-таки услышала меня!!! Все дикари бросились бежать за вестником, бросив факелы, которыми только что хотели подпалить костер, однако тут же я понял, что рано обрадовался. Один из факелов упал совсем рядом с дровами.
Надо было срочно что-то делать. Видимо, от боли в окончательно вскрывшемся ожоге у меня что-то нарушилось в мозгах, потому что я не придумал ничего лучше, как начать дуть на пламя. Оно закономерно полыхнуло, опалив мне лицо и грудь. Я понял, что дело плохо, нужно было что-то делать, и немедленно.
Но все, что я мог со связанными руками и ногами – это начать раскачивать шест, пытаясь спрыгнуть (ли свалиться, это уж как получится) с рогатин. Пламя разгоралось все сильнее, жар был уже почти нестерпимым, дым забивался в горло, не давая дышать. Еще немного, и загорятся волосы - вон они, свисают почти в огонь.
Я почувствовал, что задыхаюсь, перед глазами темнело, связанных рук уже касались языки пламени. Еще одна отчаянная попытка освободиться… и  на этот раз мне повезло. Даже удар о камни не омрачил радости оттого, что я мог дышать! Пару секунд я просто хватал ртом воздух, но потом, опомнившись, понял, что дикари могут вернуться в любой момент, поэтому надо действовать.
Я умудрился развязать себе ноги, а вот с остальными веревками вышел прокол. Прочные, сплетенные из пальмового волокна, они никак не желали распускаться. Нужен был нож. А где его взять? Может быть, поискать еще в хижине, где недавно взял перец...
Бежать с шестом, привязанным к спине - это само по себе нелегкое занятие, а когда бежать приходится по узенькому мостику, и с обеих сторон пропасть... Добежав до земли, я перевел дух, и тут же выругался сквозь зубы - передо мной стояло несколько дикарей. Это были две женщины и ребенок, но сейчас, когда я был связан, и они могли со мной стравиться. Тем более, я успел заметить, что женщины пелегостов в военном деле не отстают от своих мужей. Впрочем, сейчас меня интересовало другое - нож, который держал мальчик. Он застыл от изумления, увидев меня (я мысленно усмехнулся - зрелище, действительно, весьма любопытное), и я, воспользовавшись моментом, выхватил у него нож и начал резать веревку.
Один раз улыбнувшись мне, удача, видимо, решила, что ее задача выполнена, и гордо удалилась, потому что нож оказался серебряный, от столового прибора и, поэтому, совершенно тупой.
В досаде бросив его, я повернулся – женщины стояли прямо передо мной, явно готовые к решительной атаке. И что я мог сделать теперь? Затоптать, разве что...
Но тут мне в голову пришла другая идея. Рядом со мной на земле была целая гора кокосов и других плодов местной флоры. Руками, увы, до них не дотянуться, но вот конец шеста вполне можно было для этого использовать. Во всяком случае, попробовать стоило!
Если бы он только не был таким длинным! Я разбежался и наугад ткнул в середины фруктовой груды. Видимо, один из кокосов оказался перезрелым и легко разломился, на землю потекло молоко, а я подумал, как же хочу пить! Подцепив на конец шеста какой-то фрукт, я резко развернулся и, как из пращи, пустил его в противника.
Увы, серьезного урона врагу он не нанес, поскольку одна из женщин легко поймала плод руками. И по выражению ее лица я понял, что сейчас мне придется плохо. В следующую секунду в меня полетели разнообразные фрукты, которые я едва успевал отбивать шестом. Хотя, к сожалению, увернуться получалось не всегда.
Что-то попадало в меня, а что-то нанизывалось на палку. Вскоре я стал походить на шашлык из фруктов, а от постоянно верчения вокруг своей оси у меня закружилась голова. Но, тем не менее, я почувствовал даже некий азарт - было интересно, смогу ли я отбить следующий фрукт, тем более что те, которые попадали в меня, особого вреда не наносили. Разве что, моей одежде.
Но постепенно я начал уставать от всего этого, нога разболелась с новой силой, а на шесте уже просто не осталось свободного места. А, самое главное, вот-вот могли вернуться остальные дикари, и вместо переспелых манго и кокосов, у них будут копья и стрелы. Поэтому, когда одна из женщин в очередной раз замахнулась, я, вспомнив, как отдаю приказы во время шторма, просто рявкнул во всю глотку:
- Стойте!!
Силу своего голоса я знал хорошо. Мои команды обычно слышны от носа до кормы и способны протрезвить даже мертвецки пьяного. Ну, или что-то вроде того. Сработало и на этот раз. Туземные воительницы так и застыли с приготовленными для залпа фруктами в руках. А мне только того и надо было.
Сражение происходило на краю узкого, всего каких-то 30 ярдов, ущелья. Если бы я был не связан и не ранен, я бы, возможно, смог придумать, как преодолеть это расстояние, но сейчас не стоило и пытаться. Вот только если...
Идея была безумной, но ничего другого мне сейчас не оставалось. И... мелькнула горькая мысль - уж лучше так, вниз, чем медленно гореть над костром.
Я, пригнувшись, побежал к пропасти, у самого ее края воткнув край шеста в землю.  Тот послушно спружинил, и я почувствовал, что лечу. Захватило дух, ветер ударил в лицо. А в следующий момент я уже стоял на краю плато по ту сторону ущелья. Вот только шест как-то странно тянул вниз. Все сильнее и сильнее. Я открыл глаза (оказывается, я зажмурился, когда прыгнул) и увидел, что весь шашлык из фруктов на моем шесте постепенно съезжает к одному краю. Надо было скорее отбежать, но я не мог сделать этого, шест с нанизанным грузом тянул в пропасть. Будто свинцовая тяжесть навалилась на меня, а время замедлилось. Я успел достаточно спокойно подумать: "Вот, сейчас я упаду вниз".
А потом полетел навстречу стремительно приближавшемуся дну ущелья. Впрочем, совсем свободным полет назвать было нельзя, длинный шест все время задевал стены узкой расщелины и, в конце концов, застрял. Но от рывка веревка, которой я был привязан, порвалась, и я опять полетел вниз, набирая скорость.
Но все-таки мне повезло, нога попала в какую-то веревочную петлю, и я повис вниз головой, раскачиваюсь над пропастью. И стараясь не стонать сквозь зубы, потому что нога была та самая, обожженная.
Где-то внизу виднелись шаткие мостики, по одному из них шел туземец. Мысли текли медленно и очень четко. Я усмехнулся - вот ведь ирония судьбы: я скрывался от гибели в океане, чтобы найти ее на берегу. Да еще и так глупо. Меня качнуло порывом сильного ветра, и, видимо, от этого, один конец шеста начал сползать.
-Bugger! - выругался я.
Шест съехал еще на несколько дюймов... вот зараза...
А потом я полетел вниз.
Не знаю, сколько мостиков я встретил спиной на своем пути. Кажется, три, но мне уже после первого было не до подсчетов. А потом был удар о землю. Боль первое мгновение не чувствовалось, просто перед глазами было темно и никак не получалось вдохнуть хоть немного воздуха. Я моргнул пару раз, сфокусировал зрение - прямо на меня, острием вниз, падал злополучный шест. Я не то, что увернуться, рукой пошевелить не мог, просто смотрел, как он приближается...
Шест воткнулся в землю в нескольких дюймах от моей головы. Сил порадоваться этому уже не было. Я еще смутно видел летевшие вслед за шестом фрукты, но перед глазами темнело, а потом сознание ускользнуло во тьму.

Глава 9
Следующие несколько дней остались в моей памяти смутным пятном. К счастью, Гиббс взял на себя заботы о корабле, и я мог большую часть времени лежать в своей каюте, тем более что на какие-то более активные действия сейчас и не был способен. Вилли несколько раз порывался прийти поговорить со мной, но, к счастью, на двери каюты была задвижка, которой я и воспользовался, так что юному герою оставалось лишь взывать к моей чести и совести, оставаясь за дверью.
Сначала я попробовал по привычке лечиться ромом, но тут же осознал свою ошибку. Голова и так кружилась, а после нескольких глотков поплохело окончательно. А самым мерзким было то, что из-за этого несколько дней мне никак не удавалось уснуть.
Оставалось лежать и смотреть в темноту. И думать...
А подумать надо было о многом. Например, о том, что мне делать. И... хочу ли я что-то делать вообще? Большая часть моей жизни была сплошной борьбой за выживание. Сначала на плантациях, где все мои помыслы были направлены на то, чтобы не превратиться в безвольного покорного раба, не потерять себя. Потом с пиратами-конкурентами, которые не слишком-то привечают новичков, да еще и тех, кто сразу претендует на звание капитана, потом за свой корабль, за свободу...
А теперь мне приходилось бороться за свою душу и жизнь. И думая об этом, я понял одно – я дико, непередаваемо устал. Это усталость была больше, чем желание жить, больше какого-либо другого чувства в моей душе. Я так долго хотел вернуть «Жемчужину», так хотел обрести свободу, начать жить своей жизнью... Жить, а не выживать!
- Ну что, начал? – спросил я себя, усмехнувшись в темноту, - Поздравляю, Джек... Здорово у тебя получилось, ничего не скажешь...
Я закрыл глаза. Никогда не позволял себе плакать, словно кисейная барышня, ни на плантациях, ни получая раны в бою... Никогда, а сейчас вот захотелось.
- Зачем ты живешь, Джек? – тихо прошептал я, - Зачем?..
Ответа я найти не смог, как не пытался. Раньше я думал, что моя задача - освобождать рабов. После того эпизода с Бекеттом и после того, как я сам хлебнул рабской доли, я решил, что отныне сделаю все, чтобы помочь другим избежать такого же. И несколько лет брал на абордаж корабли, перевозящие из Европы каторжников (гугенотов, неплательщиков налогов и прочих несчастных) и чернокожих пленников из Африки. Я отпускал людей на свободу, давая им возможность вернуться на родину. Но такой промысел не был слишком прибыльным, и со временем со мной просто никто не хотел выходить в море.
Мне и сейчас нелегко было собрать команду, разве что Гиббс был готов идти со мной. А остальные уже не раз намекали, что хотели бы от своего капитана добычи... как они там выразились... погуще. Будут ли они горевать, если со мной случится что-то? Или порадуются, что наконец-то можно выбрать нового капитана и заниматься нормальным грабежом, как они все мечтают?
Да будет ли хоть кто-нибудь на этом свете горевать по мне?
Мне опять вспомнилось то видение, что посетило в бреду. Огромное чудовище подбирается ко мне, и десятки равнодушных глаз...
Хотя, с другой стороны, подумалось мне, я еще должен радоваться, что меня не разжаловали после визита на остров - ведь по моей вине погибла большая часть команды. Сколько они еще будут терпеть мои бессмысленные в их понимании приказы? В конце концов, сделка с Дейви Джонсом - это мое личное дело. Я прикрыл глаза и снова стал вспоминать.

Когда мы пришли в порт, наши с Биллом пути разошлись. Его отвели в тюрьму за неповиновение приказам Бекетта, а меня - на аукцион в качестве, как сейчас помню, лота номер семь.
Благодаря помощи Билли, я к этому времени уже почти оклемался, хотя вид у моей спины, надо полагать, был впечатляющий. Когда меня привели на аукцион, где продавали невольников, мне все время казалось, что это не со мной, не по-настоящему – слишком не укладывалось в голове все, что происходило.
Меня тогда продали на плантации, откуда я бежал, вернее, пытался. Ловили, наказывали, но как только мог подняться на ноги – я бежал снова, раз за разом. Меня ничего не интересовало, кроме свободы, я знал, что жить в рабстве не захочу, да и не смогу.
И однажды удача все-таки мне улыбнулась – в очередной раз сбежав, я смог пробраться на корабль, на котором доплыл до Тортуги. Прежде я не слишком жаловал этот пиратский остров, приют мошенников, бандитов и авантюристов всех мастей, но сейчас это место подходило мне как нельзя лучше.
А через пару дней удача, видимо, решила окончательно взять реванш и облагодетельствовать меня – в одной из таверн я наткнулся ни на кого иного, как на своего приятеля Билла!
Оказалось, что он тоже сбежал из тюрьмы и вот уже полгода ходил на разных пиратских флибортах, которые славились своими стремительными налетами на неповоротливые торговые суда. Он звал меня с собой, но я не мог слышать ни об одном корабле, кроме своего.
-Только Дейви Джонсу под силу поднять корабль со дна морского! - подвыпивший Билл имел в виду, что это невозможно, но я навострил уши.
- Двеви... Джеви... – я тоже принял немало, так что, язык у меня порядочно заплетался, - Дейви Джонс? Морской Дьявол из моряцких легенд? Ты хочешь сказать, что он правда существует? И может сделать это?
- Нуу... – замялся Билл, - Знаешь, Джек, выкинь ты это из головы. Забудь, что я сказал. С Джонсом никаких дел иметь нельзя, понимаешь? Он же дьявол! Взять что-то от него – потерять душу, ясно?!
-А вот я слышал, что он обыкновенный человек, - стал возражать я, - Только что-то там с ним случилось, кажется, на любовной почве.
Я был пьян, мне было море по колено, а надежда вернуть корабль вспыхнула с новой силой.
Потом мы перевели разговор на другие темы, но мысль о возможностях Дейви Джонса прочно засела у меня в голове, хоть, когда я протрезвел, она уже не казалась мне такой уж удачной. Вот только лучших идей не появлялось. И волей-неволей, я снова и снова возвращался к этой мысли...

С палубы послышался голос Гиббса, отдающего команды, и это оторвало меня от воспоминаний. Судя по всему, мы приближались к земле, и, значит, пора было собираться. А еще – неплохо бы заранее обдумать, что я скажу и что спрошу у... нее.
Да, и предстояло позаботиться об оплате ее услуг, не хотелось идти с пустыми руками. Тем более что я знал... гм... какую она может потребовать плату, если ничего не принести.
Но на этот счет у меня была одна неплохая идея.
- Мистер Гиббс! – я вышел из каюты и позвал боцмана, - Как только бросим якорь, соберите всех. Нам нужно поймать эту чертову мартышку.
Гиббс посмотрел на меня так, как смотрят на любимого, но больного на голову ребенка.
-Кэп, зачем?
Но когда я вкратце объяснил ему, боцман просиял:
-Чтоб я сдох! Отличная идея!
Потом я поковылял на камбуз, ухватил там что-то съедобное и вернулся в каюту - у нас был еще день пути или даже больше до того места, где предстояло бросить якорь.
Голова болела уже не так сильно, как в первые дни, хотя ребра при каждом вздохе ныли по-прежнему. Но я старался не обращать на это внимания и теперь чаще появлялся на палубе, лично отдавая приказы. Во-первых, стоило напомнить команде, кто тут капитан, а то, как бы не подзабыли. А во-вторых... только так удавалось хоте немного отвлечься от мрачных мыслей, что последнее время постоянно одолевали меня.
Но тут начиналась другая напасть – Вилли, горевший энтузиазмом, не давал мне и шагу ступить, тут же начинал выспрашивать, как конкретно мы будем спасать его обожаемую Элизабет. Чего мне стоило не выбросить его за борт, или хотя бы не приказать связать и заткнуть рот – только мне известно!
Не то, чтобы я не терпел его. Вилли был добрым и прямодушным парнем, к тому же он - сын моего единственного друга, но слишком уж у него много дурной нерастраченной энергии! И слишком много этого детского максимализма... Занять бы его чем-то полезным. Один раз я приказал Гиббсу приспособить Вилли к делу, пояснив, что "Черная Жемчужина" - не пассажирский корабль, и нахлебники мне тут не нужны. Вилли даже не возражал, но, увы, к морскому делу он оказался неприспособлен совершенно. Когда в третий раз пришлось переделывать все, сделанное им, я понял, что такой помощи мне на борту не надо. А кузницы тут, вот беда, не было. Поэтому целыми днями Уилл шатался по кораблю, ища выходя для своего неуемного энтузиазма.
Потом Гиббс все-таки придумал ему занятие: дал порванный канат и велел сплеснивать его. Ясное дело, что будущим сплеснем можно будет разве что детей пугать, но зато это надолго займет парня. Так и вышло. И это было просто блаженное время, я даже смог задремать. Но, казалось, едва я закрыл глаза, как услышал крик впередсмотрящего:
-Земля! Вижу устье реки!

Глава 10 (продолжение)
Не скрою, мне было приятно, что за столько лет она меня не забыла. Сама Тиа Далма не слишком изменилась, хотя новые татуировки на лице добавили колорита ее внешности. На ней было то самое платье, которое ей выдали еще хозяева. Теперь оно, конечно, обветшало и выглядело несколько странно в сочетании с многочисленными туземными амулетами. Вдруг хозяйка хижины изменилась в лице, высматривая что-то позади меня. Я обернулся - в дверях, растерянно озираясь, стоял Вилли.
- Ты? - в голосе колдуньи звучало изумление и, пожалуй, даже некоторый страх. Она медленно подошла к парню, - вижу перст судьбы! Ты уже ею отмечен, Уильям Тернер!
Я невольно вздрогнул. Перст судьбы? О чем это она? И... откуда она знает, как его зовут? Похоже, Вилли был поражен не меньше. Он обалдело хлопнул глазами и пробормотал:
- Ты меня знаешь?
Подвижное лицо африканской шаманки снова изменило выражение, на сей раз она смотрела на парня из-под ресниц и, коснувшись пальцами его груди, сладко протянула:
- И ты узнай меня.
Вилли отшатнулся.
Я очень хорошо понимал, чем все это может закончится для бедного парня, который, похоже, в любовных делах был не слишком-то искушен. Поэтому я влез между ними и деловым тоном прервал Тиа Далму, на лице которой отразилось раздражение пополам с разочарованием:
- Нечего ему знать, - и, вздохнув, добавил, - Я-то тебя знаю...
- Не так хорошо, как хотелось бы, - парировала Тиа Далма. Я понимал, к чему она клонит, но сейчас мне точно было не до заигрываний.
- Нужна помощь, так просто мы не уйдем.
Колдунья тонко улыбнулась, после чего опять подсела к Вилли и, поглаживая его по щеке, промурлыкала:
- Что за услугу вам оказать?
Бедный парень покраснел так, что, казалось, сейчас просто вспыхнет, а все слова явно застряли у него в горле. Я кашлянул, и, повернувшись ко мне, Тиа Далма бросила уже совсем другим тоном:
- Ты знаешь, я беру плату!
Она была явно разочарована и, похоже, намекала на плату весьма определенного рода, однако и тут я был вынужден ее разочаровать. Гиббс подал мне накрытую платком клетку с макакой. Я сдернул ткань и, не долго дума, с удовольствием выстрелил в пакостное существо, вспомнив, как вся команда полдня занималась его поимкой. Конечно же, тому ничего не сделалось.
- Гляди, нежить-обезьяна, - торжественно объявил я, и радостно добавил, - тебе!
Тиа Далма со скептическим видом оглядела клетку, а потом открыла дверцу, выпуская животное.
- Нет! - отчаянно воскликнул Гиббс, но было уже поздно, мартышка унеслась куда-то вглубь жилища, - вы не представляете, как трудно ее изловить!
Однако колдунья не обратила на его слова ровным счетом никакого внимания.
- Да, плата достойная, - ровным голосом сказала она.
Я тем временем незаметно оглядывал окружающую обстановку. Если честно, мне было просто любопытно, не каждый день оказываешься у настоящей шаманки. По столу были разложены какие-то баночки, пузырьки, порошки... По здравому размышлению я решил, что лучше ко всему этому не прикасаться.
Но тут взгляд мой упал на другой предмет, лежавший тут же, и я застыл, с трудом заставив себя сохранить спокойный вид. Мужская шляпа с обрезанным наполовину пером, ничем особо не примечательная... Вот только я знал, кому она принадлежит, а, вернее, принадлежала. Потому что я сам обрубил это перо тогда, в пещере на Острове Мертвых... Я сморгнул. Взяв шляпу, повертел ее в руках - да, та самая, ошибки быть не может. Что бы это значило...
От размышлений меня отвлекли голоса. Вилли уже предъявил Тиа Далме рисунок ключа, и теперь спрашивал, где найти его и то, что он отпирает. Колдунья посмотрела на тряпицу, на мгновение на лице ее отразилось что-то близкое к потрясению. Потом она подняла взгляд на меня.
-Тот компас, что ты выменял у меня, не укажет тебе путь?
Я несколько растерялся. Может быть, и стоило рассказать ей о проблемах с компасом, но точно не при Вилли и остальных членах команды.
-Может быть... - туманно ответил я, - А что?
-О! - Тиа Далма развеселилась, в глазах ее закружились нехорошие искорки, - Джек Воробей не знает, чего он хочет?
Ну вот, только этих разоблачений мне не доставало при всей команде. Но такта в Луизе, то есть, пардон, Тиа Далме было не больше, чем в грот-мачте, поэтому она продолжала:
-Или ты знаешь, но боишься в этом признаться?
Весь ее вид выражал невысказанный намек на что-то, чего я, например, совершенно не понимал. Да и не хотел понимать. Я дунул на какую-то кисточку, свешивавшуюся с потолка, показывая, что дальше на эту тему говорить не собираюсь.
Усмехнувшись, Тиа Далма начала говорить:
- Ключ этот от сундука, а в сундуке есть то, что тебе надо... Верно?
- И что это? – нетерпеливо встрял Вилли.
От команды тут же посыпались разнообразные версии:
- Золото? Каменья? Или бесхозное имущество большой ценности?
- Лишь бы не было худого... – боязливо заметил Регетти.
Вот уж точно, верно замечено... А золото мне сейчас мало поможет. Между тем, колдунья продолжала:
- Вы слыхали о Дейви Джонсе? Морская косточка... славная душа...
Продолжая слушать, я повнимательнее пригляделся к тому, что лежало на полках. Опять какие-то склянки, засушенные или заспиртованные животные... Мой взгляд скользнул дальше, и мне вторично пришлось приложить усилие, чтобы сохранить самообладание. На небольшом столике, рядом с которым я стоял, лежало несколько украшений, и в том числе довольно массивный перстень с аметистом. И, глядя на него, я опять ощутил, как по спине пробежал холодок...
Когда-то это кольцо принадлежало мне, а потом перекочевало к моему тогда еще шкиперу, к Барбосе. Пришлось расплатиться за одну услугу. И в тот день, когда мы с ним отдали друг другу все долги на Острове Мертвых, этот перстень был на нем, в этом я был уверен твердо.
В голове у меня возникла кое-какая идея, но сейчас не было времени ее обдумать. Поэтому я просто, оглянувшись, украдкой сунул перстень в карман и, приняв бесстрастный вид, продолжил слушать Тиа Далму.
-..Но как-то наткнулся на камень преткновения всех мужчин, - между тем произнесла колдунья, и почему-то посмотрела на Уилла.
-Что это за камень? – тут же отозвался тот.
-И правда, что это? – промурлыкала Тиа Далма, взяв его за руку. Я только головой покачал, похоже, она и правда глаз на него положила.
-Море? – предположил Гиббс.
-Алгебра?
-Дихотомия добра и зла?
На это даже я обернулся. Так и есть - Регетти. До того, как стать пиратом, он был церковным служкой в Портсмуте, где и нахватался умных словечек, но так и не выучился грамоте. Чтобы прекратить этот балаган, я все-таки подал голос:
-Женщины!
Тиа Далма расплылась в улыбке:
-Да, правда.  Влюбился герой...
-Нет-нет-нет-нет! Я слышал, что он предан морю! – запротестовал мой боцман, колдунья прищурилась.
-Версий много и все правдивы, я укажу суть! Та женщина была то нежная, то злая и неукротимая, как океан. Любовь завладела им, но то была такая мука, что жизнь ему стала в тягость.
Я заслушался. Голос Тиа Далмы обладал неповторимым бархатным оттенком, присущим только людям ее расы, он завораживал, и я будто видел бурное море и капитана на несущемся над волнами корабле. Лицо человека было искажено страданием, он напряженно вглядывался в черный горизонт, будто стараясь рассмотреть там что-то очень важное.
Из рассказа выходило нечто совсем невообразимое - будто бы Дэйви Джонс сошел с ума от люби к женщине с переменчивым и холодным, как океан, сердцем. И, как выразилась колдунья, «его терзания были сильнее скромных радостей жизни моряка». Он хотел умереть, но не мог... И тогда, если верить рассказу, он вырезал из груди своей сердце и запер его в сундуке, который спрятал на дне моря. Признаюсь, я слегка вздрогнул, представив себе это. Неужели такое возможно? Но лучше бы это было так, потому что, завладев сердцем Дейви Джонса, я, пожалуй, смог бы вынудить его пересмотреть условия нашей сделки. Вот, значит, что это за тайна, вот с помощью чего можно найти управу на морского дьявола..
- ... и ключ от него всегда при нем, - закончила свой рассказ Тиа Далма.
Вскочив, Вилли обернулся ко мне, глаза его горели.
- Ты это знал!
Ну, вот опять. А я только успел забыть о его присутствии.
-Вовсе нет, - пожал я плечами.
Мне почему-то стало обидно - у этого мальца даже тени сомнения не возникает, что во всем на свете виноват я, и что я даже вздохнуть не могу без тайного умысла... Конечно, я давно все обдумал, сплел против него коварный план и только и мечтаю, как загубить его цветущую юность... Мне просто зло взяло. И я еще надеялся, что он захочет помочь мне добровольно! Конечно, как же...
Впрочем, виду я, как всегда, не подал и, прищурившись, продолжил с улыбкой:
-Я не знал, где ключ. Теперь мы знаем! Осталось зайти на борт Летучего Голландца, забрать ключ – и ты махнешь в Порт Роял, и спасешь красотку!
После чего, развернувшись, направился к двери, разговаривать дальше не хотелось. Но меня остановил окрик Тиа Далмы:
-Дай мне ладонь!
Вздрогнув, я остановился и замер в нерешительности.
Какой моряки суеверный народ, я знал не понаслышке. И мне, честно говоря, просто страшно было представить, что будет, когда они увидят черную метку, которую я скрывал под повязкой. И как цветисто все расскажет остальным Гиббс, когда мы вернемся на борт. А сеять недовольство в рядах команды никак не входило в мои планы... Но - увы и ах. Теперь все равно все узнают, даже если я не покажу руку. Вернее, не показать еще хуже, начнутся слухи и подозрения, и кто знает, до чего они там додумаются... Поэтому мне ничего не оставалось, как молча протянуть ладонь.
Тиа Далма ловко развязала узел на повязке и стянула ее с руки. Я стоял вполоборота к своим спутникам, поэтому прекрасно увидел, как они с полным ужаса возгласом: "Черная метка!" - начали усиленно плевать через левое плечо, крутиться вокруг своей оси и выполнять прочие ритуалы для отвода дурного глаза. Ну вот, началось...
-Имейте в виду, у меня отличное зрение, - заметил я как можно беспечнее. Это как будто несколько смутило их, но я мог представить, что будет, когда мы вернемся на корабль.
Тиа Далма тем временем удалилась куда-то вглубь жилища и с бормотанием принялась что-то разыскивать. Мне стало интересно, даже забрезжила надежда – вдруг у нее и правда есть какое-то средство? Но когда колдунья вернулась, мне оставалось только вытаращить глаза – в руках у нее была внушительных размеров банка с землей. Подойдя ближе, она сказала:
-Пристанище Дейви Джонса – вода. Сойти на берег он может лишь раз в десять лет. На суше ты в безопасности. А потому – она протянула мне банку, - носи ее с собой.
Я осторожно взял посудину, довольно тяжелую, надо сказать. Потом внимательно оглядел со всех сторон, ища в ней что-нибудь особенное. Но нет, это была просто...
-Земля... – я поднял взгляд на колдунью, - Это склянка с землей.
-Да... – кивнула та.
-И... что? Она поможет нам? – я с трудом сдержал нервный смешок. Вот уж, воистину, оригинальное оружие против непобедимого Джонса...
-Не веришь? – прищурилась Тиа Далма, - тогда отдай мне!
-Что ты! – я на всякий случай прижал к себе поближе подарок. Все-таки, Луиза действительно была знающей шаманкой, она не станет дарить просто так даже самую бесполезную с виду вещь.
-Значит, поможет! – удовлетворенно улыбнусь та.
В этот момент подал голос Вилли, настороженно наблюдавший наш разговор.
-Спасибо, - он вежливо кивнул колдунье, - А где Летучий Голландец, не скажешь мне?
Тиа Далма бросила на него такой взгляд, будто впервые увидела, потом что-то прикинула про себя и села за стол. "Интересно, - подумалось мне, - она заметила пропажу аметистового кольца?" А еще я никак не мог остаться с ней наедине, чтобы попросить медицинской помощи. Не хотелось афишировать перед командой свое состояние, но и тянуть дальше было опасно. Ожог на ноге то и дело вскрывался, треснувшие ребра напоминали о себе при каждом вдохе. Но вот опять шаманка занята другим - не подойдешь.
Она взяла в горсть крабьи клешни, встряхнула их, словно игральный кости, и с возгласом "Перст судьбы!!!" бросила на стол.

Глава 12
Море волновалось все сильнее, и я не мог разглядеть шлюпку с Вилли среди волн. Оставалось только надеяться, что хотя бы добраться до терпящей бедствие шхуны парень сумеет без приключений. О том, что будет после, я старался пока не думать.
Прошло с четверть часа, но вся команда по-прежнему в напряжении стояла вдоль борта, всматриваясь во тьму. И тут...
Прямо из-под воды величественно поднимался огромный, ужасающего вида, корабль. Он сам выглядел, словно полуразложившийся мертвец, и я знал, что его команда производит не лучшее впечатление. Пожалуй, только я и Гиббс, который тоже знал, как обычно появляется Голландец, остались более-менее спокойны, остальные же явно были перепуганы.
Они крестились и читали на разные голоса Pater Noster. Однако никто не уходил - вид светящегося каким-то потусторонним светом корабля с гигантской пастью вместо бушприта завораживал. С него потоками стекала вода. Определить класс этого судна не представлялось возможным, да и какая разница, что за посудина доставит тебя на тот свет?
Я следил за всем в подзорную трубу. Так, ага  на шхуне, кажется, идет бой... Вот мелькнула какая-то вспышка, словно огонь зажгли... Мне показалось, что в отсвете я увидел Вилли, хотя на таком расстоянии немудрено было и ошибиться. Хоть бы его там сразу-то не пришибли... Впрочем, парень дерется неплохо. Очень неплохо Правду сказать, получше меня.
А потом я увидел его... Джонса. Похоже, он не изменился с тех пор, что мы виделись в прошлый раз. Да и с чего бы ему меняться... Я невольно рассматривал его, не в силах перевести окуляр на что-нибудь другое... и в следующую секунду понял свою ошибку. Джонс почувствовал мой взгляд, посмотрев, казалось, прямо мне в глаза. Я, вздрогнув, опустил трубу - и мои глаза встретились с водянисто-голубыми глазами капитана "Летучего голландца". Эти вполне человеческие и живые глаза на зеленой морде монстра смотрелись особенно страшно. Интересно, как он смог мгновенно переместиться ко мне на борт?
Я сделал шаг назад и оглянулся на команду. Оказалось, что тех держат страшные матросы Джонса. А самДжонс стоял прямо передо мной, казалось, его взгляд проникает прямо в душу. М-да, не повезло... Я судорожно соображал, что же ему сказать, но, как на зло, все слова вылетели из головы, и  смог выдавить лишь невнятное:
- Оу...
Джонс же, напротив, был настроен более чем решительно. Сделав еще шаг вперед, так, что мне опять пришлось отступить, он прорычал:
- Пора уже заплатить, Джек! Ты был капитаном «Жемчужины» тринадцать лет, таков назначенный срок.
Я вспомнил отговорку, которую в свое время пытался применить в разговоре с Прихлопом.
- Знаешь ли... Я плавал два года, и команда учинила бунт...
Но, как и в прошлый раз, этот довод не произвел ровным счетом никакого эффекта. Джонс лишь издевательски расхохотался:
- Ха! Значит, ты плохой капитан! Но капитан, как ни крути. Или ты не величал себя все эти годы капитаном Джеком Воробьем?
Крыть было нечем. Я судорожно пытался найти выход, хоть какой-то. Мне нельзя было попадать сейчас на «Голландец», нельзя! И это что же, получится, что я только зря отправил туда Вилли?! Вилли... Я резко обернулся к морскому дьяволу.
- Я заплатил, прислал к тебе на службу душу, он ведь здесь.
Я махнул рукой в сторону шхуны, где сейчас находился паренек. Не лучший выход, но другого у меня не было, а при мысли, что сейчас Джонс заберет меня на свой корабль, душу сковал ужас.
- Нет уж, - осклабился тот,- Одна душа другой не стоит!
Хреново... Но, в принципе, нечто такое я и предполагал. Все, что мне оставалось, это сделать хорошую мину при плохой игре.
- Ага! Значит, в принципе предложение устраивает, осталось сойтись в цене!
- В цене? – кажется, Джонс был озадачен. Ну что ж, люблю удивлять.
- Сколько тебе надо душ взамен моей души? - любезно пояснил я, прикидывая, как, должно быть, со стороны гадко звучат мои слова. Тоже мне, Мефистофель нашелся... Тут бы свою душу спасти, ибо грешков на ней...
Джонс задумался на мгновение, а потом нехорошо прищурился.
- Пришли сотню душ. Через три дня.
М-да, удивлять люблю не только я. Ясное дело, Джонс заведомо ставит невыполнимые условия, чтобы я отказался. А вот выкуси! Любая отсрочка сейчас лучше, чем то, что произойдет, если я не придумаю выход...
- Да ты золото! Верни мальчонку, и я за ними! - при таком раскладе лучше будет, если Вилли вернется на "Жемчужину", а с Прихлопом разберемся потом.
Но мне не повезло и тут, Джонс решительно заявил:
- Я его заберу. В качестве задатка, - и усмехнулся, - Останется всего девяносто девять.
В груди у меня что-то екнуло. Не хотел я так подставлять Вилли, видит Бог, не хотел! Опять повернувшись к капитану «Голландца», я прищурился.
- Слыхал про Уилла Тернера? Он смельчак, благороден и поет сопрано. Четырех стоит! Ну... троих с половиной.
Джонс непонимающе смотрел на меня, да я и сам не вполне понимал, что же несу. Причем тут это все? Но в этот момент у меня возникла одна идея. Тиа Далма говорила, что Джонс был влюблен... Значит, он способен на это чувство, способен понять... Что, если удастся сыграть на этом? Приблизившись к Джонсу, я вкрадчиво продолжил:
- Я не упоминал, что он еще и влюблен? В красотку... Жениться намерен... Помолвлен... Разлучить его с ней и ее с ним – это вполовину не так жестоко, как разрешить им связать себя узами брака... Да? – при этих словах я внутренне усмехнулся, вспомнив невыносимый характер Лиз. Не так уж я и не прав... А потом устремил взгляд на Джонса. Ну же, давай! Возрази мне! Ты же никогда со мной не соглашался, скажи, что я опять ошибаюсь!
Мне показалось, что какое-то мгновение морской дьявол и вправду колебался, но тут же встряхнулся и резко обернулся ко мне.
- Я беру его! Девяносто девять душ. Достань! - Он говорил отрывисто, будто человеческие слова давались этому существу с головой осьминога с трудом. - Объясни-ка, птаха, - вдруг сменил тон Дейви Джонс, - ты с этим сможешь жить? Ты обрекаешь другого человека на вечные оковы, а сам будешь веселиться, гулять и пить?
Ух ты! Да он еще не до конца утратил понятия морали? Или, зная, что их не утратил я, решил добить? Да, пожалуй, что верно второе. Один Бог ведает, как мне стало пакостно от его слов, но роль надо было играть до конца.
- Ага, это по мне! Скрепим чернилами... в смысле, водой? - продолжил фиглярничать я.
Скользкое щупальце, которое заменяло Джонсу правую руку, обвилось вокруг моей кисти, пачкая ее слизью. Меня передернуло. Ощущение было не из приятных, словно жилы из руки потянули, я невольно охнул.
- Три дня, понял? - надвинулся на меня капитан "Летучего голландца", а после резко развернулся и зашагал прочь.
Я посмотрел на свою ладонь. С нее стремительно исчезала черная метка. А когда я поднял голову, Дейви Джонса на корабле уже не было
Несколько секунд я стоял молча, осознавая то, что сейчас произошло. Три дня... Сто человек... Вилли! Чертов мальчишка, он сам прыгнул в пекло! Но я-то знал, куда его посылаю...
- Мистер Гиббс... – отрывисто позвал я.
- Да? – оказалось, боцман уже был рядом.
Нужно было ставить паруса, уходить, но... Я просто не мог сейчас собраться с мыслями, и сказал то единственное, что сейчас было в душе:
- Я замарался, как никогда...
Дело было, конечно, не в испачканной руке. Вся эта история напоминала липкую грязь, в которую я окунулся с головой и не мог выбраться. Я обрек на рабство Вилли, я торговался из-за своей души, будто это товар, я надавал обещаний, которые не собирался выполнять. И кому какое дело, что это был лишь спектакль? Перед всей командой, перед собой и перед Богом я замарался.
Безусловно, я и не собирался искать сто душ для Джонса. Да если бы и хотел, нереально это. Мне важно было потянуть время. Но, так или иначе, команду корабля пополнить было необходимо - на борту не хватало рук, люди работали без передышки.
- А где же ты найдешь за три дня такое количество людей? – между тем спросил Гиббс. Рассказать им, что я и не собираюсь этого делать? Нет, нельзя... Они решат, что мы обречены. А разве не так? Я безжалостно выбросил эту мысль из головы, и, обернувшись к Гиббсу, произнес:
- К счастью, он ни слова не сказал о качестве этих ребят...
Гиббс, как всегда, додумал и объяснил все за меня.
- Ааа, Тортуга?
- Тортуга, - кивнул я. Верно, именно туда мне сейчас и нужно...

Глава 14
Весь следующий день ушел на закупку продовольствия, пресной воды и рома, а вечер - на погрузку. Я стоял на причале и следил за тем, чтобы все купленное было доставлено на борт. Обычная рутина, но она отвлекала от мыслей. Так, десять бочонков солонины, столько же зерном для коз, ага, а вот и ром. Так, а это еще что за существо нарисовалось на причале и с таким решительным видом шагает ко мне?
Я был не в том настроении, чтобы с кем-то беседовать, поэтому решительно развернулся и направился к Жемчужине. Но меня в спину окрикнул звонкий голос:
- Капитан Воробей!
Да кого это принесло... Может, в команду хочет, вчера записаться не успел? Я обернулся на ходу:
- Решил наняться в команду – добро пожаловать!
Но то, что юнец выдал в ответ, заставило меня замереть, вытаращив глаза. Он заявил мне:
- Я ищу того, кто мне мил!
М-да, только этого не хватало... Мало его в детстве пороли, видно... или не по тому месту. Сделав Гиббсу знак, чтобы убрал куда-нибудь этого типа, я выдавил:
- Я польщен, но море – моя единственная любовь.
После чего, не оборачиваясь, еще быстрее направился к кораблю. Однако юнцу вторично удалось поразить меня:
- Я про Уильяма Тернера, капитан Воробей.
Не веря своим ушам, я обернулся... и тут пришел черед не верить своим глазам. Потому как я понял, что зря думал, что хуже того, что со мной случилось, быть не может. Еще как может, я бы сказал, уже стало. Ибо прямо передо мною сейчас стояла переодетая в мужское платье...
- Элизабет?! – обернувшись к боцману, я бросил, - Спрячь ром!
Слишком жива была в памяти сцена, когда я, проснувшись на острове с жуткого перепоя, увидел, что она каким-то образом достала из погреба весь ром (а там, между прочим, было несколько увесистых бочек) и жжет это все вместе с пальмами. Кстати, до сих пор не пойму, как ей удалось поднять те бочки? Похмельный синдром у нее так выражается, что ли?
Год назад я оставил стихийное бедствие по имени Элизабет Суонн в, как мне казалось, надежных объятиях Уильяма Тернера младшего, и что же вижу теперь? Господи, за что?
Оглядев ее, я совершенно искренне заметил:
- Мужской наряд тебе не идет, - а потом добавил, - уж либо платье, либо ничего, а у меня на «Жемчужине» платьев нет.
Если честно, я надеялся, что после такого замечания Элизабет, как благовоспитанная девушка, уйдет, не вступая в разговоры. Но, то ли я переоценил ее благовоспитанность, то ли недооценил упорство...
- Джек, Уилл тебя искал, где он сейчас? – решительно спросила она.
Хороший вопрос... О том, чтобы сказать правду, нечего было и думать. Я достаточно знал Лиз и был уверен, что она поднимет крик на всю Тортугу, что я угробил ее драгоценного Уилла. Даже если это и так, только ее визгов мне сейчас и не хватает.
Поэтому я произнес, тщательно подбирая слова:
- Дорогая, мне очень неприятно огорчать тебя... В силу неудачного и крайне неожиданного стечения обстоятельств, никак не связанных со мной, Уилл был насильно угнан на судно Дейви Джонса!
- Дейви Джонса? – обалдело переспросила Элизабет.
- Ага... – кивнул я, но тут меня отвлек какой-то странный звук. Оказалось, что это бурно тошнило бывшего коммодора, который стоял тут же, позади Лизы. Однако, как выяснилось, в стельку пьяный Норрингтон еще был способен соображать.
- Ради Бога... Капитана "Летучего Голландца"?
Сейчас, при свете факелов, я рассмотрел его. М-да  сдал бравый чистюля-коммодор... Недельная щетина, мешки под глазами, седина в волосах, лицо в какой-то грязи измазано. Ни дать ни взять, ханыга и завсегдатай самых дешевых питейных заведений. Что же должно было произойти, чтобы он так опустился?
- Ты выглядишь жутко, что ты здесь делаешь? - искренне сказал я.
- Ты нанял меня! У тебя такие низкие требования... - язвительно сообщил Норрингтон.
Да, действительно... Неужели теперь еще и он свалился на мою голову? Принюхавшись, я поморщился:
- И пахнешь странно!
Но в это время опять ожила Элизабет. В такие моменты я убеждался, что они с Вилли чем-то очень похожи...
- Джек! Я хочу Уилла найти.
Я мысленно застонал. Замечательно, превосходно, лучше не бывает. Вилли спасал Лиз, Лиз спасает Вилли, и только моя судьба решительно никого не интересует. Хотя, чему тут удивляться...
Но в следующий момент я замер, а потом поднял на Элизабет внимательный взгляд. Хочет... Она хочет... Нет, бредовая идея. Но что, если все-таки...
- Уверена? Это твое заветное желание? – осторожно спросил я.
- Конечно... – кивнула Элизабэт.
Теперь нужна была лишь малость – убедить Лиз, что для спасения жениха ей нужен сундук Джонса. Впрочем, это ведь действительно было правдой. Поэтому я вкрадчиво произнес:
- Просто, я думал, твое заветное желание – спасти Уилла...
К счастью, разницу между «найти» и «спасти» Лиз уловила.
- Знаешь, как это можно сделать? – прищурилась она. Ну, Джек, вперед!
- Ну... есть один сундук... Хотя, его размеры неизвестны...
И тут в разговор неожиданно вмешались проходившие мимо Пинтел и Регетти. Их явно распирало от того, что они знали тайну, которую поведала нам Тиа Далма, поэтому Пинтелл поспешил сообщить:
- Но в нем -  живое сердце Дейви Джонса!
Регетти же наглядно изобразил руками, как именно это сердце бьется. В результате всего этого представления Элизабет оказалась несколько ошарашенной и сбитой с толку. Я же сначала разозлился на матросов, но тут же понял, что это к лучшему – Лиз убедилась, что я не выдумываю на ходу все, что ей говорю.
- Тот, кто завладеет сундуком, получит возможность потребовать у Джонса все, чего захочет! Например, избавить Уилла от страшной участи! - закрепил эффект я, обеими руками хватаясь за вновь вспыхнувшую надежду.
Но мой пыл попытался остудить Норрингтон, который, оказывается, слегка протрезвел от ночного бриза и теперь смотрел куда осмысленнее.
- Неужели вы ему верите?
Я оглянулся на него, но ничего не сказал, потом вновь перевел взгляд на Элизабет. Однако я забыл, что, если Лиз что-то надо, никаких возражений и аргументов "против" она просто не слышит.
- Как его найти?
- Найдет мой компас. Он уникален! - победно сообщил я, открывая крышку прибора.
- Он уникален тем, что неисправен, - видимо, с похмелья бывший коммодор впал в махровый скептицизм. Но меня переболтать трудно.
- Не спорю, он не указывает на север.
- А куда укажет? - глаза Лиз уже горели Целью.
- На путь к тому, чего ты хочешь больше всего, - медовым голосом сообщил я. Полагаю, что первым словом, сказанным Лиз в жизни, было не "мама", как у всех, а "хочу".
- Джек... неужели ты не врешь? – Лиз попыталась изобразить на лице недоверие, но я уже видел, как горят ее глаза.
- Ни единым словом! - совершенно честно сказал я и уточнил, дабы ей не пришло в голову что-то неподходящее, - а больше всего ты хочешь найти тот сундук Дейви Джонса... так ведь?
- Спасти Уилла! - видимо, шире одной Цели губернаторская дочка мыслить не умела.
- Получив сундук Дейви Джонса! - скорректировал я курс ее мыслей.
Я сунул Лиз компас в руки, а сам отскочил сразу на несколько шагов, внимательно наблюдая за ней. Кстати, надо будет еще выяснить, что она делает на Тортуге, да еще и в мужском наряде.
Тут лицо девчонки засветилось восторгом, и я, осторожно подобравшись к ней, бросил взгляд на стрелку компаса. Та не вертелась, а стояла на месте и четко указывала курс зюйд-зюйд-ост. Получилось!!!
- Мистер Гиббс! - я с трудом скрывал охватившую меня радость и надежду.
- Капитан?
- У нас есть курс! - я уже овладел собой, чтобы говорить более-менее спокойно.
- Прекрасно! Выбирай якорь! Всем по местам! Поднять паруса! - Гиббс не привык тратить время на пустые разговоры. И, к тому же, он прекрасно умел считать и знал, что трое суток, данных нам Джонсом, истекают завтра, а посему, не стоило терять ни секунды.
Я галантно пропустил Лиз вперед на сходнях.
- Мисс Суонн...
Та решительно зашагала на корабль. Я оглянулся. На причале оставался только Норрингтон, но и ему уже кто-то сунул в руки блеющую козу и прокомментировал:
- Добро пожаловать в команду, бывший коммодор!
Пропустив и его, я, покачав головой, пошел следом.  Да, думал ли я, заходя на Тортугу, что мою команду ждет такое пополнение? Святой Господь, Элизабет и Норрингтон! От этой парочки можно было ожидать такого, что и Джонс не понадобиться. Но выбора у меня не было, зато появилось кое-что, что я уже почти потерял – надежда.

Итак, мы все-таки сделали это!)))) Мы продолжили и, надеемся, что доведем процесс до конца.))))

Глава 16
Остаток дня прошел без происшествий, что не могло не радовать. Однако и к цели своего путешествия (знать бы еще, что она из себя представляет, эта цель?) мы пока что не приблизились. А от постоянного ожидания, что вот-вот рядом с «Жемчужиной» прямо из морской пучины вынырнет «Летучий Голландец» с разъяренным Джонсом на борту, уже начинали сдавать нервы. Я понимал, что слишком часто прикладываюсь к бутылке последнее время, но ничего не мог с этим поделать... Да и желания делать что-то не было.
Подходя к мостику, я заметил сидящую на ступеньках Лиз, вид у девчонки был невеселый. Интересно, просто так грустит, или опять задумала что-то? Может, укачало ее?
Хмыкнув, я подошел к Элизабет, решив за одно лишний раз проверить, что показывает компас. Сначала я хотел просто поинтересоваться, что случилось. Грешным делом, я даже подумал, что девчонка заболела. Но, подойдя ближе, понял, что та просто размышляет (или, по крайней мере, пытается это делать).
- Интуиция и знание женской натуры говорят мне, что ты в раздумьях, - заметил я.
- Не думала, что свадьба сорвется... Так замуж хочется! - очень серьезно ответила Лиз, а я предпочел пристроиться рядом с ней на ступеньках трапа, ведущего на мостик, потому что почувствовал, что сейчас просто-напросто начну неприлично ржать.
Чтобы как-то отвлечься - смех так и рвался наружу – я с преувеличенно-серьезным видом протянул Лиз початую бутылку рома, которую до этого сжимал в руке. Впервые за последние дни мне стало полегче на душе и я был даже благодарен дочке губернатора за этот, пусть недолгий, прилив хорошего настроения. Чтобы не упустить его, я решил подыграть девчонке.
- Ну, что ж... Лиззи, я сам - капитан корабля. И, будучи капитаном, имею право обвенчать молодых хоть здесь, на «Жемчужине»... – я многозначительно посмотрел на нее и добавил для пущего эффекта, - хоть сейчас!
- Нет, спасибо! - Лиз встала и отошла к борту. Ну надо же! Мы еще ломаемся!
- Почему? – я поднялся вслед за ней. Эта игра уже увлекла меня, я почувствовал что-то вроде куража, - нас многое роднит - меня и тебя. Нас!
Честно говоря, я был уверен, что замуж ей все-таки хочется за Уилла, поэтому решил подразнить. Кто ж знал, что она не понимает шуток! А Лиззи, похоже, и вправду восприняла мои слова всерьез. Опершись о борт, она язвительно изрекла:
- Ох, да! Пожалуй... Если только исключить честь, совесть и моральные устои. И любовь к чистоте!
Я чуть не выронил бутылку рома, которую держал в руках. Девчонка что, решила мне морали о чести и совести читать? Нет, что она, что Вилли – они неисправимы. Себя, по всей видимости, святыми мнят...
Слова же о чистоте заставили меня машинально себя обнюхать. Я никогда не позволял себе опускаться до свинского состояния, но что она хочет в плавании, где каждая кружка пресной воды на счету, и все, что можно себе позволить – время от времени обливаться забортной? По чести сказать, от нее-то тоже далеко не розами пахло...
- Чепуха! – усмехнулся я, - Мы с тобой сойдемся, я знаю.
- С чего ты так решил? - кажется, мне удалось ее озадачить.
- Любопытство - вот твоя черта. Жажда свободы, - я обошел вокруг нее, с ухмылкой наблюдая, как она пытается разгадать мою игру, - Тебя подмывает сделать то, что хочется, эгоистично, не раздумывая. Ты жаждешь испытать это? Однажды ты не сможешь устоять...
Меня несло. Давно я не задвигал такие красивые речи. И мне неважно было, поймет меня Лиз или нет. Сейчас я уже говорил не для нее и не о ней. Я говорил скорее о себе, вспомнив внезапно, каким был в молодости, когда жизнь кажется приключением и все видится сквозь розовые очки.
- Почему твой компас отказал? – голос Лиз, словно ведро забортной воды, вернул меня к действительности. Как я и предполагал, девица не особенно поняла то, что я говорил. Ну и ладно. Вот только... от сухопутного "кОмпаса" меня передернуло.
- Мой компАс в порядке, - безразличным тоном произнес я, намеренно подчеркнув ударение. Впрочем, губернаторская дочка это, кажется, и не заметила.
- Потому что мы и вправду схожи, и наступит момент, когда ты докажешь это, сделав доброе дело.
Я озадаченно посмотрел на Лиз. Потом мне стало очень обидно - ведь год назад я спас ей жизнь! А она, между прочим, тут же обозвала меня "грязным пиратом". И после этого у нее хватает совести (или что там у нее есть) читать мне морали? Да я ей в отцы гожусь, если уж на то пошло! Не имеет благодарности, так хоть бы к возрасту имела уважение! Впрочем, что это я...
Конечно, ни одна из этих мыслей не отразилась на моем лице - я прошел слишком жесткую жизненную школу и научилась владеть собой. Показывать боль - значит, проявлять слабость, открывать врагу место для удара. А искать поддержку и сочувствие я уже давно перестал - глупое и бесполезное занятие. Поэтому я довольно нахально произнес:
- Люблю эти моменты. Особенно люблю махать рукой им вслед, - проклятие! Кажется, в голосе все-таки прорвалась обида!
- Да, тебе выпадет шанс совершить смелый поступок. Тогда ты кое-что поймешь. То, что ты хороший человек, - к счастью, Лиз мои истинные чувства не заметила. Что, впрочем, и не удивительно, она слишком занята любованием такой хорошей и правильной собой. Нет, ну как все было забавно, а она взяла и испортила настроение!
- Факты говорят об обратном, - огрызнулся я.
- Я в тебя верю! Знаешь, почему?
- Ну что ж, скажи... - Лиз начала меня откровенно раздражать.
Но тут рафинированная англичанка, дочь губернатора Ямайки отмочила новый фортель, да такой, что у меня чуть челюсть о палубу не стукнулась. Она каким-то неуловимым движением оказалась между мной и бортом и, прикрыв глаза, подставила губы, явно приглашая ее поцеловать. Я сперва решил, что у меня солнечный удар! Или белая горячка все-таки обо мне вспомнила! Но ошибиться тут было невозможно - поведению Элизабет позавидовали бы и Жизель со Скарлетт.
- Любопытство... Тебя так и потянет вызвать восхищение и получить вознаграждение. Не сможешь удержаться... Захочется узнать, насколько это сладко... - промурлыкала девица, причем то, как она об меня терлась, не оставляло никаких сомнений насчет характера этого самого вознаграждения.
Ну что ж, радость моя, ты сама напросилась!
- Уже хочу знать, как это сладко! - томно протянул я.
- Ну, поскольку ты хороший человек, ты не поставишь меня в положение, которое скомпрометирует мою честь...
Чего? У меня что-то со слухом? Она тут едва не начинает раздеваться, и еще что-то о чести говорит? Да это я должен бояться, что она меня вот-вот изнасилует! Однако, похоже, ей и правда очень уж захотелось замуж! Настолько, что за кого уже, в принципе, не важно...
Да, надо признать, повезло Вилли с невестой. Знал бы он... Впрочем, уводить у него Лиз я в любом случае не собирался. Нет уж, видит Господь, такой кары я не заслужил всеми своими грехами! Но ее тело, ее губы были так близко...  и мне пришлось вспомнить, что я все-таки мужчина, и в некоторых ситуациях контролировать себя ох как непросто...
Рука скользнула по ее волосам, губы, словно сами собой, раскрылись навстречу ей... а в следующий момент взгляд у пал на мою раскрытую ладонь у ее виска.
На ладонь, по которой расплывалась черная метка Дейви Джонса.
Проклятие! Проклятие, проклятие, проклятие!!!!! Трое суток истекли, и кракен слова был у нас на хвосте!
Все амуры с губернаторской дочкой мгновенно вылетели у меня из головы. Впрочем, она, кажется, не поняла причины перемены моего настроения, и промурлыкала что-то вроде:
– Я тобой горжусь.
Я не ответил, мне просто было не до нее. Oh, bugger! Что же делать-то?!
И тут впередсмотрящий прокричал:
– Вижу землю!
Неужели успели? Вот это удача! Его крик напомнил мне еще об одной важной вещи, о подарке Далмы.
– Где банка с землей?! – пробормотал я и бросился в каюту, попутно отдавая приказ бросить якорь возле острова. Будем надеяться, что это и есть цель нашего путешествия. В любом случае, чем быстрее я сейчас окажусь на суше, тем лучше.

Глава 18
Видимо, я слишком задумался и отвлекся на мгновение, потому что в следующую секунду оказалось, что Вилли уже сидит рядом с сундуком, зачем-то наставив на него ножик.
- Эй, что ты делаешь? - нахмурился я, подойдя ближе. В ответ Уилл послал мне пламенный взгляд и произнес:
- Я убью Джонса!
Я замер. Вилли, ну когда же ты научишься думать хоть на шаг вперед? И хоть немного задумываться о последствиях своих действий? Что ж, видно, придется говорить с тобой на твоем языке...
Выхватив саблю, я наставил ее на мальчишку и произнес, насколько мог, спокойно:
- Нет, не стоит, Уильям. Если Джонс умрет – кто скажет его зверюшке «к ноге!», а?
Вилли поднял черные глаза и посмотрел на меня так, будто с ним заговорил сам сундук Дэйви Джонса. Видимо, он был уверен, что все, здесь присутствующие, тоже мечтают проткнуть сердце, заключенное в этом ларце. Кстати, интересно, ключ-то Вилли все-таки раздобыл или нет?
Но в следующий момент мальчишка сам ответил на мой вопрос, достав привязанный к веревке ключ. Замечательно... Теперь осталось добраться до сердца – и шансы на то, что сегодняшний день не станет для меня последним, значительно возрастут.
- Ну-ка, будь любезен, дай ключ, - протянул я свободную руку к Уиллу.
Но тот что-то не торопился выполнять мою просьбу. Поднявшись на ноги, Вилли смерил меня полным презрения и гнева взглядом... и резко выхватил саблю у стоявшей рядом Лиз. Зараза! Теперь мы оба были вооружены, а время, драгоценные секунды, убегали. Казалась, я слышу их шорох, словно песчинки сыплются одна за другой...
- Я-то свое слово держу, Джек, - усмехнулся Уилл. Я сморгнул, пытаясь понять, о каком именно слове идет речь, а он продолжал, - Я намерен освободить отца! Надеюсь, ты увидишь это.
И тут случилось то, чего я ожидал меньше всего: бывший коммодор выхватил свою саблю и нацелился ей на Тернера младшего. Я чего-то не понимаю, или он решил мне помочь?
- Сейчас я с Джеком согласен. Мне очень жаль, - было видно, не слишком-то ему и жаль. И все-таки, надо выяснить, что на уме у Норрингтона.
-Я знал, что полюблюсь тебе, - бросил я пробный камень.
Эх, ну когда я научусь не питать иллюзий в отношении людей? Конечно же, экс-коммодор тут же перевел клинок в мою сторону, а Вилли, лишенный угрозы, снова дернулся, чтобы превратить сердце Дэйви Джонса в кусок ливера. Этого я допустить не мог, поэтому моя шпага уперлась в грудь парня.
- Лорду Бекетту нужно то, что лежит в сундуке, - объяснил Норрингтон свои действия, - Вручив ему это, я изменю свою жизнь!
- А! Черное честолюбие... – покачал я головой. Ну что ж, теперь, по крайней мере, все понятно. Дернул же меня черт взять в качестве рабочей силы именно его! Где ты, моя удача...
- О, по мне, так это светлый луч надежды! – усмехнулся Норрингтон, и вдруг, неожиданно, сделал выпад в сторону Вилли, пытаясь отобрать у того ключ. В следующий момент между нами троими началась схватка, где каждый был за себя и против остальных. Краем сознания я еще успевал замечать Лиз, которая носилась вокруг нас и вопила что-то вроде: «Хватит! Остановитесь!» М-да, лучше б сундук постерегла.
Фехтовать сразу с двумя противниками, когда они нападают не только на тебя, но еще и дерутся между собой, довольно трудное занятие, поэтому все внимание приходилось сосредотачивать на схватке, а мне, по правде, хотелось посмотреть спектакль, который разыграла Элизабет. Она постоянно мельтешила на заднем плане, что-то кричала,  размахивала руками, кривлялась и, кажется, даже чем-то кидалась в нас. На площади в базарный день ей бы цены не было - озолотилась бы. Похоже, девчонка и вправду была избалована настолько, что привыкла к тому, что на любой ее визг тут же прибежит толпа нянек.
Мы постоянно перемещались, и вот полоса песка кончилась и началась трава, кочки и камни. Сам не пойму, как мы добрались до руин миссии и как очутились на колокольне. Все мы уже порядком устали, но никто не решался прекратить поединок. Может, это сделать мне? Так ведь... убьют же! А жаль – оба они, по сути, неплохие ребята. К Вилли я питал какие-то отеческие чувства, а с Норрингтоном при других обстоятельствах, возможно, мог бы и подружиться.
Однако сейчас явно ни тот, ни другой не собирались давать мне пощады, а потому приходилось защищаться. В какой-то момент ключ оказался у меня, потом у Норрингтона, а потом Уилл завладел им... Затем я потерял их из виду, а когда поднялся на крышу развалин, то увидел, что Вилли и коммодор яростно сражаются прямо на гребне. Вот же нашли место, нечего сказать! Но в следующий момент я заметил кое-что поинтереснее – ключ, который сейчас был у Норрингтона, и в данный момент болтался у него на поясе буквально на честном слове. А что, если...
Я осторожно выбрался на крышу и протянул руку, пытаясь ухватить ключ. Одна попытка, другая... Зараза, ну еще немного! Пока меня не заметили! И вот, удачный выпад – и веревка с ключом оказалась у меня в руках!
Но завладеть призом - полдела, главное - удержать его. А вот это как раз трудно, особенно, когда у тебя выбивают саблю из рук.
- Позвольте, я убью того, кто загубил мне жизнь! - пафосно произнес Джеймс, целясь своим клинком в меня.
- Извольте! - разрешил Вилли. На миг мне стало интересно: а мог бы он на самом деле убить меня или позволить сделать это кому-то еще? Я – нет. И не только из уважения к памяти его отца. Просто, я не сделал бы этого даже, если бы под угрозой была моя жизнь. Я взглянул в глаза Тернера младшего и внезапно понял: он смог бы. Хотя, скорее всего, жалел бы об этом потом...
Но, так или иначе, надо было спасать свою жизнь. Пусть дерутся между собой, а мне это надоело. В конце концов, меня даже злость взяла. Я загубил ему жизнь?! Ну, сейчас я все скажу!
- А если всмотреться в суть ваших притязаний, коммодор, - вкрадчиво начал я, прищурившись, - Кто именно, в тот самый момент, когда вы засадили пирата за решетку, решил освободить пирата и отобрать у вас вашу возлюбленную? А? И кто же тому виной, что вы - пьянчуга-матрос, которой драит судно пиратов? – кажется, мне не удалось скрыть раздражения, проскользнувшего в голосе.
- Заткнись!!! - не своим голосом заорал Норрингтон. Да-а-а, за живое задел. А в следующий момент коммодор бросился на меня, с явным намерением проткнуть своей саблей. Шарахнувшись от него, я потерял равновесие и кубарем полетел вниз с крыши. Да за что же моим ребрам такая кара?!
От ужаса мне даже удалось сделать что-то вроде сальто в воздухе, чего я, вообще-то, никогда не умел, и, к счастью, приземление прошло удачнее, чем можно было ожидать. Потряся головой, я кое-как поднялся на ноги, пытаясь понять, целы ли кости. Потом нащупал рядом саблю и сунул в ножны. Так, ключ тоже у меня... Что ж, больше мне здесь делать было нечего.
Уже отходя от разрушенной церкви, я услышал, как Норрингтон прорычал:
- Как мне ни жаль, мистер Тернер... он прав! – после чего опять послышался звон клинков.
- Как дети малые, ей Богу, - пробормотал я, - нет, чтобы посидеть за бутылочкой рома и договориться обо всем.
Интересно, а чья победа в этом поединке была бы мне милее? Жаль обоих, если честно.
- Я болею за тебя! - крикнул я в пространство - пусть каждый примет на свой счет. Это все, что я мог для них сделать.
Понаблюдав еще немного за поединком на крыше развалившейся мельницы, я надел на шею шнурок с ключом и зашагал по высокой сухой траве заброшенного кладбища. Надо было срочно найти сундук. Надеюсь, Лиз охраняет его! Хотя, впрочем...
Додумать свою мысль я не успел, потому что земли под ногой каким-то образом не оказалось, и я полетел вниз, головой вперед.

Глава 20
Быстро оглядевшись, я понял, что на меня напал один из матросов Джонса. Остальная его команда, напоминающая горячечный бред перепившего моряка, тоже уже выбегала из джунглей. Интересно, а Прихлоп среди них?
Впрочем, сейчас размышлять об этом явно было некогда. Нападавший на меня матрос опять занес смахивающий на рыбью кость клинок для удара, а я даже не успевал дотянуться до сабли в ножнах. Поэтому я схватил первое, что попалось под руку - весло из шлюпки. Тоже неплохо, как говорится, против лома нет приема.
Между нами завязался бой, где я пытался использовать весло наподобие боевого посоха. И хотя у меня был не слишком большой навык в этом деле, обороняться от нападавшего монстра пока что удавалось. Оглянувшись в какой-то момент, я понял, что остальные – Лиз, Пинтел и Регетти, а также все, кто их преследовал, тоже тут. На берегу кипела ожесточенная схватка. А потом, скрипя и громыхая, к морю с огромной скоростью выкатилось то самое колесо, от одного вида которого я опять почувствовал дурноту. Неужели Уилл и Норрингтон все еще там? Я ощутил к ним искреннее сочувствие.
Зрелище катящегося колеса было столь впечатляюще, что все сражавшиеся даже замерли на мгновение, проводив его взглядом. Но в следующую минуту схватка возобновилась с новой силой.
До чего же я не люблю драки! Наверное, именно поэтому жизнь снова и снова подсовывает их мне. Ну что ж... Я, конечно, не самый лучший фехтовальщик (со стрельбой у меня как-то всегда лучше получалось), но дать отпор могу. Я даже почувствовал даже что-то вроде азарта, но, бросив случайный взгляд на шлюпку, в которой осталась банка с сердцем, увидел возмутительную картину: Вилли пытался открыть сундук! Этого никак нельзя было допустить - ведь он увидит, что сердца там нет!
Думать нужно было быстро, и я не сообразил ничего другого, кроме как огреть парня веслом по голове. Что ж, будем считать, я вернул долг за Исла-де-Муэрто...
Вилли упал в шлюпку, как подкошенный, Лиз с визгами устремилась к нему. Мне тоже пришлось отступить к лодке, поскольку у матросов Джонса было явное численное преимущество. Похоже было, что в этом поединке нам не победить...
- Пусть лежит! – посоветовал я Элизабет, все пытавшейся привести Вилли в чувство, - Или хочешь драться им, как дубинкой?
Кажется, до нее не дошел смысл сказанного мной. Ну и ладно.
- Нам от них не уйти! - со значением произнесла она.
С ума сойти, какое верное замечание!
-С сундуком - нет. Скорее в шлюпку! - скомандовал коммодор.
Оспаривать эту идею никому не хотелось, поэтому мы поспешили последовать мудрому совету. Я втащил бесчувственного Вилли и устроил его на дне шлюпки. Прости, парень, знаю, что больно, но придется уложить тебя на спину. Тем более что сейчас ты все равно не почувствуешь.
Тут я опять услышал возглас Лиз:
- Вы спятили?!
Оглянувшись, я понял, что Норрингтон схватил сундук, и крикнув:
- Не ждите меня! – бросился прочь. Все матросы Джонса как по команде устремились за ним, а мы лишь, открыв рты, наблюдали эту картину. Честно говоря, я, и правда, был поражен. Что это с ним? Решил героический поступок совершить? Или, что более вероятно, надеется как-то от них оторваться и завладеть сердцем? Что ж, в таком случае, когда он откроет сундук, его будет ждать большое разочарование.
Но, как бы то ни было, оставалось только надеяться, что бывшему коммодору удастся выжить на этом острове. Не смотря ни  на что, зла на него я не держал. А вот торчать тут дольше явно не следовало – то, что сундук пуст, могло открыться в любой момент, и тогда вся компания монстров опять накинется на нас.
- Ээээ... исполним его последнюю волю! – произнес я, запрыгивая в шлюпку. Остальные с поразительным энтузиазмом поддержали эту идею.
Я даже подивился - внезапная самоотверженность Джеймса, похоже, никого особенно не впечатлила - каждый спасал свою шкуру. И я в том числе. Только у меня было преимущество - сердце Дейви Джонса.
Не думал, что на веслах можно передвигаться так быстро, но, тем не менее, уже через несколько минут с борта "Жемчужины" нам был сброшен штормтрап, и мы бодренько по нему вскарабкались. Точнее, Лиз - бодренько, а я - еле-еле, с ее ненаглядным Вилли в охапке.
На палубе нас встретил верный Гиббс.
-А где коммодор? - простодушно спросил он.
Честно говоря, в этот момент я ощутил укол совести. Как бы то ни было, но Норрингтон был одним из моей команды, команды «Жемчужины». А, значит, я, как капитан, нес за него определенную ответственность. Поэтому я, несколько более резко, чем хотел, бросил Гиббсу:
- Отстал! – после чего поспешил подняться на мостик.
- Успокой его душу Господь... – пробормотал боцман, но тут же просветлел лицом -  Но предаваться горю нельзя!
Дааа, похоже, не слишком-то бывший коммодор успел полюбиться новой команде. Между тем, Гиббс уже поднялся ко мне и продолжил:
- Зато ты с нами опять, и горизонт снова чист!
Я, одной рукой крепко прижимая к себе банку с сердцем, задумчиво уставился на этот самый горизонт. Вообще-то, что делать теперь, я представлял слабо. Сердце у меня, но что дальше? Подойти к борту и орать: «Дейви, я тебя сделал!»?
Но в следующую минуту мои сомнения разрешились сами собой. С оглушительным грохотом обрушивающейся воды, буквально в паре десятков ярдов от борта «Жемчужины», из морской пучины вынырнул «Летучий Голландец» во всей своей устрашающей красе. Команда испуганно попятилась, в ужасе крестясь и глядя на обросшие илом борта и изорванные паруса. До меня донеслось бормотание Гиббса:
- Иисусе, спаси нас!

Глава 22
Я все еще сидел над разбитой банкой, пытаясь понять, что же теперь делать. Сознание работало с какой-то лихорадочной быстротой. Так вот почему Джонс начал стрелять... Сердца не было в банке... Но почему? Что же там было-то, на берегу... Урод этот Джонсов напал, я дрался... банка лежала в шлюпке... кто там был? Вилли... нет, будь у него сердце, он бы его уже продырявил. Кто еще, кто?
Я огляделся, отыскивая глазами тех, кто был на острове. У кого из них сердце? Почему они молчат?!
И вдруг меня словно громом поразило. Норрингтон!!! О нет... Рука метнулась ко внутреннему карману камзола - каперской грамоты там не было.
Теперь я уже не сомневался: бывший коммодор выкрал сердце и грамоту, пока я был занят сражением. И что же теперь делать? Я, сощурившись, посмотрел на горизонт, туда, где белела полоска суши. Что, если смотаться на остров и поискать Норрингтона? Все это пронеслось у меня в голове в одну секунду, а потом мысли прервал крик:
- Мы налетели на риф!
Ну вот, как раз, пока будем с рифа сниматься, успею сплавать туда! Конечно, если о Норрингтоне еще не позаботились матросы Джонса. Но я почему-то был уверен, что после всего, что он провернул, коммодор и тут умудрится как-то выкрутиться. И, в любом случае, на суше сейчас будет безопаснее...
Но тут послышался возглас Вилли:
- Нет, это не риф! Отойдите от борта!
- Что же там? - испуганный голос Элизабет
- Там кракен!
Мне показалось, что сердце лопнуло, а то, что от него осталось, провалилось куда-то в желудок, превратившись там в кусок льда. Эта короткая фраза Вилли была моим приговором...
Неужели все закончится сейчас, здесь? Вот так??? Я вскочил на ноги. Никогда еще мне не было так страшно... Казалось бы, это был далеко не первый случай в моей жизни, когда я оказывался на волосок от гибели. Взять хоть прошлогоднее неудавшееся повешение в Порт-Рояле! Но почему же именно сейчас мертвенный ужас сковывает душу, заполняет собой все существо?
Раздумывать над этим было некогда, надо было что-то предпринимать - и срочно, потому что гигантские щупальца уже ползли по борту "Жемчужина". Святая Дева Мария, какие же они огромные!! И какого же размера должно быть существо, которому они принадлежат!  У меня оставался один единственный призрачный шанс - попробовать все-таки добраться до берега, найти Норригтона и забрать у него сердце Джонса. Только тогда можно будет еще остановить кракена.
Краем уха я слышал, как Вилли возбужденно командует что-то, кажется, заряжать пушки. Что толку... Судя по размерам щупалец, это существо не убить и прямым попаданием из всех орудий "Жемчужины" сразу! Святой Боже, да у него одна присоска размером с мое лицо!
Я бросился к шлюпкам. Скорее, пока еще есть хоть немного времени! Я должен успеть!!!
Сейчас, когда для меня все на этом свете закончилось и ничего не осталось, кроме Памяти, я понимаю, что мной двигало не только желание что-то предпринять, но и ужас. Я тогда плохо соображал, что делаю, понимал только, что делать что-то надо. Я заметался по палубе, в подступающей панике, ища шлюпку. Две из них оказались разбиты, а третью я никак не мог спустить на воду - заело лебедку, а руки тряслись до того, что поправить ее получилось не сразу.
Да, я боялся. Боялся, и одновременно из последних сил цеплялся за мысль, что я смогу что-то сделать, я успею...
Шлюпка рывком упала на воду, и я, скинув штормтрап, быстро полез следом. Скорее, скорее... Остров небольшой, я могу успеть найти Норрингтона! Ну коммодор, ну зараза... Не ожидал я от него...
Ругаясь сквозь зубы, я схватил весла и принялся грести, что есть силы. Как же далеко мы успели отойти! Казалось, полоска суши не приближается ни на дюйм! Интересно, а может кракен почувствовать, что я уже не на корабле, и напасть на шлюпку?
Я поднял глаза на "Жемчужину", и в это время на ней грянул пушечный залп. Они стреляли по оплетшим борта корабля щупальцам. Ну что ж, разумно, да только без толку. Впрочем, щупальца дернулись и на миг отпустили корабль, чтобы наброситься на него с удвоенной злостью.
Я опустил весла. Моя "Жемчужина", моя любовь, моя жизнь беспомощно раскачивалась на волнах, сокрушаемая морским монстром. Она там, а ее капитан... тут.
Я оглянулся на далекую полоску берега, потом опять посмотрел на свой корабль. Пушки не надолго отпугнули чудовище, и щупальца гигантскими червяками опять взбирались вдоль бортов.
Мысли мои вдруг стали необыкновенно ясными и четкими. Что я делаю здесь, в этой шлюпке? Куда я плыву, на что надеюсь? Мне не успеть даже доплыть до берега, кракен успеет раньше покончить с "Жемчужиной". Почему я не на своем корабле? Почему не там... там, где должен быть как капитан… как друг.
Впервые за долгое время я ощутил уверенность, что точно знаю, где должен находиться. Где именно сейчас мое место в этом мире. Повинуясь внезапному порыву, я схватил компас и откинул крышку. Так и есть - стрелка неподвижно замерла, указывая на терпящую бедствие "Жемчужину".
"Но ты там погибнешь!" - возопил внутренний голос.
"Да, я там погибну" - не стал отпираться я, - "И мне страшно. Мне так страшно, как никогда еще не было"
"Так греби дальше! На острове ты спасешься - найдешь Норрингтона, заберешь сердце и сможешь диктовать Джонсу свою волю!"
Я даже не оглянулся на остров. Я сидел и смотрел на стрелку компаса. Моего компаса, наконец-то понявшего, чего я хочу.
Как же я устал... Не только телом. Душой... Если я уплыву сейчас... если завладею сердцем и потеряю "Жемчужину"... Кем я буду? Я не знал этого, но одно мог сказать точно - не капитаном Джеком Воробьем. Им я больше смогу стать никогда.
Я опять посмотрел на компас и захлопнул крышку. А потом взялся за весла. Я знал, где должен быть сейчас. А внутреннему голосу просто приказал заткнуться, потому что он подпитывал мой страх и тоску. Смертельную... да, теперь уже точно смертельную тоску обреченного. Но разве можно выразить словами то, что чувствует человек, идя на смерть?
Пока я греб обратно, подумал, что все красивые слова, которыми в книгах описывают смерть героев - всего лишь пустышка. Их пишут те, кто никогда не совершал свой последний путь. Те же, кто вступают на него, молчат. Потому что не о чем говорить – все слова кажутся надуманными и фальшивыми.
Мне удалось причалить к тому самому штормтрапу, по которому я совсем недавно спускался в шлюпку. Поднимать лодку было некогда, и я просто привязал ее, хотя и сам не мог бы сказать, зачем это теперь нужно.
На палубе царила общая беготня, суета и крики. Но, приглядевшись немного, я понял, что суета эта явно не беспорядочная. Команда затевала что-то, а в следующий момент я понял, что именно.
Не знаю, чья это была идея, но она была неплоха. Они собрали в общую сеть все, что может гореть, и хотели взорвать эту импровизированную бомбу, когда кракен попытается проглотить ее. Но вот именно взрыв-то раз и не получался. Вилли застрял ногой в сетке с бочками, и никак не мог освободиться, а Лиз... Я поискал ее глазами и увидел, что она карабкается по трапу, пытаясь дотянуться до мушкета, лежавшего на палубе. Я едва подавил смешок. Ох, девочка, да ты хоть раз стреляла из этой штуки? Тебя же отдачей за борт выбросит! Я решительно наступил на мушкет, не давая ему укатится по качающейся палубе, а потом поднял. При этом я заметил взгляд Элизабет – девчонка смотрела на меня так, словно я, по меньшей мере, с того света вернулся. С чего бы это?
Впрочем, сейчас размышлять об этом было некогда. Огромные щупальца кракена были повсюду и крушили все, до чего только могли дотянуться. Корабль качался, и трудно было просто на ногах устоять, не то что верно прицелиться. К счастью, Элизабет знала, что стрелка на качающейся поверхности нужно держать за ноги, что она и сделала.
Я поднял мушкет к плечу. Вилли все еще был на сетке, он пытался разрезать веревку и освободиться, но ничего не получалось. Парень кричал, призывая меня выстрелить, но я медлил. Любой, кто окажется в центре взрыва, обречен на гибель, и... я понял, что не смогу сделать это. Не знаю, чем бы все закончилось, но веревка, которую Уилл пилил своим ножом, наконец-то подалась, и парень полетел вниз на палубу. Вслед за ним из прорванной сетки посыпались бочки с порохом, дальше медлить было нельзя. Прищурившись, я выбрал один из бочонков и выстрелил, целясь в него.
Мне казалось, я могу проследить, как пуля, медленно-медленно летит к своей цели, как начинают взрываться запасы пороха, как горит и рушится все вокруг...
С оглушительным ревом раненого зверя кракен скрылся под водой, а мы остались стоять посреди разгромленной, заваленной обгоревшими обломками и залитой кровью палубы.