ГЛАВА 3.
Появление Алекса Уайта, или Новый учитель.
– Вот чёрт! – произнёс самый высокий из четырёх парней, склонившихся над лежавшим на полу человеком. Длинные чёрные волосы упали на высокий лоб, мешая видеть, но он привычно отбросил их назад.
– Рем... Он что, мертв? – необычайно тихо спросил Сириус, не успев быстро справиться с овладевшим всеми Мародёрами испугом. В конце концов, не каждый день можно найти в Хогвартсе чей-то труп!
– Откуда мне знать? – так же тихо прошептал Лунатик, но Сириус уже взял себя в руки и теперь явно пытался скрыть от друзей мгновения испытанного им страха, а потому тут же принялся усердно язвить и ехидничать.
– Ну так ведь ты же у нас самый умный! Недаром же тебя Дамблдор старостой сделал!
– Иди к чёрту, Бродяга! – злобно огрызнулся Ремус. Сириус из всего мог устроить комедию. – Если тебе так хочется это узнать, то подойди и посмотри!
– Ой! Ты поразил меня в самое сердце, Луни! – закатил глаза тот, картинно схватившись за сердце.
– Бродяга, – улыбаясь краем рта, позвал «умирающего» друга Джеймс.
– Чего тебе, Сохатый? – приоткрыв левый глаз, мгновенно среагировал Сириус, недовольный тем, что его перебили.
– Сердце находится не здесь.
Тот удивлённо моргнул серыми глазами.
– Да? – и тут же продолжил, картинно прижимая руку уже к левому боку: – Рем! Ты как староста должен защищать и оберегать нас. А что делаешь ты? Подвергаешь меня смертельной опасности! Я же всего лишь маленький и несчастный щенок! – с последними словами Сириус подмигнул Джеймсу и трансформировался, и теперь у ног Ремуса тихо завывал громадный чёрный волкодав.
– Ага. Совсе-ем маленький, – неодобрительно улыбаясь, но уже явно не злясь, протянул Ремус. – Нужно немедленно сообщить Дамблдору.
– Ты прав, – чуть помедлив, согласился с ним Джеймс. – Питер, бегом в Больничное крыло, приведи мадам Помфри, скажи, что мы нашли чей-то труп. – Ремус бросил на приятеля короткий взгляд. – Бродяга – ты к Дамблдору.
– А почему сразу я? Чуть что, так всегда сразу Блэк. Беги за ним сам, если так хочется, или пусть Ремус идёт, – парень возмущённо кивнул в сторону оборотня. – У Лунатика-то отношения с учителями всяко лучше, чем у меня.
– Бродяга-а-а-а-а, – мило улыбаясь другу, начал Джеймс. Сириус насторожился. – Скажи, а ты случайно не страдаешь склерозом? Не сомневайся, твои кровососущие друзья о-очень по тебе соскучились и мечтают снова зарыться в твою шёрстку.
Сириус сглотнул.
– Спокойно, Сохатый, я просто пошутил, – он начал медленно пробираться к двери. – Считай, Дамби уже здесь.
Сириус быстро скрылся за завалом, решительно потащив за собой мешкавшего Питера.
Ремус не спеша повернулся к Джеймсу. На лице оборотня блуждала довольная улыбка – в конце концов, не часто можно увидеть Сириуса Блэка настолько ошарашенным, разозлённым и испуганным одновременно.
– Хорошо придумано, Сохатый, – одобрил Ремус. Гриффиндорец только улыбнулся, а потом перевёл взгляд на распростёртое на холодном полу тело.
– Как ты думаешь, кто он? И как здесь оказался? – наконец тихо спросил юноша.
– Не знаю, – честно ответил Люпин, принюхиваясь к запаху, исходящему от мужчины. – Понятия не имею.
* * *
Тем временем в Больничном крыле.
– Повтори, что ты сейчас сказал?!
– Мертвец. Мы нашли его на третьем этаже, – еле слышно прошептал Питер, нерешительно переступая с ноги на ногу.
Мадам Помфри, внимательно выслушав рассказ парня, повернулась к стоявшей рядом с ней девушке, направленной из Св. Мунго к ней на практику.
– Вероника, проследите за мистером Ридом. Ему ещё рано вставать. Вам всё ясно?
– Да, мадам Помфри, – послушно кивнула девушка, с любопытством поглядывая в сторону внезапно покрасневшего Питера. Женщина удовлетворённо кивнула.
– Хорошо. Показывай куда идти, – велела она Хвосту.
Вскоре целительница быстро шла по коридору, а рядом с ней, изо всех сил стараясь не отставать, семенил Питер Петтигрю.
* * *
В то же время. Комната на третьем этаже.
…Первой пришла боль. Болел каждый мускул, каждая клеточка его измученного и искорёженного тела.
Он попытался открыть глаза. С трудом, преодолевая боль и усталость, но ему это удалось, и в глаза тут же ударил, оглушая его, заставляя снова скатиться в благословенное беспамятство, яркий свет.
– Вот чёрт! – еле слышно прошептала колеблющаяся тень, склоняясь над ним.
Он попытался позвать на помощь, но из пересохшего горла не вылетело ни звука. «Помогите… пожалуйста, помогите…»
Сил не хватало даже чтобы шевельнуть рукой, чтобы дать понять теням, что он ещё жив. Ещё.
И тут начала возвращаться память. Он вспомнил сражение с Пожирателями в Отделе Тайн и красный луч непросительного проклятья, ударивший его в грудь. И своё падение в Арку.
Сириус незаметно нащупал свою палочку. Зрение постепенно восстанавливалось, и он, сощурившись, попытался разглядеть своих возможных противников. Яркий свет всё ещё больно резал привыкшие к темноте глаза анимага, не позволяя различить даже контуры их лиц. Единственное, что он сумел понять – все они были поразительно молоды. Слишком молоды даже для Пожирателей, а это значит… Среди авроров частенько попадались молодые стажёры – ему самому уже в свои неполные девятнадцать случалось участвовать в некоторых операциях, проводимых Авроратом.
Сердце пропустило удар. Сириус судорожно сглотнул, разумом стараясь не дать испуганному телу скорчиться от предчувствия неминуемых пыток.
«Авроры» о чём-то тихо спорили, а потом двое из них куда-то ушли. Плечи свело от напряжения. Сейчас они приведут начальство!
Когда-то он поклялся себе, что скорее умрёт, чем снова попадёт в руки аврорам или дементорам, и с тех пор в его решении не изменилось ровным счётом ничего. Однако теперь, когда авроров осталось всего двое, у него по-крайней мере появился шанс сбежать, и упускать его он не собирался!
…Джеймс стоял и молча смотрел на лежавшего в нескольких шагах от него мужчину. Странно, но почему-то он казался ему смутно знакомым: спутанные, чуть седые волосы мешали детально разглядеть лицо, но Джеймс был уверен: когда-то он уже видел этого человека. Он взглянул на однокурсника – на лице оборотня явственно читалось испытываемое им недоумение.
Он уже открыл рот, чтобы спросить у друга, точно ли он не знает, кто это такой, как вдруг тело мужчины судорожно изогнулось, и тот хрипло вздохнул. Далее всё произошло за какие-то доли секунды, как показалось Джеймсу. «Труп» откатился в сторону и резко вскочил на ноги, в его руке, ранее не замеченная ими, как по волшебству появилась волшебная палочка.
Впервые в жизни Джеймс не успевал. Пару лет назад, на четвёртом курсе он с друзьями был одним из членов Дуэльного клуба и числился в нём если и не лучшим, то уж точно самым быстрым дуэлянтом – не даром же он до сих пор ни разу не упустил снитча! Да, он был быстр. Очень быстр, но мужчина, кем бы он ни был, был ещё быстрее.
– Постойте! – он вскинул руки, показывая, что безоружен, в отчаянной надежде, что это остановит убийцу, но всего один взгляд в смутно знакомые полные смертельного ужаса и скрытого безумия тёмно-серые глаза уже дал ему понять, что пощады не будет. Никому.
– Avada…
Про гриффиндорцев всегда говорили, что они храбры до безрассудства, но сейчас Джеймсу было не до подвигов. В голове было пугающе пусто, словно все мысли вымерзли от страха.
«А Сириус, наверное, уже совсем рядом…» – на мгновение пронеслась мысль о лучшем друге, которого, как он надеялся, не постигнет та же участь.
И тут…
– ДЖЕЙМС!!!!
– Expelliarmus!
* * *
За несколько минут до этого. Кабинет директора.
Сириус не торопясь шёл к директору. Да и зачем ему было куда-то спешить?! Куда может деться труп?! Разве что Ремус проголодается, но это вряд ли… Обед был совсем недавно.
Единственное, о чем он сейчас мог думать, так это о шутливой угрозе Джеймса, куда уж там объяснениям для Дамблдора, как вообще они нашли этот пропахший гарью труп?! Вспомнив о словах друга, Сириус снова яростно заскрежетал зубами. Он уже почти молился, чтобы на его пути оказался какой-нибудь слизеринец. А лучше всего Нюниус. Но судьба явно решила на время вернуться к своим делам, оставив своего любимчика в покое. Хотелось сесть и завыть от злости и досады на самого себя.
Пусть он учится в Гриффиндоре, а не Слизерине, где веками учились его предки, пусть он не так печётся о чистоте крови, как вся его семья, но он – Блэк! БЛЭК! Пережитое однажды унижение не давало покоя его гордости, заставляя лишь ещё крепче сжимать кулаки и мысленно обрушивать на голову Джеймса Поттера десятки самых разнообразных проклятий. Несмотря на истекшее с тех пор время, он с точностью до мелочей помнил тот вечер, когда Джеймс тайком подсыпал ему в кровать блох. В памяти сохранились поразительно чёткие, окрашенные злостью и гневом воспоминания о том, как весело хохотали трое друзей, глядя, как яростно чешется Блэк!
Правда, заметив, как на бледной коже появляются окровавленные полосы от его ногтей, все жутко перепугались и бросились спасать обезумевшего от боли приятеля, но тот, отчаянно пытаясь дотянуться до наиболее труднодоступных мест, лишь делал всё ещё хуже. В итоге Джеймс, предварительно извинившись, обездвижил друга, и когда тот замер, троица дружно принялась отыскивать разбежавшихся повсюду блох. Неприятным сюрпризом оказалось то, что этих кровососов нельзя было вывести с помощью магии! Перетерпев пытку, Сириус, зажав Питера в угол, выяснил, что блох они раздобыли не где-то, а в Лютом переулке!
В итоге на следующий день вся школа с удивлением взирала на Джеймса Поттера, весело демонстрировавшего всем свой подбитый глаз, и на Питера Петтигрю, недовольно щеголявшего с длинными ослиными ушами. Неминуемой кары не избежал и Ремус: просто ему, в отличие от остальных, удалось быстро найти нужное контрзаклятье, а расколдовывать друзей он благоразумно не стал, вовремя заметив кровожадный взгляд Блэка, которым тот наградил его после исчезновения наколдованного ему шикарного, само собой с точки зрения самого Сириуса, волчьего хвоста.
Сириус довольно улыбнулся, вспомнив шокированный взгляд МакГонагалл, немедленно потащившей всех Мародёров на разборки к директору. Однако вопреки ожиданиям МакГонагалл и самих Мародёров, тот лишь прочёл им какую-то длинную и весьма запутанную лекцию, из которой что-нибудь сумел понять разве что Люпин да пышущая праведным гневом декан Гриффиндора, но баллов снимать не стал. Даже со слизеринцев, в стычке с которыми, по словам Сириуса, они все и пострадали!
– Мяу! – прозвучал совсем рядом противный вопль Филчевой кошки, и Сириус, словно напоровшись на невидимую глазу стену, замер на месте.
– Мяу…
Сириус довольно улыбнулся, вспомнив, как на прошлое Рождество он преподнёс Филчу «приятный» сюрприз – перекрасил шерсть миссис Норрис в ярко-розовый цвет, причём сделал он это не с помощью магии, а сверхстойкой маггловской краской для волос, выпрошенной у одного из магглорожденных студентов Гриффиндора. Так что Филчу пришлось смириться с необычным цветом своей любимицы и ждать, когда краска сойдёт сама. Сейчас, конечно, всё вернулось на свои места, но если внимательно приглядеться, то ещё можно было увидеть грязно-розовые пятна на шерсти кошки завхоза. С тех самых пор миссис Норрис, едва завидев своего былого мучителя, улепётывала со всех ног, доставляя видевшим это студентам поистине неземное удовольствие.
Филч, как впрочем, и учителя, и ученики Хогвартса, прекрасно понимал, кто ответственен за случившееся с его ненаглядной. Правда, почему-то винил в этом он не одного Сириуса, а всех Мародёров и после того случая стал следить за ними ещё внимательнее, не раз срывая тщательно продуманные и спланированные планы мести Слизерину в общем, и Северусу Снейпу в частности.
– Мяу…
Из-за угла показалась серая мордочка полосатой спутницы школьного завхоза, и Сириус вдруг осознал, что верхняя губа сама по себе поползла вверх, обнажая оскалившиеся клыки… нет, пока ещё зубы. Из горла вырвалось утробное рычание, и кошка резко присела на задние лапы, рассерженно зашипев на старого врага. Тем не менее, в издаваемом ею звуке словно слышалась какая-то неуверенность: стоявшее перед ней существо было похоже на её хозяина, но тонкий кошачий нюх подсказывал, что это не так. Существо скалилось и рычало, как заправская сторожевая собака.
Сириус, повинуясь внезапному звериному порыву, не переставая рычать, внезапно шагнул вперёд, но кошка, не став дожидаться его дальнейших действий, мгновенно отскочила в сторону и скрылась в коридоре.
Сириус победно ухмыльнулся и, чувствуя себя одним из героев древнегреческих мифов, гордо вскинув подбородок, подошёл к горгулье, закрывавшей проход в кабинет Альбуса Дамблдора.
– Сахарные устрицы! – уверенно выдал он и, когда стало ясно, что горгулья не собирается его пропускать, упрямо нахмурился.
– Странно… могу поклясться, что ещё вчера пароль был… – он на секунду замолчал, припоминая. – Ванильные улитки!
Горгулья дрогнула и словно бы не охотно отъехала в сторону, открывая взору гриффиндорца длинную витую лестницу.
«Нет, ну надо же! Вот так перепутать пароли мог только Хвост!» – сетуя на собственную глупость, с такими мыслями Сириус стал быстро подниматься по крутым ступенькам. Даже не подумав о том, что сначала нужно постучаться, он чёрным вихрем влетел в кабинет.
– Профессор Дамблдор! – громко позвал он и лишь потом заметил, что директор был не один. Напротив него из стороны в сторону нервно ходил высокий плотно сложенный мужчина. Наверное, в дни молодости его ещё можно было назвать красивым, но теперь лицо избороздили морщины, да и многочисленные шрамы отнюдь не добавляли ему шарма.
– Аластор, прекрати. У меня уже голова кружится от твоего мельтешения.
Мужчина на мгновение послушно остановился и исподлобья взглянул на старого волшебника.
– Альбус, неужели ты вправду думаешь, что они могут попытаться… – он не договорил и резко обернулся на скрип открывающейся двери.
Дамблдор удивлённо привстал со своего кресла.
– Мистер Блэк? Что-то случилось?
– Ну это смотря с какой стороны посмотреть… – рассеянно проговорил Сириус, с любопытством глядя на незнакомца. Дамблдор, видимо заметив его интерес, охотно пояснил:
– Сириус, познакомься, это Аластор Грюм. Он аврор.
Сириус еле сдержался, чтобы не завопить от восторга. Сам Аластор Грозный Глаз Грюм! Глава Аврората! «Джеймс просто лопнет от зависти, когда я ему расскажу об этом!» – подумал гриффиндорец. То, что он шёл к директору с определённой целью, мигом вылетело из головы.
– Мистер Грюм, я так рад с вами познакомиться, – радостно выпалил он, делая шаг навстречу аврору, но встретив далеко не дружелюбный взгляд мужчины, буквально замер на месте.
– Скажите-ка мне, мистер Блэк, – вдруг заговорил тот, и Сириусу неожиданно захотелось позорно сбежать подальше от жгучего взгляда самого директора и презрительного ледяного голоса аврора. – Вот ваши родители поддерживают Волан-де-Морта, а вы уже вступили в милый школьный кружок будущих Пожирателей или ещё не успели?
Лицо Сириуса потемнело, рука по привычке потянулась за палочкой, но строгий окрик директора наполнил ему, где он находится и кто тот человек, на которого он только что был готов наброситься.
– Я уже сделал свой выбор, МИСТЕР ГРЮМ, – чеканя слова, сквозь зубы выдавил Сириус и гордо вскинул подбородок. – Я буду аврором, – юноша неприязненно посмотрел на главу Аврората, прикладывая титанические усилия, чтобы не скривиться от отвращения.
Грюм лишь хмыкнул, видимо полностью оценив упрямство возможного подчинённого и пожав плечами, повернулся к Дамблдору.
– Потом поговорим, Альбус. Если появятся какие-то новости, я сообщу, – он подошёл к камину и, бросив в огонь щепоть летучего пороха, исчез, видимо отправившись обратно в свою вотчину.
Как только зелёное пламя погасло, Дамблдор переключил своё внимание на Сириуса, отчего тому мгновенно стало не по себе.
– Итак, в чём дело, мистер Блэк? – всезнающе блеснув очками, спросил Дамблдор.
Сириус вздохнул и начал рассказ.
Через минуту директор уже мчался по коридору. Сам Сириус шёл рядом – в его услугах как проводника не было нужды.
* * *
– Expelliarmus! – раздался громкий ясный голос, и палочка ужом с быстротой молнии вырвалась из его трясущихся рук.
Сириус помотал головой, пытаясь разогнать обступивший его туман и разглядеть нового противника. И когда ему это удалось, по всему телу разлилось небывалое спокойствие, страх ушёл без следа, сменившись лёгкой досадой на самого себя. Среди сваленных в кучу парт стоял высокий старик с длинной седой бородой. Очки-полумесяцы грозно сверкали на крючковатом носу Альбуса Дамблдора.
Сириус, отчаянно шатаясь, оглянулся в поисках опоры, но не найдя таковой, устало опёрся о холодную стену.
– Профессор, – попытался позвать он, но из пересохшего горла вырвалось лишь невнятное хрипение. Он зашёлся в тяжёлом, раздирающем лёгкие кашле. – Профессор... не знаю как, но я... мне удалось вернуться... Где… Гарри… и Ремус? Что с ними? Они живы?! – встревожено выдавил из себя он, но директор продолжал молчать и, не опуская палочки, практически не мигая смотреть на него.
– Профессор?.. – озадаченно нахмурился Сириус. – Вы что, не узнаёте меня?
Раздражение и усталость брали своё, и Сириус, ничего не понимая в тревожащем молчании директора, начинал злиться.
– Слушайте, Альбус, я устал и хочу спать, так что либо опустите палочку и скажите, что с Гарри и Ремусом, либо сразу убейте, чтоб не мучился! – рявкнул он и хотел уже добавить ещё парочку крепких выражений, когда из-за спины Дамблдора вышел… Сириус Блэк!!!
Все слова умерли, так и не успев родиться, и Сириус расширенными от удивления глазами уставился на самого себя в юности. Именно это лицо он видел в зеркалах до того, как пережил предательство, гибель друзей и годы заточения в Азкабане. Он медленно перевёл взгляд на двух других мальчишек – не авроров, которых он не убил только благодаря своевременному вмешательству Дамблдора, как всегда явившегося в самый последний момент. Перед ним, практически не дыша, стояли его лучшие друзья детства – Джеймс Поттер и Ремус Люпин.
Никто не произносил ни слова.
Сириус, задыхаясь от истерического смеха, сполз по стене на пол, не обращая внимания на боль в ушибленной спине. Глаза не обманывали его, в этом Сириус не сомневался, а значит… Смех оборвался.
Кретины! Идиоты! И как никто до сих пор не догадался, что такое Арка на самом деле?! Все многочисленные учёные и исследователи, работавшие в Министерстве, глубоко ошибались во всём, что касалось этого непонятного артефакта, который некогда окрестили Аркой Смерти.
Это был портал! Дверь в прошлое! Судя по всему, он перенёсся лет на двадцать назад, не больше, в то время, когда Мародёры учились на одном из последних курсов, а Джеймс и Лили были ещё живы и только начали встречаться... Мысль о лучшем друге обожгла его, словно огнём. Вновь вернулось чувство вины. Сириус метнул виноватый взгляд в стороны Джеймса и Ремуса, который по счастью никто не заметил.
Цепляясь пальцами за выщербины в стене, он заставил себя выпрямиться.
- Профессор, – упрямо не обращая внимания на всё ещё смотревшую ему прямо в сердце палочку, он сделал шаг в сторону директора, но тот предупреждающе покачал головой, и Сириус послушно отступил обратно. – Мерлин, я не хотел никого убивать, поймите! Выслушайте меня, прошу вас, директор! Я не убийца!
«Сириус Орион Блэк, по единогласному решению Визенгамота вы приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабан за пособничество Тому-кого-нельзя-называть, убийство тринадцати магглов и волшебника Питера Петтигрю….»
– Я не хотел этого!
Не известно, что сумел прочесть в устремлённом на него умоляющем взгляде серых глаз Дамблдор, но он разрешающе кивнул: – Хорошо, – палочка не опустилась ни на дюйм. – Я вас слушаю.
Сириус закусил губу и покосился на стоявших рядом с директором гриффиндорцев. Все трое держались настороженно, несмотря на присутствие одного из самых могущественных волшебников столетия, и с любопытством вслушивались в его слова. И кто знает, какие выводы они могли сделать из того, что он должен был сейчас сказать?
– Профессор, всё, что я хочу вам сказать, я скажу только лично вам и только в вашем кабинете, – туда даже Питер в своей анимагической форме не мог проникнуть незамеченным. – Я лишь прошу вас поверить мне, как члену Ордена Феникса, – при названии легендарной организации, борющейся с Волан-де-Мортом, Дамблдор едва заметно вздрогнул. Во взгляде голубых глаз что-то неуловимо изменилось, и на мгновение Сириус трусливо решил, что сейчас его всё-таки убьют. Но нет, видимо, его усилия не пропали даром: директор устало вздохнул и опустил палочку.
– Хорошо. Тогда…
Как всегда мадам Помфри выбрала самый неподходящий момент для своего появления. Волосы растрепались, и она на ходу попыталась придать им хотя бы видимость былого порядка.
– Ну и где труп? – не успев как следует отдышаться, целительница Хогвартса сразу перешла к делу, профессионально цепким взглядом окидывая стоявших перед ней людей. На мгновение её взгляд остановился на Алексе, и женщина удивлённо приоткрыла рот.
– Какой труп, Поппи? – всё ещё улыбаясь, спросил целительницу Дамблдор, и Сириус напрягся, когда тот снова скользнул по нему изучающим взглядом.
– Ко мне влетает Петтигрю, кричит, что нашёл чей-то труп, – принялась возмущённо объяснять та. – Я бегу сюда, а трупа нет! Что здесь происходит, Альбус? И кто это? – кивнула она в сторону сильно потрёпанного мужчины, который явно нуждался в квалифицированной помощи колдомедика.
– Не беспокойся, Поппи, всё в порядке. Молодые люди просто ошиблись. Можешь идти, мне ещё надо обсудить с юношами некоторые аспекты их поведения.
– А как же?.. – начала было мадам Помфри, но натолкнувшись на предупреждающий взгляд директора в сочетании с неизменной улыбкой, осеклась и, сердито посмотрев на съёжившегося в ожидании грозы Питера, быстрым шагом направилась обратно в свои законные владения.
– Прошу в мой кабинет, – произнёс Дамблдор, пропуская Сириуса вперёд, но тот не обратил на него внимания. Он, не отрываясь, во все глаза смотрел на невысокого худого подростка с острым носом и короткими мышиного цвета волосами, во всех повадках которого сквозило что-то крысиное.
Перед ним стоял Питер Петтигрю.
Сириус замер. Почти пятнадцать лет он мечтал об этой встрече, и вот, наконец, столь долгожданный момент наступил: он столкнулся с человеком, которого ненавидел и презирал больше всего на свете, но этот человек – предатель – оказался всего лишь шестнадцатилетним мальчишкой.
– Ублюдок, – прошипел Сириус, – маленький предатель!
Он резко бросился вперед, одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние. В голове билась лишь одна мысль: «УБИТЬ! УБИТЬ! Убитьубитьубитьубить…» Как долго он мечтал об этом и какая ирония в том, что он так и не смог убить Питера в своём собственном времени, и теперь ему была предоставлена возможность сделать это в прошлом! Отомстить за проведённые в тюрьме годы и за друзей, уже давно гниющих в могиле!
Длинные скрюченные пальцы с забившейся под коротко обрезанными ногтями грязью сомкнулись на тонкой шее Петтигрю, оставив на бледной коже следы полумесяцев от впившихся в неё ногтей, и Сириус ощутил биение резко участившегося пульса. Он сдавил сильнее, с ненавистью глядя в выпучившиеся от недостатка кислорода водянистые глаза.
– Это тебе за Джеймса и Лили, мразь! – выплюнул он прямо в лицо бывшему другу и разжал пальцы. Тело с неприятным стуком упало на каменный пол…
– Stupefy! – раздался громкий ясный голос, и он, так и не успев добраться до человека, в чьё горло уже давно хотел вцепиться зубами, отлетел на несколько метров в сторону, при этом сильно ударившись о стену. Перед глазами всё поплыло.
Гриффиндорцы испуганно уставились на Дамблдора, но тот, всё ещё не опуская волшебной палочки, продолжал смотреть на поверженного незнакомца.
Вдруг мужчина зашевелился и, шатаясь из стороны в сторону, медленно встал на ноги. Джеймс мгновенно напрягся, готовясь вновь отразить нападение, если тот решит предпринять ещё одну попытку, но мужчина не обратил на него внимания и принялся отряхивать и без того пыльную мантию. Зоркий глаз оборотня отметил многочисленные синяки и ссадины на руках незнакомца и обугленные дыры в его мантии. Тот резко выпрямился, и Ремус увидел его глаза.
Если сам мужчина выглядел лет на сорок–пятьдесят, то глаза его были глазами человека, познавшего столько горя и боли, что волк, просыпавшийся в Ремусе с приближением полнолуния, протяжно завыл. Быть может, когда-то в этих глазах и горел огонь жизни, но теперь он угас, или его погасили... В тёмно-серых глазах плескался всепоглощающий страх, безграничный ужас, грозящий однажды перерасти в безумие, но в поведении знакомого незнакомца было что-то ещё… ярость, гнев, ненависть и ничем не прикрытый вызов, так и сквозящий в каждом его движении и жесте. Мужчина моргнул и отвёл взгляд. Ремус вздохнул. Ему почему-то казалось, что продлись это мгновение чуть дольше, и он вспомнил бы, где и когда видел этого человека.
– Что ж, сэр, думаю, теперь нам действительно есть что обсудить, – голос директора был холоден, но Сириус без труда понял, что волшебник в ярости. Он поспешно кивнул, но маг не нуждался в его согласии и уже повернулся к всё ещё не пришедшим в себя Мародёрам.
– Надеюсь, всё, что вы здесь видели и слышали, останется тайной. Через час жду всех вас у себя в кабинете, – Дамблдор позволил себе ободряюще улыбнуться при взгляде на взъерошенного Сириуса. Парень не обратил на его слова никакого внимания, впрочем, Альбус не сомневался, что Ремус Люпин, самый ответственный из гриффиндорской четвёрки, обязательно напомнит приятелям о его просьбе. – Пароль вам, похоже, уже известен. – Он обернулся к ожидающему его решения мужчине. – Прошу следовать за мной.
Сириус, ещё раз взглянув на съёжившегося под его взглядом Хвоста, проследовал за директором.
– Да кто он такой, чёрт побери?! – ни к кому толком не обращаясь, спросил Сириус.
Ответа так и не последовало.
* * *
– Что ж, теперь, когда мы остались одни, надеюсь, вы сможете мне объяснить произошедшее. Я хочу знать всё: кто вы? как и откуда вы очутились в Хогвартсе без моего ведома? – не отводя глаз от осматривавшегося по сторонам мужчины, непреклонно спросил Дамблдор, устраиваясь в высокое резное директорское кресло. Кресло было жутко неудобным, но приходилось терпеть и постоянно подкладывать небольшие мягкие пуфики. – И для вашего же блага, надеюсь, что ваша история покажется мне более убедительной, чем та чушь, которой порой меня потчуют студенты. Для начала рекомендую вам представиться.
Сириус озадаченно нахмурился, но кроме прибалдевшего от его ласки феникса, этого никто не видел. Фоукс изогнул длинную шею, и Сириус послушно провёл пальцами по пылавшим огненно-красным перьям на уязвимом горле чудесной птицы, чьи слёзы исцеляли раны, а пение – врачевало душу.
– Меня зовут Алекс Уайт, – для того чтобы придумать себе новое имя взамен слишком хорошо известного старого, понадобилось всего лишь несколько секунд. Память не подвела, мигом подсунув имя одного из главных героев любимой маггловской книги Ремуса. – Меня зовут Алекс Уайт, – повторил он, привыкая. – И я из будущего.
Мало кому удавалось увидеть директора Хогвартса и победителя Гриндевальда испуганным, разгневанным и удивлённым, но Алексу выпало сомнительное удовольствие наблюдать все эти эмоции на лице старого волшебника. Он видел, как гнев исказил черты морщинистого лица в тот день, когда его схватили авроры посреди кучи трупов и развороченной взрывом улицы. Он помнил выражение ужаса, когда Снейп доложил в Орден, что Гарри исчез, а теперь ему снова удалось удивить директора, совсем как в тот раз, когда прямо на глазах старого волшебника он без лишних слов обратился в собаку.
Фоукс недовольно курлыкнул, когда он отошёл от его жёрдочки и сел в кресло напротив директора.
– Профессор, вы ведь не хуже меня знаете законы перемещения во времени. Если я открою вам, кто я, откуда и почему я здесь оказался, я могу нарушить естественный ход событий и изменить будущее. Всё, что я сейчас могу сказать, это то, что мы знакомы уже много лет и что это именно вы рекомендовали меня на экзамене в Аврорат, именно вы предложили мне вступить в Орден Феникса, после окончания Академии. Я согласился.
Директор продолжал молчать.
– Чёрт подери, Альбус! – Алекс впечатал кулак в стол. – Вы должны мне поверить, клянусь, я не лгу! – он с надеждой взглянул в мерцающие голубые глаза и вздрогнул, ощутив лёгкое, практически незаметное щекотание внутри головы и тихое бормотанье знакомого старческого глосса. Алекс пару раз слышал о том, что некоторые волшебники обладали способностью читать мысли людей, и одним из таких волшебников и был Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор и – об этом Алекс узнал всего пару лет назад, – Северус Снейп также умел это делать. Даже подумать страшно о том, сколько раз сальноволосый слизеринец шарился в их с Джеймсом мыслях, надеясь выведать все их секреты и тайны. Он мало что знал о защите мыслей, но тем не менее приложил все усилия, чтобы попытаться поставить самый мощный мыслеблок, на какой он только был способен, и либо директор Хогвартса, являющийся весьма сильным окклюментом, не смог пробиться в его разум (что вряд ли), либо ему всё же удалось убедить старого волшебника поверить в его слова.
– Хорошо, – вздохнул Дамблдор, отводя взгляд в сторону. – Допустим, я вам верю, но это ещё не значит, что я вам доверяю. Я должен знать, как вам удалось проникнуть в это время из будущего. Временные рамки не так-то просто преодолеть.
Алекс, закусив губу, глубоко задумался. Он и сам-то не всё толком понимал. Алекс обвёл взглядом увешанные картинами стены. Мужчины и женщины, изображённые неизвестными ему художниками на этих портретах, безмятежно похрапывали, порой косясь на двух волшебников из-под полуприкрытых век. С одной из них на него с мрачным любопытством взирал его прапрадедушка Финеас Найджелус, слывший самым непопулярным директором Хогвартса за всю историю существования замка.
– Я вас слушаю.
Алекс на мгновение закрыл глаза, припоминая. Ослепительно яркая вспышка красного цвета промелькнула перед глазами, а в ушах зазвенело от крика, вырвавшегося из горла крестника…
– Волан-де-Морт продолжал набирать силы. Он организовал нападение на министерство, чтобы… хм… захватить власть. Был бой. Я сражался с… «давай, ты же можешь лучше!..» одним из Пожирателей. Не успел увернуться и упал. В Арку, – добавил он, пристально глядя на Дамблдора. Тот разом выпрямился при упоминании каменного сооружения, возможно и являвшегося причиной появления Алекса во времени легендарных Мародёров.
– В Арку Смерти? Значит, всё это происходило в Отделе Тайн? – Сириус утвердительно кивнул, продолжая внимательно наблюдать за реакцией старого волшебника. Дамблдор замолчал, обдумывая услышанное.
– Профессор, вы знали, что Арка – портал в прошлое?
– Нет, – тот снял очки и устало потёр переносицу, на которой остался едва заметный след от тонкой металлической дужки. – Предпринималось несколько экспериментов, чтобы выяснить, что она собой представляет. Я был одним из членов комиссии, наблюдавшей за Аркой. На моих глазах в неё отправили несколько человек, в основном преступников, приговорённых к смертной казни, – по лицу директора пробежала тень, – но никому из них вернуться не удалось. Возможно, все они погибли, и только вам удалось выжить и выйти из неё.
Мне не известны причины, но пару лет назад все опыты были прекращены, а само дело засекречено так, что даже я не в силах заполучить те бумаги.
Алекс удивлённо присвистнул. Это ж какой должен быть уровень секретности, чтобы даже самому Альбусу Дамблдору не было позволено заняться расследованием! Впрочем, странности этого дела сейчас волновали его меньше всего.
– Профессор, вы сможете помочь мне вернуться? – прямо спросил он, внутренне даже и не рассчитывая на положительный ответ. Насколько ему было известно, до изобретения первого Маховика Времени оставалось ещё несколько лет, да и то максимум, на что он был способен, так это перенестись во времени всего на пару часов вперёд.
– Не знаю. Алекс, я не хочу давать вам ложную надежду, но я сделаю всё возможное, чтобы найти способ вернуть вас в своё время. А пока… пока вам нужно будет соблюдать полную осторожность. Малейшие изменения могут необратимо повлиять на будущее, и тогда… кто знает, что может случиться?..
Алекс кивнул. Неожиданно Дамблдор поднял голову и посмотрел прямо на него. В голубых глазах вспыхнули лукавые огоньки, и Алекс вдруг ощутил непреодолимое желание как можно быстрее покинуть кабинет директора Хогвартса. Он уже давно успел заметить, что так волшебник смотрел только тогда, когда задумывал что-то в высшей степени любопытное. Но вот беда, это «что-то» не всегда нравилось тем, ради кого оно задумывалось. Похоже, так было и в этот раз, в чём Алекс и убедился через минуту.
– Думаю, для начала, нам нужно придумать убедительную причину вашего присутствия в школе. В этом году я как раз не успел найти преподавателя по Защите От Тёмных Искусств, забавное совпадение, не правда ли?
Алекс аж поперхнулся. Неужели...? Да кто в здравом уме и твёрдой памяти способен предложить ему, СИРИУСУ БЛЭКУ! учить детей?! Ответ очевиден: только Альбус Дамблдор.
– Если то, что вы сказали, правда и я действительно рекомендовал вас комиссии Аврората, то вы должны более чем просто хорошо знать этот предмет, – Алекс тупо кивнул. – Поэтому я думаю, что вы могли бы остаться в Хогвартсе как учитель ЗоТИ. Таким образом, вы всегда будете рядом, и я смогу сразу сообщить вам о результатах поиска, – Дамблдор замолк в ожидании ответа.
Алекс задумался. Если бы несколько лет назад ему сказали, что однажды Дамблдор предложит ему стать профессором ЗоТИ, он бы оглушительно рассмеялся сказавшему это человеку прямо в лицо, а то ещё и добавил бы парочку-другую заклятий, чтоб не повадно так шутить было. У него была куча доводов «за» и всего один «против», но этого было более чем достаточно. Шестнадцатилетний Сириус Блэк, его лучшие друзья, будущий предатель и ближайший слуга Волан-де-Морта в одном лице на данный момент учились в Хогвартсе.
Алекс задумчиво провёл рукой по спутанным прядям волос – старая привычка, некогда перенятая им у Джеймса. С одной стороны, возможность остаться в Хогвартсе была наилучшим выходом из сложившейся ситуации, но с другой… он отнюдь не был уверен, что сможет сдержаться и ненароком не отправить крысёныша к праотцам. Он не знал, что тяжелее: просыпаться в Азкабане от слов Джеймса, снова и снова обвинявшего его в своей гибели, или знать, что в твоих силах изменить ВСЁ, и быть не вправе этого сделать. Хотя… он готов был отдать все деньги мира, чтобы ещё хотя бы раз снова увидеть живых друзей – Лили, Джеймса и Ремуса, к тому же было бы забавно понаблюдать за проделками Мародёров со стороны. Алекс глубоко вдохнул и… решился.
– Я согласен, – хрипло выдавил он.
– Вот и чýдно! – улыбнулся директор. Старый интриган чуть ли не потирал руки от удовольствия! – ПРОФЕССОР Уайт, с минуты на минуту сейчас должны придти мистер Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю, на которого вы по неизвестной мне причине набросились. – При звуке имени ненавистного ему человека Алекс едва не зарычал, только чудом удержав при себе звериный порыв.
– И?.. Что дальше? – подозрительно поинтересовался он.
– И я должен дать этим юношам убедительное объяснение происшедшего. Вы ведь не хотите попасть в Азкабан, я прав?
– Абсолютно.
– Чудесно. Алекс, вы должны понимать, что я не стану укрывать в Хогвартсе убийцу, а из того, что я сегодня видел, можно сделать именно такой вывод. И потому я хочу быть уверен, что моим студентам ничего не будет угрожать.
– Я не убийца! – запальчиво выпалил Алекс, больше не в силах сохранять невозмутимое спокойствие. Даже здесь его подозревали в том, чего он никогда не совершал!
– В таком случае, держите себя в руках, Алекс. Я не стану спрашивать, что вас толкнуло на это, но промедли я хотя бы на секунду, и мистер Петтигрю сейчас был бы мёртв. Я не знаю причины вашего поступка, но думаю, что мой ученик причинил вам какие-то неприятности, – Алекс скептически хмыкнул. «Неприятности?» Да это ещё мягко сказано! – но это не повод, – голос директора похолодел, – для убийства.
– Есть такие поступки, за которые может быть лишь одна плата – смерть, – так же холодно ответил Алекс, борясь с вновь ожившим видением прошлого. В этот миг он снова вспомнил, как дрожащей рукой закрывал глаза Лили и Джеймсу, другой прижимая к груди отчаянно плачущего и вырывающегося ребёнка. Две пары небывало пустых глаз, зелёных и карих, равнодушно глядящих куда-то ввысь, в усеянное звёздами небо. С того самого дня он их и возненавидел. Это была последняя ночь, когда он смотрел на ночные светила: маленькое зарешёченное окошко в камере Азкабана не позволяло несправедливо обвинённому узнику разглядеть даже крошечный кусочек неба… лишь холодные скалы да вечно бушующее море…
- Сейчас это не важно. Вы – в прошлом, и чего бы мальчик не сделал вам в будущем, какое бы горе не причинил, этого ещё не произошло. Повторяю, Алекс, держите себя в руках, от ваших действий зависит не только ваша жизнь.
Алекс, не выдержав, расхохотался, в значительной степени ошарашив не ожидавшего такой реакции на свои слова директора. Старый волшебник сложил руки на столе, спокойно ожидая конца истерики. Алекс понимал, что наконец сорвался, как и предсказывал Ремус, сказывалось всё: чудовищное напряжение последних нескольких часов, изматывающая боль в ушибленной при падении спине и лёгкое сотрясение мозга, в наличии которого он перестал сомневаться. Все признаки были налицо: боль, в глазах немилосердно двоится, да вдобавок ко всему во рту стоит противный привкус тошноты. Что может быть хуже? Алекс сглотнул.
– Вы начинаете повторяться, Альбус.
Директор озадаченно нахмурился. Туман перед глазами рассеялся, но стойкое ощущение de ja vu никуда не делось.
– Вы точь-в-точь повторили свои слова, которые сказали мне около года назад, – Дамблдор понимающе улыбнулся.
Алекс вдруг странно дёрнулся и напрягся, полуобернувшись к двери. Директор удивлённо моргнул: он мог поклясться, что ещё в начале разговора кресло стояло совсем в другой стороне комнаты, а теперь… теперь оно оказалось ненавязчиво сдвинуто в сторону, тем самым освобождая сидящему в нём человеку пространство в том случае, если драка будет неизбежна.
Дамблдор едва заметно улыбнулся, пригладив длинную бороду. Если он и сомневался в словах мужчины, называвшего себя Алексом Уайтом (ложь № 1!), то в том, что тот работал в Аврорате, у него сомнений не было. Аврорская выучка слишком сильно и слишком ярко сквозила в его движениях при приближении опасности. Да и некоторые ОСОБЫЕ жесты: манера оглядываться по сторонам, явное нежелание сидеть спиной к двери буквально вопили, напоминая о единственном человеке, которому было свойственно так же порывисто вскакивать на ноги и ходить из угла в угол в моменты сильного волнения. Аластор Грюм, известнейший аврор, которого ненавидели все преступники волшебного мира и которого боготворили все его подчинённые до единого.
В дверь постучали, и Алекс обречённо нахмурился.
– Войдите! – милостиво разрешил старший волшебник.
Голос директора не успел затихнуть, как дверь распахнулась и взору двух профессоров предстали вечно неунывающие Мародёры. Алекс хмыкнул, в отличие от директора для него было очевидно, что своим стуком гриффиндорцы просто проинформировали о своём появлении, а не испрашивали позволения войти внутрь.
Джеймс хмурился и всё время порывался запустить пальцы и в без того растрёпанные волосы, но под снисходительным взглядом длинноволосого приятеля постоянно замирал на полпути.
Сириус исподлобья, слегка прищурившись, в упор глядел на «Алекса», даже и не замечая, что движение, которым он то и дело отбрасывал чересчур длинную чёлку в сторону, в точности копирует Сохатого. А Ремус… рука Алекса замерла, так и не дотянувшись до всклокоченных и покрытых серой пылью волос. А Ремус молчал и смотрел. На него.
Четвертый, и самый слабый из юных волшебников, Питер Петтигрю или, иначе говоря, Хвост боязливо выглядывал из-за широкой спины возвышавшегося над ним Блэка. Явно недовольный такой компанией, гриффиндорец, демонстративно сложив руки на груди, молчал, но мирился с этим в высшей степени печальным обстоятельством.
Алекс кисло усмехнулся, полностью понимая чувства, испытываемые его юным воплощением. Как бы то ни было, во взгляде тёмно-серых глаз читался ничем не прикрытый вызов, и Алекс мгновенно понял, что хотел сказать длинноволосый гриффиндорец. «Только рискни ещё раз сунуться. Сам рад не будешь». Да, таковы были Мародеры. Казалось, что никто и ничто не сможет разрушить их дружбу. Кроме предательства, но об этом пока не знал никто, кроме Алекса.
– Что он здесь делает? – грубо спросил стоявший впереди всех Сириус.
– Мистер Блэк! – одёрнул его Дамблдор. Алекс и Сириус одновременно вздрогнули, но на это никто, кроме Ремуса, не обратил внимания.
– Извините его, господин директор, – заговорил вдруг Джеймс, оттесняя набычившегося приятеля в сторону. – Вы же знаете Сириуса, – чистая правда. Шесть лет подряд из года в год после каждой шалости МакГонагалл без устали таскала проштрафившихся Мародёров в кабинет директора, а старый волшебник лично потчевал их чаем и рассказывал поучительные истории. – Он просто сильно переживает из-за Питера, – явный бред, это понял бы даже полный кретин, а Дамблдор кретином не был отродясь. Лицо Блэка скривилось так, словно к его аристократическому носу поднесли что-то в высшей степени мерзопакостное.
Директор понимающе улыбнулся в густую белую бороду, сверкнув очками в сторону угрюмо молчавшего Сириуса. Тот мгновенно гордо вскинул подбородок, тем самым вызвав ещё одну улыбку старого волшебника.
– Думаю, все вы понимаете, почему я пригласил вас в свой кабинет, – начал директор и, дождавшись кивка вмиг посерьезневшего Джеймса, продолжил, но Алекс его уже не слушал: в конце концов, зачем ему слушать эту байку для Мародёров?! Главное – чтобы Джеймс поверил словам старого интригана, а уж если удастся убедить его, то и остальные Мародёры волей неволей, но согласятся. Слух зацепило слово «аврор», но Алекс даже не попытался вникнуть в происходящее – если понадобится, он с лёгкостью вспомнит услышанное или просто уточнит у автора всей этой душераздирающей истории.
Джеймс, считавшийся официальным лидером Мародёров, внимательно слушал директора, время от времени недоверчиво хмурясь при взгляде на «профессора Уайта». И что с того, что лидера в их дружной компании никогда не было? Ремус был общей совестью всех мародёров – от его поучительных лекций Сириус начинал клевать носом уже на пятой минуте, если не раньше, а безрассудство и наглость Блэка с лихвой компенсировали их полное отсутствие у самого Люпина. Питеру, наверное, достался весь страх, которого были лишены его более храбрые товарищи. Джеймс же был душой всей их дружной компании – он чувствовал настроение друзей как никто другой. Стоило какой-нибудь безумной затее пустить корни в черноволосой голове Блэка, как Джеймс чуть ли не сразу предлагал то же самое, и никто из однокурсников или преподавателей никак не мог понять, каким образом у них это получается.
Дамблдор завернул какую-то особенно невероятную ерунду, и Джеймс задумчиво поджал губы, при этом растрепав и без того несуществующую причёску. Совсем как в тот день, когда они – не враги, но ещё и не друзья – всего лишь однокурсники, – впервые встретились в Хогвартсе.
Блэк в Гриффиндоре – это уже не обычная шалость, за которую тебя могут немного пожурить и тут же простить, и Сириус убедился в этом на следующий день после Распределения, когда семейная сова чуть ли не на его многострадальную голову уронила вполне ожидаемое послание от миссис Блэк. Надо сказать, до своих одиннадцати лет Сириус был вполне вменяемым и послушным ребёнком, и Вальбурга Ирма Блэк искренне недоумевала, что случилось с её старшим чадом. В вышеуказанном послании недовольная мать довольно-таки громким голосом уведомляла отпрыска, что на каникулах лично займётся его воспитанием, а также что она сделает всё возможное, дабы её старшего и неразумного сына перевели в достойный его факультет, а именно – в Слизерин. Неизвестно, как бы всё обернулось, если бы директор уступил разъярённой матери, но Сириус так и остался в Гриффиндоре, о чём он успел не раз пожалеть до того самого вечера, когда Джеймс Поттер и Сириус Блэк не столкнулись нос к носу в одном из многочисленных коридоров замка…
Первые несколько недель для привыкшего получать всё по первому же требованию наследника одной из самых богатых семей волшебного мира Англии были не просто очень трудными. Юный Блэк был свято уверен, что за какие-то грехи попал в самый настоящий ад, которому не было видно конца и края. Все слизеринцы – даже те, с которыми он порой общался до Хогвартса на вечерних приёмах родителей, мгновенно отвернулись от «предателя крови», а гриффиндорцы искренне не понимали, как член семьи, веками учившейся в Слизерине, мог попасть в Гриффиндор. Правда, недоумение прошло быстро, и на смену ему пришла злость на талантливого, но нерадивого и беспокойного студента, из-за которого Гриффиндор постоянно и беспрерывно терял баллы чуть ли не на каждом занятии.
Сириус был кем угодно – малолетним балбесом, как назвала его мать в одном из писем, предателем и даже гриффиндорцем, но самоубийцей он не был никогда, а потому предпочитал сбежать, а не затевать безнадёжную и обречённую на провал драку.
В боку нещадно кололо, а голоса разъярённых гриффиндорцев раздавались всё ближе и ближе. Ноги, всё ещё гудевшие после пятнадцатиминутной Таранталлегры, начинали заплетаться от усталости, а на его пути как назло не было никого из преподавателей. Где-то впереди раздался топот ног, и Сириус, не успев затормозить, на всей скорости врезался во «что-то», вылетевшее на него из-за угла. Сила удара оказалась настолько велика, что Сириус, не сумев удержаться на ногах, охнул и, схватившись за покалеченный лоб, упал на спину. Именно тогда юный Блэк узнал, что выражение «искры из глаз посыпались» имеет под собой вполне реальную подоплёку. Перед глазами вспыхнули десятки маленьких солнц: зелёные, синие, фиолетовые, они беспорядочно носились перед ним, но несмотря на мельтешение красок, ему всё же удалось разглядеть лицо виновника своего падения. В нескольких метрах от него прямо в воздухе с весьма впечатляющей шишкой на лбу парила голова Джеймса Поттера.
Он закрыл глаза всего на мгновение, но галлюцинация успела пройти, и теперь перед ним вместо одной головы склонился целый Поттер, что в принципе было не намного лучше.
– Эй, Блэк, ты в порядке? – что самое странное, в голосе лохматого гриффиндорца звучало неприкрытое беспокойство, но неблагодарная дрянь по имени Сириус Блэк, вместо того чтобы воспользоваться помощью однокурсника, грубо оттолкнул протянутую руку и вскочил на ноги.
– Какого чёрта ты здесь делаешь? – демонстрируя недавно выпавший зуб, улыбнулся Джеймс.
– Я могу задать тебе тот же самый вопрос, очкарик! – незаметно нащупывая в кармане палочку, недобро усмехнулся Сириус. Джеймс, оскорблено поджав губы, прищурился, внимательно оглядывая однокурсника-гриффиндорца с ног до головы и, судя по вспыхнувшим в карих глазах искоркам, замечая малейшие детали – от порванной штанины до синяка под правым глазом. Сириус с вызовом вскинул голову, гордо вперившись в глаза возможному обидчику и готовясь дать ему отпор. Один противник никогда не был для него проблемой, проблемой были те, с кем он пока не мог справиться и кто сейчас, пылая праведным гневом, рыскал по всему замку в поисках посмевшего улизнуть от них малявки. Однако вместо ожидаемых насмешек Джеймс вдруг резко дёрнул его за руку, и в следующее мгновение Сириус понял, что они стоят, вплотную прижавшись к стене, а его обидчики, удивлённо оглядываясь, проходят мимо.
– Куда он подевался? Я его только что видел! – неизвестно к кому обращаясь, недоумевающее пробормотал шестикурсник-гриффиндорец, и Сириус уже в который раз поклялся отомстить своему недругу.
– Дрейк! Пошли уже! Всё равно он от нас никуда не денется! – окликнули приятеля остальные гриффиндорцы, и тот, для порядка ещё раз оглядевшись по сторонам, поспешил за успевшими уйти довольно далеко однокурсниками.
Как только они скрылись, Джеймс убрал руку со рта Блэка, и тот с облегчением высвободился из стальной хватки Поттера, одновременно скинув с себя и мантию-невидимку, словно волшебный плащ был всего лишь грязной маггловской тряпкой.
– Спасибо, – скупо поблагодарил он своего спасителя и тут же принялся отряхивать пыльную и местами порванную мантию, молясь, чтобы очкарик – как он всё ещё продолжал мысленно звать Поттера – побыстрее подобрал свою мантию и свалил куда собирался. Но Джеймс явно не слышал его молитву, потому что не предпринял ни одной попытки покинуть спасённого им Блэка.
– Да не за что, – на улыбающемся лице проступило выражение робкой радости и недоверия, и Сириус в кои-то веки почувствовал себя виноватым: в конце концов, Поттер был среди тех, в чьи тарелки он успел подложить слабительный порошок. И Поттеру было прекрасно известно, кто был виновен в плохом самочувствии чуть ли не половины Гриффиндора.
– Что-то мне подсказывает, что завтра Дрейк сильно пожалеет о сегодняшнем вечере, – вдруг глубокомысленно изрёк Джеймс, заставив Сириуса обернуться на лучащийся весельем голос гриффиндорца. – Ты только предупреждай в следующий раз, какие блюда лучше не есть, ладно, Блэк? – невинно осведомился Джеймс, с ухмылкой поглядывая на однокурсника. Странное дело, но Сириус, неожиданно для самого себя, вдруг тоже улыбнулся в ответ.
– Я подумаю над твоим предложением, – свысока сообщил он.
– Какая же всё-таки ты сволочь, Блэк! – притворно вознегодовал Джеймс. – Надо было отдать тебя им!
Сириус самодовольно ухмыльнулся.
– Аналогично, Поттер. Только с той разницей, что я сплавил бы тебя слизеринцам.
Несколько минут гриффиндорцы упрямо буравили друг друга взглядом. Глаза в глаза – полные высокомерия тёмно-серые и лучащиеся дружелюбием карие. Такие похожие и в то же время такие разные. Гриффиндорцы.
Джеймс вдруг подбоченился и рассмеялся.
– Добро пожаловать в Гриффиндор, Сириус! И знаешь что, Блэк? – голос Джеймса снизился до заговорщицкого шёпота. – Что-то мне подсказывает, что для Хогвартса следующие семь лет будут очень трудными! Уж если ты в одиночку разгромил чуть ли не весь магазин старика Оливандера, то вдвоём мы с тобой горы свернуть можем!
– Но я-то шкафы не ронял! – попытался возмутиться Сириус, против воли расплываясь в довольной улыбке.
– Да ладно! Зато помнишь, как ты мне по очкам заехал?
– Второй раз извиняться я не буду! – тут же окрысился Сириус, но Джеймс лишь махнул на него рукой.
– Да ладно тебе! Я просто пытаюсь оценить будущий ущерб Хогвартса!
Сириус и сам не заметил, как увлёкся разговором с очкариком – нет, с Джеймсом Поттером настолько, чтобы не заметить, как они дошли до Портрета Полной Дамы. Сейчас он знал лишь одно – что он безмерно благодарен Шляпе за Гриффиндор, и ещё он точно знал, что Дрейк Винтерс до самого выпускного будет жалеть о том, что некогда поднял палочку на самого Сириуса Блэка!
– Сириус! Ты идёшь?!
– Поттер, заканчивай меня опекать! Я сейчас…
– Надеюсь, теперь вы понимаете, почему нужно молчать о случившемся? Алекс, вы со мной согласны? – строгий голос бывшего преподавателя Трансфигурации и теперь директора Хогвартса вызывал почти непреодолимое желание выпрямиться и по-собачьи преданно уставиться в лучащиеся искренней заботой голубые глаза.
– Само собой, профессор. Как всегда, – вяло поддержал начальника Алекс, продолжая разглядывать Мародёров. В худеньком остроносом коротышке с водянистыми испуганными глазами – Питере, с трудом можно было угадать будущего предателя и пособника Волан-де-Морта. Сейчас крысёныш вызывал у него жалость, презрение, но уж никак не ненависть. Алекса передёрнуло от ужаса: не хватало ещё начать жалеть этого труса и предателя. Как ещё можно назвать того, кто всю жизнь прятался за спинами друзей, а потом, стоило его только припугнуть, тут же продал их ради спасения собственной шкуры.
Застарелая ненависть вспыхнула с новой силой, и Алекс с трудом подавил желание отобрать у Дамблдора свою палочку и попрактиковаться в заклинании Crusio. Должен же кто-то выяснить, есть ли разница между использованием непростительных на пауках и на крысах-анимагах?
Алекс «радостно» улыбнулся, продемонстрировав всем абсолютно не вязавшиеся с его внешним обликом разве что не сверкающие белизной зубы. После того как он, будучи самым разыскиваемым преступником Британии, окончательно обосновался в доме на Гриммо 12, Ремус – по своей собственной инициативе притащил несколько зелий снейповского изготовления, благодаря которым жёлтые, испорченные азкабанской отравой зубы Блэка приняли свой прежний вид. И в итоге через пару недель он, гордо улыбаясь, демонстрировал всем фениксовцам практически идеальную улыбку, не имеющую ничего общего с тем, как выглядели его зубы после побега из Азкабана. Надо ли говорить о том, что благодарность Блэка не знала границ? Ремус потом несколько дней подряд упорно бегал от стремившегося его расцеловать старого приятеля.
Наконец пытка закончилась, и Мародёры отправились восвояси со строгим наказом молчать об истинной причине появления в школе «профессора Уайта». Что в принципе было не сложно, учитывая, что истинной причины этого самого появления не знал даже «профессор Уайт».
– По-моему, всё прошло очень даже не плохо, – вскользь заметил Алекс, передёрнув плечами под чересчур пристальным взглядом пра-пра…деда.
– Да, вполне, – чуть подумав, согласился с ним директор и вдруг, совсем по-мальчишески улыбнувшись новому коллеге, безмятежно продолжил: – Не желаете лимонную дольку?
Алекс, до этого сидевший как на иголках, уже собрался было возмущённо отказаться, но вместо этого вдруг рассмеялся и, профессионально точным движением закинув в рот засахаренную сладость, поднялся с кресла.
– Думаю, мне пора, профессор, – всё ещё улыбаясь, сказал он и, дождавшись разрешающего кивка, нарочито спокойным шагом вышел в коридор.
Стоило двери директорского кабинета захлопнуться за спиной новоявленного профессора ЗоТИ, как улыбка мигом сползла с морщинистого лица хозяина кабинета. Альбус Дамблдор тяжело вздохнул и, предчувствуя приближение мигрени, страдальчески сжал виски.
Многочисленные доклады и ещё не утверждённые приказы угрожающе раскачивались на столе, требуя его немедленного внимания, и директор, водрузив свои знаменитые очки-половинки на надлежащее им место, склонился над бумагами. Как бы то ни было, это И В САМОМ ДЕЛЕ было важно, а Алекс Уайт пока вполне мог и подождать, тем более что средств для возвращения человека в нужное ему время пока не существовало. И вряд ли могло появиться в будущем.
Но молодому профессору пока знать об этом не стоило, уж кто-кто, а Дамблдор лучше многих знал, как важно не терять надежды. А по тому, что ему удалось увидеть в глазах незнакомца, его она стремительно покидала.
Так что всё, что он мог сделать для мистера Уайта, это приложить все усилия, чтобы в Хогвартсе его юный коллега обрёл свой дом и полюбил жизнь такой, какая она есть. Это всё, что он мог для него сделать.
Отредактировано Светлячок (2007-12-18 13:43:24)
