Расследование они всё-таки начали. Точнее, начали Фидео и Лоренцо, потому что все силы Эля уходили на раскрутку магазина и на локальные стычки с Сэндзом по приходу домой. Элю не хотелось – пока не хотелось – вдаваться в подробности. Пока время ещё было…может быть, потому что он сам не знал, до сих пор не знал, поступил ли он правильно, ввязавшись во всё это. Что в нем говорило – жажда справедливости…или чувство мести?
Но сегодня Элю не хотелось об этом думать. Оборудование магазина шло полным ходом, скоро уже можно будет переехать…но ему хотелось сделать ещё кое-что…до переезда. Именно поэтому он дневал и ночевал в крохотной мастерской магазина последние две недели.
Сегодня был тот самый день.
Эль вернулся домой совершенно разбитый, но тем не менее в каком-то приподнятом, почти радостном состоянии души – впервые за много дней. Фидео сидел в гостиной перед телевизором и по обыкновению отсалютовал фляжкой со спиртным в ответ на приветствие.
- А где Шелдон?
Марьячи так же молча махнул рукой куда-то вглубь дома.
Сэндз сидел на ступенях задней лестницы и разговаривал по телефону. Связи его действительно оказались очень полезны, хотя Эль не раз думал, что Шелдон подвергает себя опасности, вновь возвращаясь к прошлому…
- Да, я все понимаю, но эти фотографии должны быть у меня завтра утром. Или ты хочешь снова в тюрьму, Виктор? Все, я жду.
Он отключил телефон и опустил голову на скрещенные руки. Эль тихонько стоял на пороге, не желая заявлять о своем присутствии. Но этого делать было и не нужно – у Сэндза был слишком хороший слух.
- Долго собираешься там стоять?   пробормотал Шелдон, не поднимая головы.
- Ты так и сидишь тут с самого утра?
- Тебе-то что?
- Ты хоть ел что-нибудь?
- А тебя это…
- Я принес тебе кое-что, - поспешно вставил Эль, не давая вспыхнуть ссоре и прежде, чем Сэндз смог сказать ещё что-нибудь, положил ему на колени гитару, которую принес с собой.
Шелдон вздрогнул.
- Что это?
- Гитара, - Эль чувствовал, что его нервы напряжены до предела, - у тебя ведь сегодня день рождения. Это подарок.
Тонкие пальцы скользнули по корпусу и грифу вверх, к колкам.
- С чего это ты вдруг решил делать мне подарки? – Сэндз старался говорить безразличным тоном, но голос его предательски дрогнул.
- А почему бы и нет? Я сделал эту гитару сам. Надеюсь, угадал со звуком. Попробуй сыграть.
- Сам? – не выдержал Сэндз, - правда, что ли?
- Конечно, - Эль осторожно шагнул вперед и присел на ступеньку рядом с Шелдоном, - попробуй, я хочу послушать, как она зазвучит.
Сэндз низко наклонил голову, но Эль успел увидеть, как задрожали его губы. Но бывший агент быстро справился с собой. Бережно провел ладонью по струнам…
- Какая она? – внезапно спросил он, поднимая голову, и Эль впервые увидел, как на заострившемся бледном лице появилась беспомощная и какая-то отчаянная улыбка.
- Махагони и клен. Накладки из палисандра. Бесцветный лак. Древесина редкостная – оттенок такой…коричневатый, почти кофе с молоком. Такой гитары не будет больше ни у кого, - с невольной гордостью произнес Эль.
Именинник взял пару аккордов и замер, потрясенно вслушиваясь в звук.
«Когда выбираешь гитару, помни: она - живое существо. Не ты ее находишь, а она тебя, - говорил когда-то Рохелио, - она должна запеть в твоих руках. И к хренам все эти «строит – не строит», «ровный гриф или нет». В твоих руках она все равно будет петь».
Эта гитара пела.
- Десперадо… - прошептал Сэндз, низко склонившись над гитарой.
- Как ты сказал? – не расслышал Эль.
- Я сказал – спасибо, Марьячи, - произнес Шелдон – он уже успел справиться со своими эмоциями, - хоть ты и рылся в моих документах, но всё равно…хорошая работа.
Эль с улыбкой поднялся.
- Я рад, что тебе нравится. Пойдем куда-нибудь?
- В смысле? – не понял Сэндз.
- Ну, у тебя же день рождения. Отметить не хочешь?
Отметить? Это как-то даже не приходило Сэндзу в голову. Он не помнил, когда он вообще как-то отмечал свой день рождения…разве что в детстве…в очень далеком детстве.
- Эээ…знаешь, я пожалуй ещё тут посижу, - буркнул он себе под нос.
- Ну смотри, как хочешь, - Эль зашел в дом, но, прежде чем закрыть дверь, обернулся.
Сэндз опустил голову на изгиб корпуса гитары и перебирал струны. Казалось, он уже забыл и об Эле и обо всем на свете…

Громко хлопнула входная дверь, и внизу раздались шаги. Еле слышно звякнули серебряные цепочки, но чуткие уши Сэндза сумели различить этот звук. Значит, кто-то из Марьячи. Не Эль - он всегда аккуратно прикрывает за собой двери и вообще передвигается довольно тихо для человека его роста. Не Лоренцо - тот не ходит, а взлетает по ступенькам словно десятилетний мальчишка. Остается один  Фидео.
Шелдон прислонился к стене в коридоре, пытаясь спрятать свое нетерпение за ледяной маской спокойствия. В последнее время расследование стало для них чем-то вроде соревнования: кто быстрее и точнее достанет нужную информацию. 
- Что ты узнал? - Эль отложил в сторону бухгалтерскую книгу, в которой пытался разобраться с самого утра. Сэндз усмехнулся:  в голосе Марьячи ясно слышалось желание взять Фидео за шиворот и встряхнуть как следует, чтобы тот не медлил. По плану, выработанному в самом начале их совместной работы, Эль не должен был пока светиться в бандитских кругах - для этого он и так был слишком заметной фигурой. Неприглядный Фидео подходил на роль шпиона гораздо лучше, но иногда Сэндз ловил себя на мысли, что это может плохо кончится.
Но в другое время он не упускал шанса как следует посмеяться над Элем - конечно, не выходя за рамки, которые сам себе установил. Осознание того факта, что он обязан жизнью этим людям, вытворяло с ним странные вещи, о причине которых он предпочитал не задумываться,  это могло окончательно свести с ума. Да ещё эта гитара…день рождения. Сэндз чувствовал, что с того момента, как он принял этот подарок, внутри него что-то заколебалось. Он по-прежнему дразнил и высмеивал Эля, но делал это уже больше из упрямства, чем из злости. И никакого удовольствия это уже не доставляло. Скорее даже наоборот. Это пугало Шелдона и он старался не думать обо всем об этом, а больше играть и заниматься расследованием.
- Аранда будет главным спонсором музыкального конкурса в  «La sombra de luna», - заявил Фидео, усаживаясь в кресло, - так они мне сказали. Пока все это держится в секрете, но кое-какие слухи уже просочились.
Сэндз облегченно выдохнул.
- Есть что-то более определенно про этот конкурс? - Эль отбросил в сторону карандаш.   Этот тип будет в клубе, но когда конкретно?
- Пятнадцатого августа Висенте Аранда и вся его команда, включая охрану и черный лимузин, прибудет в  «Лунную Тень»  для того, чтобы определить победителя конкурса, - проговорил Шелдон, заглядывая в комнату. Эль и Фидео вздрогнули от неожиданности, и он непроизвольно улыбнулся, - по крайней мере, так мне сообщили мои источники.
- Что-то еще, Сэндз? - спросил Эль не глядя на него.
- Ничего кроме приза для победителя в несколько сотен тысяч песо, но кого это может интересовать?
- Например, нас.
- О чем ты, Эль? Просто его осведомители умеют сочинять намного лучше, - заметил Фидео.
- Подожди! - резко перервал его Эль. - Мне нужно подумать над этим.
- Звучит так, будто бы он уже что-то решил, тебе не кажется? - ухмыльнулся цэрэушник.
Но Марьячи не обратил внимания на его слова. Он думал об этом конкурсе в «Лунной тени». Который ему даже доводилось выигрывать когда-то…много лет назад. До того, как пуля одного из наркобаронов навсегда лишила его возможности играть на профессиональном уровне…
Вернуться снова в «Лунную тень»? Никто его там не узнает, но сам-то он будет помнить, кем он был и кем стал…хотя упускать такую возможность было бы просто глупо.
- Мы будем участвовать в этом конкурсе, - сказал Эль, поднимаясь, и, повернувшись к Фидео, насмешливо произнес, - упражняйтесь!
- Эль, ты уверен, что хочешь…
Но Марьячи его уже не слушал – он вышел из комнаты и начал спускаться по лестнице вниз, в магазин. Они переехали с месяц назад – для Сэндза это было тяжело, но всё-таки постепенно он привык и теперь уже начал опять подкрадываться, как любил делать в старом доме Эля. Марьячи ненавидел эту его манеру, но приходилось терпеть…
Весело звякнул колокольчик на входной двери, и Эль устало приподнял голову. Кого там еще принесло? Кажется, он все-таки много на себя взял. Мотаться весь день в поисках товара, пытаясь дать максимальную цену и вместе с этим не превысить своего кредита, да еще и потом весь вечер стоять за прилавком магазина - это все-таки свыше его сил. Хотя, дело определенно того стоит. Чтобы понять это, нужно хотя бы раз увидеть глаза тех людей, у которых он покупает инструменты: они благодарны ему за то, что их гитары попадут в хорошие руки, а не будут годами пылиться на складах, а он, что ж, он просто пытается занять себя чем-то. В конце концов, изматывать себя все дни напролет куда лучше, чем каждую ночь видеть кошмары. Лучше, чем постоянно чувствовать эту ужасную, гнетущую пустоту внутри…
- Эй? – он, наконец, заметил, что посетитель, а точнее посетительница, уже третий раз зовет его.
- Чем могу вам помочь?
Она взгромоздила на прилавок футляр с гитарой, и Эль усмехнулся - ее кофр выглядел так же, как и его - потрепанный чемодан со следами вмятин на боках. Интересно, ей когда-нибудь приходилось носить там что-нибудь потяжелее?
- Мне нужны струны для моей гитары.
Лоренцо оттеснил Эля и оперся на стойку рядом с ним.
- Ты как раз по адресу, красотка. Может, тебе помочь их натянуть? Я могу посмотреть твою гитару здесь, или в каком-нибудь другом месте? Это единственный инструмент, на котором ты играешь?
Эль закатил глаза.
- Я сама могу натянуть кого угодно, цыпленочек, - лучезарно улыбаясь, произнесла она, - и помощники мне в этом деле не нужны. Посмотреть на мою гитару ты можешь, только, боюсь, это будет последнее, что ты увидишь сегодня, - она любовно погладила футляр, и Эль невольно улыбнулся. - Что касается инструментов, на которых я играю, то ты еще слишком маленький, чтобы знать их названия.
Лоренцо обиженно вспыхнул. Со стороны лестницы донеслись аплодисменты, и насмешливый голос произнес:   
- Браво, Мышка! Маленький Дон Жуан определенно нуждался в том, чтобы кто-то сбил с него спесь!
Эль со вздохом покосился на Сэндза, сидящего на ступеньках.
- Не поняла?..   девица взглянула на него так, будто пыталась что-то вспомнить. - Шел?..
- Браво, не прошло и полгода, - пробурчал он. - Здравствуй, Мышка. Или ты теперь откликаешься только на Ла Лока Бланка, а?
- А ты всё такая же язва, Шел, - процедила она сквозь зубы, - тоже тебя рада видеть, Метис.
Эль и Лоренцо удивленно наблюдали за этой сценой. Эти двое определенно были знакомы раньше, но, казалось, совсем не испытывали друг к другу симпатии.
- Тебя оправдали, милая? Что-то я не помню эту историю  - продолжал издеваться цэрэушник.
- Да, сладкий, представь себе. По этому случаю я закатила грандиозную пьянку, после чего решила кардинально сменить имидж, - она махнула рукой в воздухе, обрисовав свою прическу.
- Ну и когда начнешь? - флегматично поинтересовался Сэндз, вытаскивая из кармана пачку сигарет.
- Уже! - она явно выглядела пораженной. - Решила соответствовать своему имени, разве не видишь? Я перекрасила волосы, малыш!
- Вообще-то, нет. Не вижу, - после паузы произнес Шелдон.
-Что значит – не вижу? – моргнула Бланка.
-Что, перекрасившись в блондинку… я правильно догадался?… ты и соображать стала, как блондинка из анекдотов? – язвительно поинтересовался Сэндз, - я не вижу. Я слепой, поняла?
-Но… как это получилось? – Бланка была явно растеряна, поэтому не отреагировала на язвительный тон Шелдона.
- Долгая история, крошка. Как-нибудь я тебе её расскажу, если будешь хорошей девочкой, - Сэндз встал и, демонстративно вскинув голову, прошел наверх.
Снизу до него донесся обрывок фразы Эля:
- Так какие струны вы хотели? Давайте посмотрим…

***

Старая знакомая Сэндза заинтересовала Марьячи. Во-первых, у него было смутное чувство, будто он уже где-то её видел – и явно не на детском утреннике – во-вторых, у неё был необыкновенно красивый, низкий, чарующий голос – в общем-то, она и сама была очень даже ничего…и в-третьих, Эля просто интересовало, кем был Шелдон до того, как превратился в то, чем он являлся сейчас. Марьячи казалось, что если он поймет первопричины, то сможет как-то помочь Сэндзу…ну, по крайней мере, сможет с ним более-менее нормально общаться.
Однако Эль прекрасно представлял, что он услышит, если спросит Сэндза напрямик. Скорее всего что-нибудь такое, что вообще отобьет у него всякую охоту спрашивать. Тут надо было применить хитрость, то есть именно то, в чем Эль, к сожалению, никогда не был силен…

- Почему ты так любишь пуэрко пибилль?
Сэндз едва заметно дернулся и бросил вилку на стол.
- Марьячи, что ты от меня хочешь? 
- Мне просто интересно, - не растерялся Эль.
- Скажи проще - тебе скучно. Твои дружки разбежались кто куда, а ты вынужден оставаться тут вместе со мной. Как назло, сегодня у меня нет настроения спорить с тобой по поводу расследования, так что ты решил отыграться за все, я прав?
Музыкант задумался.
- Ну конечно, - рассмеялся Шелдон, - кто же признается!
- Чем тебя не устраивает мой способ ведения расследования? Фидео гораздо лучше меня знаком с этими парнями, так что выведать у них информацию ему будет гораздо проще. К тому же, у меня сегодня выходной. Ответишь на мой вопрос, или поговорим о том, как удалось этому типу с фамилией американского президента заставить тебя работать на них?
Сэндз усмехнулся с недовольной миной и продолжил обед.
- Хм, вкусно...
- Это готовил не я, - усмехнулся Эль.
- И слава Богу.
Марьячи помотал головой, пытаясь понять, что имел виду агент, но Сэндз уже продолжал говорить:
- Так, дурацкая история про одну официантку из придорожной забегаловки, которую хозяин все время заставлял готовить вот такую вот свинину с рисом, это у них было что-то вроде фирменного блюда. Официантка была дура полная, и такая же неумеха - все время роняла что-то, или пересаливала, и постоянно дерзила клиентам, за что ее колотили нещадно, но, как оказалось, совершенно бесполезно. Однажды она пришла на работу после недельной голодовки - ее отец избил и отобрал все заработанные деньги, чтобы потратить их на выпивку. Ну, можешь себе представить - такая тощая девица с выпирающими лопатками, а вокруг нее уйма еды, мясо со специями, вот такое, как это, - он поддел на вилку кусочек и с наслаждением отправил в рот. - Так вот, там еще был мальчишка, который все время околачивался на кухне, и прикинь, этому маленькому ублюдку пришло в голову стянуть кусок свинины для девчонки! Естественно, хозяин об этом узнал, сломал ей два ребра и выкинул за дверь, и тут... тут я понял, что непонятно за каким хреном тебе это все рассказываю, Марьячи, а ты сидишь и пялишься на меня как на рождественскую елку посредине июля, а?..
Сэндз неожиданно испугался, что Эль поймет, что в действительности все было совсем наоборот, и на месте официантки был он сам…

Воспоминания накатили внезапно, будто бы морская волна накрыла его с головой. Маленькая комнатушка, насквозь пропитавшаяся запахом острых пряностей и жира, в которой весь день стояла невыносимая жара, лучи заходящего солнца, льющиеся в окна…
Смуглая миниатюрная девочка с двумя хвостиками моет посуду, и ее торчащие лопатки смешно дергаются под растянутой футболкой.

- Мышка, а Мышка, поедешь со мной в Америку?
- Отстань.
- Не, ну не сейчас, а потом. Когда у меня будет много денег и классная тачка, как у этого Франческо
Она отложила чистую тарелку и молча потянулась за следующей.
- Ты даже мечтать не умеешь как следует, - вздохнул темноглазый парнишка лет шестнадцати, сидящий на куче каких-то мешков, сваленных в углу кухни.
- Ни фига подобного, Шел! - она повернулась к нему, уперев руки в боки. - Мечтать я умею так, как тебе и не снилось! И верю, что когда-нибудь сама буду жить в Америке и стану известной певицей, а ты будешь приезжать ко мне в гости!
Спорить ему было лень, и он только пожал плечами. Это уж ей видней, а там, глядишь, Пресвятая Дева возьмет да и поможет им обоим. Вот тогда-то уж точно спорить будет не о чем.
- Ты опять вчера болтала с этим типом, Пабло? - полуутвердительно спросил он, переводя разговор на другую тему. - Терпеть не могу, когда ты с ним разговариваешь. Со всеми этими типами, которые здесь обедают, а потом только и делают, что пялятся на твою грудь.
- Никто на мою грудь не пялится! - вспыхнула она. - А Пабло, если хочешь знать, сказал, что у меня очень красивый голос, и у меня есть все шансы стать знаменитой!   
- Ну да, ты больше слушай всяких идиотов.
- Да иди ты к черту, Метис!
Шел просто взвился в воздух после этих ее слов.
- Я же тебя просил не называть меня так!
- А я сколько раз говорила, что не буду откликаться на Мышку?
- Но ты же и правда Мышка, - он подошел к ней и стал накручивать на палец прядь ее длинных черных волос, - а мне не нравится, когда меня так называют. Не люблю я это.
Она закатила глаза - нет, с ним разговаривать бесполезно! - и снова вернулась к своей работе.
- Кстати, Рохелио вчера сказал, что однажды я обязательно буду играть в  «La sombra de luna», представляешь?
- В «Лунной тени»? - она недоверчиво глянула на него. - Старик совсем сбрендил, сидя на солнцепеке целыми днями! Туда берут только профи.
- А я что, не профи? - обиделся он. - Такого я от тебя не ожидал, честное слово! Только хотел сказать тебе, что выучил ту песню, что тебе так нравится, а теперь уже ладно.
- Нет, подожди, ты выучил для меня ту песню? Ту самую, да?
- Ну раз ты не веришь в меня…
- Шел! Сыграешь мне ее вечером?
- Если ты как следует попросишь, - лукаво усмехнулся он.
- Плохой мальчишка, - прошептала она, находя губами его губы.
В ту же секунду мокрая тарелка выскользнула из ее рук и с грохотом разбилась.
- Ой, - виновато произнес Шел. 
Сеньор Мигель влетел в кухню так, как будто бы стоял за дверью все это время и ждал, пока у них что-нибудь не случиться.
- Опять посуду бьешь, Бланка? - ехидно прищурился он. - Значит, сегодня будешь работать без оплаты! 
- Простите, это я виноват  - попытался защитить ее Шел, но хозяин бара переключился на него.
- Заткнись уже, бездельник! Сколько можно тебя звать - клиенты ждут свой рис, а ты тут с этой неумехой обжимаешься!
- Уже иду, сеньор, - он уставился в землю, с трудом сдерживаясь, чтобы не накричать на босса. А этого делать никак нельзя, если он вылетит с этой работы, то кто тогда позаботится о его матери?..
- Приходи ко мне вечером, я сыграю, - шепнул он девушке, выскальзывая в двери.

- Шелдон? Эй, Шелдон, ты здесь?
Сэндз вскинул голову и понял, что задумался и перестал есть.
- А куда я денусь? – огрызнулся он, - что, Марьячи, я и жевать должен уже по команде?
Внезапно Эля взяло такое зло, что ещё секунда – и он бы вытряхнул содержимое тарелки Сэндза ему на голову.
- Я пойду наверх и займусь делами, - сухо произнес он, сдерживаясь изо всех сил, и встал, - а ты оставайся здесь и злись, если хочешь, в одиночестве.
Сэндз молча послушал, как шаги Эля поднялись по лестнице и хлопнула дверь кабинета. Жгучее желание разбить что-нибудь или сломать снова поднялось в бывшем агенте с непреодолимой силой. Да, он злился. Но злился на себя…

-Шел, а почему ты не любишь, когда тебя зовут Метисом? - спросила Бланка, облокачиваясь о ствол дерева, под которым они сидели, и разглядывая серебрящиеся в лунном свете листья.
-А почему ты не любишь, когда я зову тебя Ratoncita, Мышка? - парировал Шелдон.
-Потому что я не такая! Я не глупая мышь, которая сидит в норе и ждет, чтобы ее съел кот... И вообще, я первая спросила. Что такого в прозвище Метис?
-Ничего... - буркнул парень, - просто лишний раз напоминает о том, что надеяться мне в этой стране не на что...
-Почему? Ты же сам говорил, что Рохелио считает, что у тебя талант. Ты ведь, действительно, чудесно играешь и поешь! Ты станешь знаменитым.. мы станем знаменитыми!
Шелдон усмехнулся.
-Тебе точно повезет, в этом я не сомневаюсь. Ты станешь очень богатой, твоим мужем будет известный продюсер. Только чур, первый автограф мне, - рассмеялся он.
Он странно смеялся – весело, но взгляд при этом всегда хранил затаенную боль. Бланка в очередной раз подумала, какие у него красивые глаза – огромные, миндалевидные и такие грустные и ласковые. А ресницы густые и пушистые, как у девчонки.
-И тогда я уговорю мужа, чтобы заключил с тобой контракт, - подхватила девушка, - а потом найму киллера, останусь вдовой и выйду замуж за тебя.
-Ого! А с тобой опасно, - снова засмеялся Шелдон.
-А если серьезно, у тебя еще все будет. Вот увидишь,- она положила ладонь ему на плечо. Юноша невольно вздрогнул – рука у дона Мигеля была тяжелой, а он сегодня умудрился разбить несколько тарелок и нагрубить не в меру капризному посетителю.
-Кто примет на работу индейца? - горько бросил он.
-Но ты ведь метис... ой... - Бланка смутилась.
Но Шелдон только невесело усмехнулся:
-Посмотри на меня. Разве скажешь, что я полукровка?
Мышка промолчала – Шел и в самом деле был больше похож на индейца, чем на белого. На самого красивого индейца, которого она когда-либо видела.
-Для начала тебе надо уйти из этой забегаловки, - деловым тоном начала Бланка, - так, как Мигель обращается с тобой, это же ужасно!
Мигель Герра, владелец придорожного кафе, в котором фирменным блюдом неизменно было острое мясо с рисом, пуэрко пибилль, на весь город славился своей скупостью. Платить налоги для него было равносильно самопожертвованию, но он мужественно с этим справлялся. А вот в остальном предпочитил экономить. Поэтому нанимал на работу в основном подростков из бедных семей – их можно было заставлять работать как взрослых, а платить гроши. Никто из них никогда не обратится в службу охраны труда хотя бы потому, что побоятся потерять работу. Но все равно, служащие кафе сменялись почти каждый месяц. Только Шелдон работал тут уже второй год – как индейцу платил ему Мигель меньше других, что проливало бальзам на душу скупердяя. Правда, мальчишка оказался с характером – то посетителю нагрубит, то с работы сбежит, то в рис насыплет перца столько, что слезы из глаз. Но эти проблемы Мигель решал с помощью кулаков и прочих подручных средств. Это даже доставляло ему удовольствие.
И Шел терпел все это. Иного выхода он не видел – в доме не было денег, а искать другую работу в их городке, где спрос на места сильно превышал предложение, было нереально.
Вот только мечты…мечты не отпускали его. Они звали – туда, за горизонт…

(продолжение следует)

- Я не знаю, что мне делать дальше, - призналась Бланка.
- Ну, вот здесь ты обратилась по адресу, - промурлыкал женский голосок по ту сторону трубки, - тебе нужны деньги, и я могу их тебе дать.
- Зачем тебе нужен Шелдон? Ты не думай, что я буду его защищать, - поспешно сказала она, - но мне просто интересно, что связывает тебя с таким парнем, как Шел?
- У нас были общие интересы, - помолчав секунду ответила девушка. - Скажем так, у нас есть о чем поговорить. А что, интересуешься дальнейшей судьбой своего любовника?
- Не интересуюсь, - отрезала Бланка. - И никакой он мне не любовник.
- Что ж, тогда, думаю, мы все уладим быстро.
- Я надеюсь.
Она нажала отбой и еще пару минут сидела в машине, молча глядя на телефон, лежавший на ладони. Что она только что сделала - обеспечила себе безбедное существование на полгода вперед, отомстив Сэндзу за поражение на конкурсе, или же подписала ему смертный приговор? Она не знала, на что действительно способна Рес, она даже толком не знала, кем была Рес.
Их познакомил три года назад Торрес, так называемый друг Бланки, представивший  друг другу  самую прекрасную сеньориту Мексики, не раз вытаскивавшую его задницу из всевозможных передряг  (Рес мило улыбнулась) и  бывшую звезду и потрясающую певицу  (Бланка закатила глаза при слове  бывшая ). Через две недели Торрес угодил в тюрьму за перевоз через границу особо крупной партии наркотиков, и даже Рес, работавшая на федералов, не смогла ему помочь. Зато помогла Бланке, по несчастливой случайности оказавшейся в машине вместе с наркокурьером.
С тех пор они и дружили   правда, последние полгода от подруги не было ни слуху ни духу, но незадолго перед конкурсом Рес объявилась снова. Помимо бесконечных разговоров о мужиках, косметике, собственных успехах и неудачах, у них была еще одна общая тема - Шелдон. Рес знала его как  самоуверенного ублюдка с наглыми глазами, Бланка была все еще сердита за ту историю во время судебного процесса. Одним словом, им было о чем поговорить. К тому же, четыре месяца назад Сэндз чем-то так сумел насолить мексиканке, что она просто горела желанием отомстить ему по полной программе.
Бланка была зла на него. Она была не просто разозлена его предательством - она чувствовала, что перегибает палку, но ничего не могла с этим поделать   Метис должен был заплатить ей. 
И поэтому, когда Сэндз уехал из города на север без своих друзей-марьчи, она просто набрала телефон Рес. А та не любила бросать слов на ветер.
И действительно начала улаживать все быстро.

- Ты уверен, что хочешь поехать один? – Эль присел прямо на пол у стены, наблюдая, как Сэндз ощупью собирает дорожную сумку, - стоит ли так рисковать?
- Я должен, Виктор станет говорить только со мной, - Шелдон был встревожен и даже забыл свои обычные издевки. И это само по себе говорило очень о многом.
У Эля было плохое предчувствие. Прошло уже две недели со дня памятного конкурса, контракт со студией Селесте был подписан и они со дня на день должны были уехать в Нью-Йорк, а там…кто знает, как всё сложится там? Удасться ли им подобраться к Аранда достаточно близко? Пока что следящая аппаратура Лоренцо не выявила ничего подозрительного, ничего, что указывало бы на то, что Арандо собирается провезти бомбу в Нью-Йорк…может, Джефферсон вообще ошибся и бомбу повезет кто-то другой?
Шелдон вызвался узнать это точно – у него был осведомитель, какой-то давний знакомый. И Эль почти точно знал – что ты не делай с упрямым цэрэушником, он всё равно поедет один. Проследить за ним, что ли?
- Не вздумай ехать за мной! – предупредил его Сэндз, словно угадал крамольные мысли, - у этого парня нюх на такие вещи, если только он заподозрит, что я делаю это не для себя…
- У меня плохое предчувствие, - всё-таки рискнул признаться Эль, - очень плохое, хотя я и знаю – ты не веришь во всё это…
Сэндз пожал плечами и плюхнулся на постель. Медленными, неуверенными движениями достал сигареты, закурил…
- Будешь? – хмуро произнес он, протягивая Элю пачку.
- А как же голос? – съехидничал тот, дотягиваясь до пачки и закуривая.
Шелдон только хмыкнул.
- Если после стольких лет курения с ним ничего не случилось, не думаю, что теперь ему повредит одна сигарета. Зато так спокойнее. И ты успокоишься.
Эль кивнул, наблюдая за струйками дыма, которые утягивались в распахнутое окно, завиваясь спиралями.
За эти две недели Шелдон изменился просто разительно. Нервное, злобное, огрызающееся на весь белый свет существо исчезло и теперь перед Элем сидел нормальный парень, несколько резковатый в общении, но вполне коммуникабельный. Конечно, иногда он ещё срывался и мог наорать или сказать что-то обидное, но манера говорить с постоянной издевкой практически исчезла. Просто не верилось, что одно единственное выступление может так изменить человека. Но Эль догадывался – Шелдон просто понял, что в этом мире для него ещё не всё кончено. Что он сможет вернуться к своему марьяческому прошлому, к тому, от чего его оторвало ЦРУ. Элю всегда было интересно, что же всё-таки привело Сэндза в эту организацию – с трудом верилось, что она с рапростертыми объятиями принимает этаких нервных типов. Однако расспрашивать об этом Шелдона было ещё рано, не время, Эль чувствовал это. Вообще он начал чувствовать очень многое, хотя от природы не обладал особо развитой интуицией, а уж тем более способностями к анализу. Он был марьячи – сначала просто, а потом «стреляющий марьячи», гроза наркокартелей и герой бесчисленных трущобных легенд, одна другой фантастичнее. А тут ему поневоле пришлось выступить сразу в нескольких, соверешенно несвойственных ему ролях – сначала сиделки, потом опекуна и чуть ли не психолога…хорошо ещё, что не психиатра, хотя удивительно, что обошлось без этого…
- Ну как, лучше? – осведомился Сэндз, затягиваясь.
- Ага, - Эль затушил сигарету в пепельнице и поднялся. Быстрым взглядом окинул комнату, непривычно прибранную, без следов обычной разрушительной ярости Сэндза. Конечно, кое-где вещи валялись, но это было неудивительно, что Шел что-то ронял и задевал, это естественно…Марьячи попытался вспомнить, когда у его подопечного последний раз был приступ неконтролируемой агрессии – и даже затруднился сказать. Больше месяца прошло.
И вот сейчас, когда жизнь только-только начала налаживаться, приходится всё бросить и тащиться неизвестно куда. Сколько их там промурыжат в этом Нью-Йорке – одному Господу ведомо…
- Ну, я поехал, - Сэндз поднялся, не давая Элю времени собраться с мыслями и возразить. Подхватил сумку. Теперь они стояли лицом к лицу и Эль чувствовал, что должен что-то сказать, что-то очень важное, на прощание…сказать этому человеку, переломившему свою судьбу, что он храбрец. Сказать, что им будет не хватать его. Сказать…да что толку, всё равно он ничего не скажет!
- Береги себя, - всё-таки произнес Эль. Протянул руку, но не осмелился коснуться плеча Сэндза.
- Постараюсь, - просто ответил тот, без своего обычного «без тебя разберусь» и «а тебе ли не всё равно». И даже сам протянул Элю руку на прощание. Они обменялись рукопожатием и Сэндз решительно шагнул мимо Эля к дверям.
А Марьячи остался стоять неподвижно и только слушал легкие, слегка неуверенные шаги, затихающие на лестнице…

***

Два дня о Шелдоне не было ни слуху, ни духу, а на третий день…на третий день Элю позвонил до смерти перепуганный парень, представившийся, как Виктор. Он должен был встретиться с Сэндзом, но опоздал на встречу – и, как оказалось, ему неслыханно повезло. Забегаловка на захудалой окраине горела синим пламенем, а трое дюжих парней тащило к машине бесчувственное тело, в котором осведомитель с ужасом опознал своего визави. Позвонил же Элю он исключительно из опасения, что безутешные друзья Сэндза будут его, Виктора, активно искать и в конце концов всё-таки возьмут за задницу. В сообразительности парню не откажешь, это следовало признать. Но, разумеется, он не знал, куда повезли Сэндза, потому что срочно подорвал когти в противоположном направлении.
«Я так и думал, что он попадется!», мысли скакали в голове Эля, как взбесившиеся кони. Он бросил трубку и с несвойственной ему скоростью кинулся вверх по лестнице за гитарой. Но на полпути всё же остановился и одумался. Рубить с плеча тут не стоит, сначала надо хорошенько поразмыслить. В кого он собрался стрелять? Кому, по здравому рассуждению, мог понадобиться бывший агент ЦРУ Шелдон Джеффри Сэндз?

Сознание вернулось вспышкой паники. Это уже было! Это было, но это не должно повториться! Ни в коем случае!! Снова он лежит на чем-то, раскалывается голова, а где-то вверху звучит голос, которого просто не может быть.
-Добро пожаловать ко мне в гости.
Сэндз попробовал сесть – голова привычно взорвалась болью.
-Сгинь... - проговорил он.
В ответ раздался смех.
-Как видишь, я не сгинула.
-Это не можешь быть ты! - теперь Шелдон не сомневался, - я застрелил тебя, как бешеную суку, тогда, на площади.
-Я бы на твоем месте придержала язык, - голос стал холодным, как железо на морозе, - а то ведь пожалеть можешь. Ты – ничтожество, Сэндз, ты даже застрелить меня не смог. За что я, впрочем, тебе благодарна.
Сердце подпрыгнуло куда-то к горлу. Он не сможет выбраться, потому что даже примерно не представляет себе, где находится, перед ним Ахедрес Барийо собственной персоной, а на запястьях наручники.
-Скучал по мне, красавчик? – насмешливо пропела Ахедрес.
-Нет, - отрезал Сэндз.
-Жаль, жаль... 
В комнате ощущалось присутствие еще, как минимум, двоих – даже если напасть, с ними не совладаешь - со скованными-то руками.
-Что тебе надо?
-А самому догадаться? А, котик?
-Не думаю, что ты бы стала похищать меня только ради мести, - скривил губы Шелдон. Чьи-то руки подхватили его и усадили на стул.
-Правильно не думаешь, - голос Ахедрес просто источал мед, - у меня к тебе мнооого вопросов.
Она провела кончиками пальцев по его лицу – Сэндз отшатнулся.
-А ты стал еще красивее. Даже несмотря на это, - со смехом Ахедрес сняла с него темные очки, - может, развлечемся? По старой памяти? А то ведь потом…пойми меня правильно, вряд ли тебе ещё что-то будет светить в твоей жалкой жизни.
Ярость темной волной поднялась в груди Сэндза, он свирепо плюнул, целясь в лицо Ахедрес. В ответ получил такой удар по лицу, что глазницы, казалось, обожгло раскаленным железом.
- Ты очень, очень невоспитан! – голос главы картеля Барийо обрел твердость стального клинка, - но это вполне излечимо, котик. Мне нужен только пароль на твои файлы в департаменте – только это. Взамен – свобода и даже жизнь – если очень сильно попросишь…
- Да пошла ты!
- Знаешь, урок вежливости тебе всё-таки не помешает. Ребятки, он ваш. А я посижу и подожду, пока ты одумаешься.

Эль зашивался. Он пустил в ход все свои связи, Лоренцо тоже бегал, как ошпаренный – им удалось даже растрясти Фидео, который ещё не полностью оправился от своего ранения, но пить уже начал. Механизм был запущен, оставалось только сидеть и ждать. И надеяться, что Сэндз сможет продержаться до подхода помощи…и ещё надеяться, что студия Селесте не узнает об исчезновении третьего гитариста и не разорвет контракт. Именно сейчас, как же это всё невовремя, черт возьми…
Телефонный звонок вывел Эля из апатии. Он молниеносно схватил трубку.
- Да?
- Марьячи…
- Да, это я.
- Приезжай в мотель Gusta, что на Западной дороге. Номер пятнадцать. Это касается твоего друга.
И отбой. Эль помедлил секунду, потом поднялся. Что ж, может это и ловушка…даже скорее всего ловушка. Но не поздоровиться тем, кто поймает его!

Держа оружие наготове, Марьячи осторожно постучал и уперся плечом в дверной косяк.
- Не заперто, - отозвался изнутри хриплый женский голос.
Эль решительно толкнул дверь и отскочил в сторону. Тихий смех.
- Шел всё-таки прав – ты идиот, Марьячи!
- И где теперь Шел? – заметил Эль, прикрывая за собой дверь и шаря рукой в поисках выключателя – в комнате царила кромешная тьма.
- Не включай свет, - предупредила она.
Щелкнула зажигалка, и на столе загорелся маленький зыбкий огонек, осветив сидящую на стуле девушку.
- Бланка? Зачем тебе свеча? - удивился Эль.
Она откинула с глаз волосы, и только по одному этому небрежному жесту он понял, что она совершенно пьяна.
- Так полагается. Садись, музыкант, - кивнула она ему на кресло. - Располагайся поудобней, сегодня вечером мы здесь только вдвоем. Вот, бери, выпей со мной за чокнутого Метиса.
- Мы еще не знаем, мертв ли он, Бланка.
Эль неторопливо засунул пистолет за пояс и сел в кресло. Виски обожгло горло глотком расплавленной лавы, но он мужественно допил все до капли.
- Решила устроить поминки по Сэндзу? Больше тебе заняться нечем? Мы пока еще не собираемся складывать руки так просто, уж поверь мне.
Она не ответила, делая еще один глоток прямо из бутылки.
-Какая гадость… – скривилась Бланка, проглотив обжигающую жидкость, - ну, чего уставился на меня, а?
-Да вот, пытаюсь понять, с чего это вдруг ты устроила траур? - Эль откинулся на спинку кресла и смотрел на молодую женщину. Ее всегда идеальная прическа на сей раз была в беспорядке, а рука с обломанными ногтями судорожно сжимала сигарету, которая медленно тлела. Но даже в таком виде Бланка была красива. Очень красива.
-А что тебе не понятно, Марьячи?
Эль даже усмехнулся от внезапного сознания того, что сейчас в ее голосе слышит интонации Сэндза. Один в один.
-Я ни разу не видел, чтобы вы разговаривали с ним мирно, - пояснил Эль, - вы же грызлись, как два бультерьера. Что у вас может быть общего?
-Да что ты понимаешь… - внезапно сникла Бланка, раздавливая сигарету в пепельнице и нервно раскуривая новую.
-В том-то и дело, что ничего.
-Мы собирались пожениться, - внезапно сообщила она.
-Что? – не поверил своим ушам Эль.
-Глухой? Только не думай ничего. Это было, когда нам стукнуло по 16 лет. Он был тогда совсем другим, - мечтательно закатила глаза девушка, - веселым и одновременно печальным. Тонкая душа, все принимал близко к сердцу… А еще он был благородным. Таким, каких больше нет на этом свете. Ясно тебе? – она открыла новую бутылку, - потом я жила в роскоши, но эти господа Толстые Кошельки не оторвут свои жирные задницы от кресел, даже если ты будешь подыхать у них на глазах, но не сможешь заплатить за спасение. А Метис, он всегда… да что я говорю, ты же ничего не знаешь, - махнула рукой Бланка.
-Так расскажи мне, - заинтересовался Эль. Ему давно  хотелось узнать о прошлом Сэндза, но после скупых рассказов бывшего агента все становилось еще непонятнее. А потом Эль просто перестал спрашивать. Зачем, если человеку это причиняет боль?
-Ты действительно хочешь это знать? – перегнулась через стол Бланка.
-Да, действительно хочу, - уверенно кивнул гитарист.
- Ты пристрелишь меня, после того, как все узнаешь, - она затянулась сигаретой и Эль увидел совсем рядом с собой ее темные глаза, в которых плясали отблески пламени свечи, - знаешь, я бы и сама с радостью себя пристрелила. И это из-за какого-то проклятого полукровки…
- Я не знал, что он полукровка, - вставил Эль, понимая, что если она действительно хочет ему что-то сказать, то следует поторопить Бланку, пока он еще не слишком захмелел.
- Его отец был третьим сыном индейского шамана. Он втрескался в американку, приехавшую в Мексику в поисках приключений, и сделал ей ребенка - после чего, естественно, ей ничего не оставалось, как остаться жить здесь. Дура, - со злостью выплюнула она последнее слова, - идиотка трахнутая. Надо было хватать Шела в охапку и дергать отсюда, тем более что семья у нее была не из бедных. А она осталась…  Муженек ее спился, стал распускать руки, а она все мечтала о том, как ее сын вырастет и станет богатым, вбила Метису в голову всякие глупости.
- Вы были знакомы в детстве?
- Обижаешь! Были лучшими друзьями, вместе работали в этом свинарнике, в  El cerdo sobre el plato 
Она прикрыла глаза, вспоминая ярко освещенное квадратное помещение с белым кафелем по стенам, непрерывный поток грязной посуды, постоянный запах острых специй... В углу свалены мешки с рисом и какой-то хлам, на котором валяется Шел, едва выдается свободная минутка.
- Мы с Шелом познакомились тогда, когда нам обоим было лет по шестнадцать. У моей матери был какой-то родственник, который владел маленькой придорожно забегаловкой, вот меня и отдали работать к нему. Там, вообще-то, никто надолго не задерживался, одному Метису повезло...

- Привет, ты кто? - черные глазищи уставились на нее, а их обладатель, казалось, готов был прыгать от удивления и восторга. Ну да, наконец-то у Мигеля появилась новая посудомойка, просто замечательно!
- Меня зовут Бланка, - шепнула она одними губами, натягивая поверх футболки передник. Мальчишка, внешне напоминающий индейца, с готовностью соскочил со своей табуретки.
- Давай, я завяжу! Только знаешь, - он хмыкнул, окидывая ее оценивающим взглядом, - это имя тебе совсем не подходит! Что за белая мышь с твоими-то волосами?
Она встревожено вскинула руки к своим хвостикам.
- А что не так с моими волосами?
- Ну, - он обошел ее кругом, состроим серьезную физиономию, - тебе сказать всю правду? Всю-всю? Выдержишь? Ну так вот, тебя жестоко обманули - они черные! А значит, ты не можешь быть Бланкой!
Она хихикнула. Парень определенно начинал ей нравиться.
- А как тебя зовут?
Улыбка мгновенно исчезла с его лица, и она на секунду пожалела, что спросила его об этом.
- Шелдон. Мое имя Шелдон.

- Ну вот. Мы там работали: готовили пуэрко пибилль, я мыла посуду... нет, точнее я ее чаще била, чем домывала до конца. Шел еще за меня постоянно заступался, а платил нам Мигель и так мало. Примерно в тоже время я узнала, что Шел играет на гитаре. У него был абсолютный слух, и какой-то старик взялся сделать из него великого музыканта, представляешь?
Эль хмыкнул. Представляет, да еще как. Сам видел, да и слышал тоже.
- Это в это время он играл в  Лунной тени ?
Она покачала головой.
- Нет, чуток позже. Уже после того, как я сказала ему, что выхожу замуж и уезжаю из Мексики.
- Это открыло перед ним радужные перспективы? - Эль сделал еще один глоток из стакана.
- Да уж, - невесело улыбнулась Бланка.

- Повтори?
- Чего?
- Повтори, что ты сказала?!!
- Все то, что ты только что слышал, стоя рядом со мной и хлопая глазами как теленок!
Она оттолкнула его и обошла вокруг дерева, прислонившись к стволу с другой стороны.
- Я не понимаю, что тебя так удивило? Мы давно уже не дети, нам девятнадцать лет, и мы должны понимать, что все то, о чем мы говорили раньше - всего лишь глупые мечты! Каждый должен пробиваться сам, как может, как умеет! И если мне выпала такая возможность, то ты не должен завидовать мне, или ревновать, или еще что-то, что может помешать моей карьере! Ты должен понять меня, только ты можешь это сделать, только с тобой я поделилась!
- Твоей карьере? - он дернул ее за руку и припечатал к стволу дерева, тяжело навалившись своим телом, - твоей карьере?!! О да, ты может и сделаешь отличную карьеру шлюхи, но я думал, что ты мечтала стать певицей!
- Пусти меня!   рванулась Бланка.
- Нет уж, послушай! - он приблизился к самому ее лицу, - если ты здесь и сейчас скажешь, что не любишь меня, я отпущу тебя, и можешь убираться со своим мерзким типом на все четыре стороны! Но если нет, - его голос дрогнул, и она ощутила горячее дыхание на своей щеке, - ну так как, Мышка?..
Она подняла глаза вверх. В просвете между листьями маячила одна единственная крошечная звездочка. Что ж, кто знает, может быть, это именно ее звезда удачи... 
Бланка вздохнула.
- Пораскинь мозгами, я могла разве влюбиться в индейца? Ну, все это конечно очень мило: прогулки под луной, серенады и все прочее, но извини, Метис, ты не для меня.
Он посмотрел на нее так, будто бы Бланка нанесла ему смертельную рану. Воткнула нож в самое сердце и хорошенько его покрутила.
- Ты же сам говорил, что мы должны думать друг о друге – вот я и думаю о нас обоих! Не будь эгоистом, только представь, как я буду счастлива в Америке! Буду знаменитой, вокруг меня всегда будет толпа поклонников!
Он молча повернулся и пошел в сторону бара.
- Шел! Это все ты не так понял! Ты что ли думал, что я люблю тебя? Я пошутила, Шел! Останемся друзьями, Шел! Я напишу тебе открытку! - прокричала она ему вслед, соскальзывая на землю и закрывая лицо руками. В груди у нее вдруг что-то дернулось и порвалось, что-то необыкновенно важное и нужное. Она не могла сделать вдох, а в воздухе все еще висел ее прощальный крик:   
- Я напишу тебе открытку! 

- Ну так вот, - она перевела дыхание после очередного глотка, - вот так мы и разошлись.
Марьячи пристально смотрел на нее, и Бланка часто-часто заморгала, пытаясь справиться с нестерпимой резью в глазах.
- А что такого? У меня не было иного выхода
Эль не знал, что ей сказать. И поэтому она предала человека, который был в нее влюблен? Даже такого, как Сэндз? Нет, а почему именно - такого как? Ведь именно сейчас Шелдон начал возвращаться к жизни, начал становиться таким, какии он был в дни своей юности – до того как превратился в жестокого, циничного убийцу. И превращение это произошло не без помощи таких людей, как Бланка.
- Сэндз чокнулся на почве неразделенной любви, - усмехнулся Марьячи, не глядя на сидящую напротив женщину, - забавно.
- Ну уж нет, прости. Во всем, что касается его паранойи, виноваты федералы. Уж они-то постарались на славу, поверь, - выплюнула она со злостью.
Это воспоминание было из самых неприятных. Не то, чтобы ей хотелось переживать его заново, но алкоголь раскаленными щипцами извлекал из ее головы самые яркие картины ее встреч с Сэндзом.

- Подпишешь мне свою пластинку, красотка?..
- Не раньше чем ты сдохнешь и хорошенько покормишь червей на моей клумбе.
- Отойди от нее, слышишь!..
- Сука!
- Не знал, что эта птичка потеряла свои перышки и давно не поет? Скоро ее посадят в клетку, только вот не золотую
- Расступитесь, пропустите обвиняемую!
- Один автограф, я тебя прошу, один автограф!
- Убийца!..
- Расступитесь!!
Сначала был холод. Кондиционеры, верно, работают у них день и ночь, чтобы охладить до состояния морозилки весь огромный зал суда. Ей, привыкшей с детства к жаре пустыни, приходилось все время сдерживать лихорадочную дрожь. Слава Богу, никто нее особо близко не рассматривал 
Слушанье было промежуточным, так что народа в зале было не так уж много - ну, если не считать этих ублюдков- журналистов на входе.
- Слушается дело номер девятнадцать тысяч триста шестьдесят пять  Об убийстве... Она уже давно наизусть выучила всю эту ерунду, и теперь блуждала глазами по сторонам, будто бы искала кого-то, только вот совершенно не знала кого
Бланка с облегчением опустилась на стул, и тут же Фрэнк, ее адвокат, зашептал ей в ухо:
- Тобой интересовался какой-то тип, по виду так он из важных шишек, но я не думаю, что тебе следует
- Где он? - она повернулась назад, и стала быстро осматривать зал.
- Вон он сидит, справа от Джессики Кертис, ты не туда смотришь, дальше
- Я вижу.
Черные глаза с искорками смеха на дне поймали ее взгляд, и их обладатель шутливо отсалютовал Бланке солнечными очками.
Мысли забились в голове точно стая испуганных птиц. Что он здесь делает? Приехал из-за нее?.. Не может быть!! Он думает, что она убийца? Зачем он здесь?!! Что ему нужно?!!
Все время Бланка просидела как на иголках, ощущая затылком тяжелый взгляд неожиданного гостя. Так и не поняла, чего смог добиться сияющий радостью Фрэнк   из зала то ее по-прежнему выводили в наручниках! А значит – снова ничего стоящего.
В коридоре за ее спиной раздался голос, от одного звука которого у нее по телу пробежали мурашки.
- Я могу поговорить с сеньорой ?
- Это не предусмотрено
- Агент Сэндз, ЦРУ.
Она резко повернулась, успев заметить вскинутое в воздух удостоверение и подобострастные лица ее конвоиров, разом утративших свою самоуверенность.
- Конечно, сэр
- Мышка, как же я рад тебя видеть! - мгновенно забыв об окружающих, Шелдон шагнул ей навстречу, протянув руки. - Ох, прости, ты не можешь обнять меня, ну ничего!
- Какого хрена ты здесь, Метис? - пробормотала она, непроизвольно отстраняясь в сторону.
Он скорчил жалобную физиономию.
- Думал, ты будешь рада видеть старого друга! Я в городе проездом, в аэропорту узнал из газет об этом суде и заскочил на полчаса, думал, поболтаем!
- Нам не о чем с тобой болтать, - она отвернулась, показывая, что аудиенция окончена, но он не отставал.
- Нет, погоди! Скажи мне, ты на самом деле пришила этого старого козла Арчи, или это только выдумка газетчиков? Я все должен знать, ведь ты же пока еще мексиканка, да? А Мексика мой участок, я должен быть в курсе! Ну так вот, колись, ты кокнула старика?!..
- Отвали, Шел!
- Мышка, когда твою хорошенькую попку посадят на электрический стул, не говори, что старина Шелдон не хотел тебе помочь! - прокричал он ей вслед, и она, не сдержавшись, обернулась.
Ирония судьбы - чтобы запомнить его навсегда таким, каким он был в тот день: лощеный парень в темном костюме, на боку под пиджаком явно угадывается кобура с оружием. В руке неизменные солнечные очки, но он не спешит их надевать, и все провожает ее взглядом

- Это был последний раз, когда мы виделись.
Эль молчал. Она прикурила сигарету и выпустила струю дыма в потолок.
- Знаешь, теперь мне кажется, что он тогда приезжал из-за меня. Только вот не смог признаться в этом, его проклятая Контора не позволила бы ему проявить слабость из-за какой-то певички, - горько усмехнулась Бланка. - Как и всегда. Он предпочитал спать с такими как я, или убивать их, если нужно было. Но не спасать. Это было слишком нормально для того Сэндза, каким он стал. А эта история с пуэрко пибиль?..
- Он мне рассказывал, - Эль откинулся на спинку кресла. - Какая-то давняя история... как я теперь понимаю, это произошло с вами?
- Чего? Он рассказывал тебе, что его…  - она моргнула и уставилась на него, как будто увидела скорпиона, - нет, не  может быть!!
- Ну, в этом ресторане…что ты так смотришь? Вы были свидетелями того, как хозяин избил кого-то за кражу, так?
- О-о, - простонала Бланка, закрывая лицо руками. - Все было несколько не так...
Эль обалдело уставился на Бланку.
-Так, постой, что, говоря о какой-то девчонке, служившей в той забегаловке, Сэндз имел в виду себя?
-О какой девчонке? - моргнула девушка.
Марьячи вкратце пересказал историю, рассказанную ему как-то Шелдоном в приступе рассеянности. Выслушав, Бланка пьяно расхохоталась.
-Узнаю Метиса! Он скорее язык себе откусит, чем расскажет, как всё было на самом деле. Он гордый! Так вот, Эль Марьячи, знай: все было наоборот. Это я украла тогда еду для Шелдона… - в голосе Бланки слышалась истерика пополам со слезами, - он был всегда голодный, потому что был в этой забегаловке на каком-то полурабском положении: платили ему меньше всех, а уйти он не мог.
-Почему? - не понял Эль.
-А ты не в курсе, что устроится на работу индейцу вне резервации почти невозможно? Да еще в крошечном городишке на границе Мексики и США. А у него, между прочим, было двое младших сестер, мать и пьяница-отец. И всем надо было есть.
Марьячи покачал головой и налил себе ещё виски.
-Что, не ожидал узнать, что Метис не всегда был язвой и циником? - хмыкнула Бланка, - хотя нет, язвой он был всегда. И язык за зубами держать не умел. Все время препирался с посетителями, а те на него постоянно жаловались Мигелю... нашему хозяину.
Бланка сделала большой глоток, с сожалением посмотрела на пустую бутылку и поставила ее под стол.
-И он терпел это? - не поверил своим ушам Эль.
-А что ему оставалось, скажи? Уволиться и обречь на голод семью? Терпел и часто за меня еще заступался, - вздохнула Бланка, - а я... а я его предала.
Девушка поднялась и, пошатываясь, отправилась куда-то в темноту коридора. Эль покачал головой – весь этот вечер он только этим и занимался. Противно было выслушивать пьяные откровения, но то, что он узнал, того стоило…и неплохо было бы ещё узнать, какую роль эта паршивка Бланка сыграла в теперешнем исчезновении Сэндза. Уж больно она убивается по нему…явно совесть нечиста.
Поэтому, когда девушка вернулась, Эль негромко произнес:
- Я не понимаю, откровенно говоря, чего ты паришься. Ведь всё получилось так, как ты хотела. Шелдона больше нет, значит, контракт от нас автоматически переходит к тебе…ты ведь этого добивалась?
Бланка остолбенела.
- Да я…да ты…да как ты смеешь! – наконец произнесла она – от ярости у неё заплетался язык.
Эль сидел в кресле в напряженной позе, оружие в руке, настороженный блеск в глазах…откинул волосы назад, усмехнулся.
- Ну, ты же хотела пооткровенничать, излить душу – так давай, чего стесняться! Заканчивай своё душещепательное повествование рассказом о том, кому ты поручила устранить Шелдона.
Бланка рухнула в кресло – ноги её не держали. Как он узнал?! Неужели сблефовал и так лихо попал в десятку? Или они всё-таки следили за ней, как она и опасалась? Что толку – Шела, наверное, уже нет в живых…
К горлу подкатил комок.
«Детка, ты пьяна. И с этим уже ничего не поделаешь»
- Я не хотела… - всхлипнула она, - я не думала, что она…думала, только задержать его, не убивать…я не хотела его смерти…
- Кому ты поручила это? – голос Эля холодный, неумолимый, как сама смерть. Ох, не зря о нем ходили легенды по трущобам и провинциальным городкам Мексики! Сейчас он её убьет…хоть бы убил!
- У меня есть приятельница…мне представили её как Рес…мне сказали…она работает на федералов.
- На ФБР?
- Нет…
- Проклятье! – Эль вскочил на ноги, сунул оружие за пояс, - ты соображаешь, что наделала, la diabilla? Ты хоть знаешь, кто на самом деле эта твоя Рес?
Бланка медленно покачала головой. Потом подняла заплаканные глаза на Марьячи. Он возвышался над ней – высокий, сильный и грозный, как судия, черная фигура на фоне слабого пламени свечи.
- Прикончи меня, - внезапно попросила она в порыве отчаяния.
Эль возмущенно фыркнул.
- Сейчас, разбежалась, - он в два шага пересек крошечную комнату. Обернулся на пороге, - держись от нас подальше, Бланка. А то с такими друзьями, как ты, Шелу никакие враги не понадобятся.
И вышел, хлопнув дверью так, что на столе жалобным звоном отозвались стаканы.

(продолжение следует)

Первое, что почувствовал Шелдон, придя в себя, был запах дыма и хорошо выделанных шкур. Запах, напоминающий о чем-то хорошем, что было давно похоронено на задворках памяти.
-Мышка... - позвал он.
-Он пришел в себя! - услышал он радостный и полный сил голос.
-Ну, вот и ладно, - второй голос был очень старый и... удивительно знакомый.
Чья-то рука приподняла его голову, и губ коснулся край чашки. В рот полился теплый травяной отвар. Шелдон закашлялся, а потом стал жадно пить.
-В детстве он страшно не любил это снадобье, - сказал старый голос.
Шелдон вздрогнул. Перед внутренним взором встала картина: четырехлетний простуженный Шелдон сидит у очага в вигваме, ароматный дым уходит в отверстие в потолке, сквозь которое видны очень большие и яркие звезды. Старый шаман, с длинными седыми волосами, обвешанный амулетами и украшениями, протягивает ему глиняную чашку с геометрическим орнаментом. «Это нужно выпить, тогда ты скорее выздоровеешь» - говорит старый индеец. «Но деда, это же гадость!» - возражает его маленький внук. «Иногда исцеление приходит через страдания» - возражает шаман. «Я не хочу страдать, я хочу лимонад!» - капризничает Шелдон...
-Дедушка?!
-Разве я так изменился?
-Но я же не вижу... И потом... тебе сейчас.. не меньше ста лет, так? - Шелдон решил, что все это, скорее всего, продолжение бреда, поэтому не очень удивился.
-Говорящему с духами предков ни к чему считать, сколько раз опадали листья на деревьях...
Шелдон попытался приподняться, но сил не было.
- Где мы, Мышка? – прошептал он, - что это?
- Не знаю, Шел…- голос, словно дуновение ветерка у самого уха, - по-моему, это сон…
- Тогда я не хочу просыпаться…
Нежные, ищущие губы коснулись его губ и пришло забвение. Иногда глаза только мешают – мешают увидеть душу. И поэтому сейчас Шелдон целовал ту самую хрупкую, угловатую девочку с черными хвостиками, которую полюбил давным-давно…и которую не переставал любить.

***

Всё было, как раньше. Совсем как раньше. Резкая отдача, горячий ствол оружия. Омерзительный звук пуль, врезающихся в живое тело. Эль ненавидел этот звук, и всё же какая-то часть его наслаждалась моментом. Не убийствами – в них не было ничего приятного – а тем, что он наконец что-то делал. Эль был рожден переделывать этот мир, но то, как ему приходилось это делать…
Впрочем, сейчас он не думал об этом.
- Где он? Где, отвечай!
Выстрелы, искаженные в ужасе лица, кровь – всё слилось для Эля в какую-то сплошную мерцающую карусель. Тело действовало автоматически, без участия разума – разум лишь холодно следил. Не оставлять никого в живых и…узнать, узнать, наконец, где эти негодяи держат Сэндза!
Наконец он остановился. Не потому что  одумался – просто устал. Что-то внутри жаждало продолжить, делать то, что так хорошо получается – убивать…сколько лет подряд Эль делал только это! Потерявший своё мастерство марьячи, жаждущий лишь мести, мести за всё…Но сейчас он остановился ещё и потому что тело, лежащее у его ног, принадлежало совсем молодому юноше, почти подростку. Это почему-то остро напомнило Элю Сэндза и ярость его как-то сама собой затихла.
В любом случае, теперь у него был адрес. Эль вышел на улицу, не обращая внимания на то, что прохожие шарахаются от его залитой кровью фигуры. Сел в машину.
Как же ему хотелось, чтобы Ахедрес тоже была там! Одним ударом двух зайцев, обезглавить картель, чтобы потом можно было…
«Одумайся, Эль, с этим давно покончено!»
«Да что ты говоришь…»
Разумеется, Ахедрес там не было. Это было бы слишком просто. Но там не было и Шелдона. Всё, что удалось узнать Элю – какая-то безумная девица ворвалась сюда и помогла своему дружку сбежать. По виду вроде мексиканка, но волосы светые...
Эль не испытывал ни малейшей благодарности по отношению к Бланке. Ведь это её стараниями Сэндз попал в переделку! И, кто знает, что она ещё надумает сделать с ним…
Марьячи гнал машину на запад и думал о том, что у него заканчиваются патроны, а ещё о том, что с момента побега прошли почти сутки что он может и опоздать…

Сэндз пришел в себя от жара – солнце светило ему прямо в лицо. Он со стоном отвернулся и уткнулся головой во что-то мягкое. Точнее, в кого-то.
- Эй! – хрипло произнесла Бланка, - ты живой, Метис?
- Почти, - говорить было тяжело, горло спеклось от жажды. Тем не менее Шелдон с удивлением понял, что чувствует себя лучше. Гораздо лучше. Что же это было, ночью – реальность или сон?
Бланка со стоном поднялась на ноги.
- Ночевка на голых камнях не способствует поднятию настроения. А мне такой классный сон приснился!
- Какой? – что-то шевельнулось в памяти Шелдона, но что – он не мог вспомнить.
- Как будто мы лежим на каких-то шкурах возле костра и…
- Тебе тоже снился этот сон?! – от удивления Сэндз даже забыл про боль. Впрочем, сегодня она была куда как терпимее.
- А кто это был, Шел?
- Мой дедушка. Когда я был маленьким, отец иногда ездил в родное стойбище и брал меня с собой.
- Разве индейцы не обязаны жить в резервации? – заметила Бланка.
Шелдон поморщился.
- Обязаны, но дедушка всегда говорил, что это унизительно…и до конца жизни так и не переехал в резервацию. Ладно, хватит уже об этом. Что теперь?
- Идти, - пожала плечами Бланка, - идти вперед. Что ещё остается?
Сегодня Шелдон даже мог идти сам и Бланке оставалось лишь слегка поддерживать его. Было видно, что он с удовольствием отказался бы и от этой помощи, если бы мог. Бланка представляла, как они выглядят со стороны – грязные, оборванные, покрытые засохшей кровью. И это она, Бланка Эрнандес, которая не могла выйти из дома, если у неё не были накрашены ногти! Ей казалось, что всё, чем она была раньше, потеряло всякий смысл. Эта пустыня словно обновила её, сорвав всё то наносное, что прилипло к ней в течение её жизни. Приклеилось так крепко, что не отдерешь – маска, которая стала собственным лицом. И теперь – только теперь – Бланка стала настоящей. И она надеялась, что это перерождение не произошло слишком поздно.

До остова обгорелой машины Эль добрался только на рассвете. Наступила реакция – он валился с ног от усталости. Дорога была пустынна, нигде ни души. Напрасно Марьячи вглядывался в степь – горячий воздух уже начинал дрожать над ней, точно струился из открытой печи. Никого не видно – но этоне значит, что никого нет. Сэндз почти наверняка стал бы избегать дорог, значит, они всё-таки решили рискнуть и пересечь плато. Если это так, то они должны были сейчас уже перевалить через скалы и выйти к шоссе 21, на той стороне плато.
Эль сел в машину и включил двигатель. Это будет последняя остановка – потом всё-таки придется поспать – машина уже пару раз чуть не съехала в кювет, потому что Эль дремал за рулем. О том, что патроны заканчивались, можно уже было и умолчать. Повоевал на славу, аж вспомнить страшно…
Внезапная трель мобильного телефона заставила Эля судорожно дернуться. Вот черт, опять уснул!
- Слушаю…
- Зря ты встал мне поперек дороги, Марьячи, - тихий, шипящий голос, даже не разберешь, мужчина говорит или женщина, - я ведь всё знаю о тебе…тебе есть что терять, верно?
- Оставь нас в покое. Или вчерашний день тебя ничему не научил?
- Ты не сможешь вечно сражаться один на один с целым миром. Картель раздавит тебя! Глупец, или тебе мало смерти твоей семьи?
Эль озверел. Напоминание о Каролине и Анхелике до сих пор поднимало в душе такую волну горечи, что Марьячи нередко терял контроль над собой.
- Слушай внимательно, Ахедрес – если это действительно ты. За каждого близкого мне человека, убитого вами, отныне я буду убивать десять ваших. Осознала?
Хриплый смех.
- В таком случае, за мной должок! Вчера ты убил больше, гораздо больше десятка. Но что считать? Эти смерти ведь не заменят тебе потерянных близких, верно? Поэтому ты всегда будешь в проигрыше, Марьячи. Запомни это!
- Пошла ты…
Эль швырнул телефон на заднее сиденье и с удвоенным вниманием начал всматриваться в дорогу. Если его предположения верны и Сэндз с Бланкой не сбились с пути, то они должны быть где-то здесь, на этом шоссе.

***

И ля и до и соль, и ля и до и соль…
Пальцы Шелдона раз за разом пробегали по грифу, но песня не собиралась сдаваться так легко.
И ля и до и соль…
Чего тут не хватает? Может, попробовать в миноре?
Секундное раздражение вспыхнуло в Сэндзе и угасло. Как маяк. Как и все его чувства в последние недели. Вспышка – и снова ровное, серое уныние. И хотя уныние, по идее, должно было бы быть черным, как и все вокруг Шелдона, это уныние было серым. Он это чувствовал – серую, вязкую пустоту в душе.
Он замер на секунду, вслушиваясь в звук, угасающий в корпусе гитары…потом отложил инструмент и подошел к окну. Шел дождь. Сырой, свежий ветер шевелил занавески. Окно было распахнуто настежь. Шелдон жадно вдыхал запахи влажной земли и листьев, тонкие ноздри его трепетали. Он слушал – и дождевые капли рисовали ему предметы. Вот звонкие удары по водосточной трубе, вот более глухие – по дереву, мягкие и какие-то удивительно сочные – по листьям…
В последнее время Шелдон сам не понимал себя. Так случалось часто и прежде, но никогда это так сильно не мешало ему жить. Он не знал, отчего серое уныние овладело им. Ему чудом удалось избежать смерти. Он был жив, у него была крыша над головой и деньги, вырученные за продажу кое-какого добра, припрятанного ещё в бытность его цэрэушником. Теперь он снова мог зарабатывать как марьячи – победа на конкурсе в «Лунной тени» сделала его желанным гостем в любом заведении, где была живая музыка.
Отчего же тоска царапает, тянет душу, точно рыболовный крючок, засевший в теле?
Сначала Шелдон думал, что это из-за Бланки. Она предала его. Снова предала. И пусть только благодаря ей он жив – все равно, это она толкнула его в лапы к Ахедрес, на пытки и унижение. Как бы он ни обманывал себя, какие бы ни придумывал ей оправдания – правда одна. Той Бланки, которую он любил в далекой юности, больше нет. Её, ту девочку, он сохранит в своем сердце, но эта женщина – не его Бланка. И мысль об этом почему-то не причиняла боли. К тому же в эти последние недели, когда Лоренцо и Фидео сбивались с ног в поисках Эля, Шелдон едва ли пару раз думал о Бланке.
Он тоже искал. Искал по своим каналам, пускал в ход старые связи, которых оставалось все меньше. Всемогущее ЦРУ больше не стояло за спиной у Шелдона Сэндза и эти нити рвались одна за другой. Он был готов сам пуститься на поиски – но что толку? Он не увидит Эля, даже если пройдет от него в двух шагах…когда Шелдон думал об этом, ему хотелось снова, как прежде, сорвать с себя очки и рвать, увечить собственное лицо в попытках убрать с несуществующих глаз темную пелену…
Но он с внезапной ясностью понимал – время для этого прошло. Теперь рядом нет Эля, который прибегал и удерживал Шелдона, чтобы тот не навредил себе. Теперь ты должен справляться с этим сам, Шелдон Джеффри Сэндз, должен держать себя в руках, должен, должен, должен…
Шелдон досадливо дернул головой. Присел на подоконник, заправил волосы за уши. Играть больше не хотелось. Ничего не хотелось. Было слышно, как внизу ходит Лоренцо – Фидео, видно, как всегда у телевизора, с неизменной бутылкой…теперь, когда он не может играть из-за ранения, совсем сопьется, бедняга…
Сэндз поймал себя на том, что сочувствует Фидео, и невольно усмехнулся. Не всё ли ему равно? Эта парочка всегда его недолюбливала. Вернее, им просто на него наплевать, как и всем. Тонкая ниточка дружбы и приязни, которая образовалась было между ними, когда они вместе выиграли конкурс, оказалась слишком непрочной, чтобы вынести исчезновение Эля. К тому же, почти наверняка марьячи видят в этом вину Шелдона. Они не говорили об этом прямо, но Сэндз многое чувствовал и без слов. И сейчас тоже очень хорошо чувствовал отчуждение, возникшее между ним и друзьями Эля. Он может сидеть в этой комнате хоть до второго пришествия – никто не поднимется наверх спросить, почему он не идет ужинать. Может разбить себе голову об стенку – им будет совершенно всё равно. Может, даже рады будут – избавились наконец от обузы…а вот Элю было бы не всё равно. Он заботился о нем…и, наверное, даже по-своему был к нему привязан…
Шелдон с изумлением почувствовал, что у него перехватывает горло. Тугой комок застрял в гортани, не давая вдохнуть. Шелдон с усилием проглотил его. Что это на него нашло? Ну, это просто день такой…идиотский. Никакой.
Серый.
Это всё дом, подумалось Шелдону. Потому что это дом Эля и всё здесь сделано и обустроено так, как он хотел. Его магазин – с каким восторгом он ухватился тогда за идею его покупки! Его комната – напротив комнаты Шелдона. Если пройти туда – гитара почти наверняка брошена поперек кровати…Марьячи терпеть не мог убирать её в футляр. Он любил свободу и гитаре всегда давал свободу…наверное, поэтому она и пела в его руках.
Скрипучая деревянная лестница – Шелдон знал, что когда никто не видит, Эль любит съезжать по её перилам, как мальчишка. Он иногда слышал, как Марьячи скатывается и спрыгивает на пол в магазине.
Это дом Эля, он ждет его. Он скучает по нему.
«Как и ты», прошептал тихий голос внутри Шелдона.
«Чушь. Чушь и бред. Какое мне дело до Марьячи? Я всегда был сам по себе…»
Но горло перехватывало всё туже…и очень хотелось заплакать.
Внезапная и резкая боль под ребрами заставила Шелдона согнуться и сползти с подоконника. Он невольно застонал.
«Опять!», мимоходом подумал он, хватая ртом воздух.
Несколько дней назад Шелдон проснулся от такой же острой боли в обоих плечевых суставах. Боль пульсировала какое-то время, потом утихла и вроде как пропала. Потом, в тот же день, она возникала словно бы вспышками по всему телу.
Это было очень странно. Шелдон никогда ничем не болел, а у Ахедрес его не столько били, сколько резали. Ран было много, но внутренние органы были целы, Сэндз это чувствовал.
Тогда откуда же берется боль?

Эль решился на это только к утру следующего дня. Когда понял, что ещё немного – и он уже не сможет ничего предпринять.
Такую штуку он проделывал пару раз в юности и не был уверен, что ему удастся это сейчас. Но жить хотелось с каждым часом все сильнее, и он решил попробовать.
Он встал на колени спиной к дощатой стене вагона. Вагон ритмично подрагивал на рельсах – поезд продолжал идти без остановок. Эль как можно выше поднял связанные за спиной руки и оперся ими о стенку. Подышал немножко, собираясь с мужеством. А потом резким движением налег на руки всем весом тела, одновременно изо всех сил потянув их вверх.
Суставы выскочили сразу, оба, и у Эля глаза вылезли на лоб. Дикая боль прострелила плечи; Марьячи с яростным стоном провел руки над головой и начал опускать их. Теперь надо было вправить суставы назад. Эль достиг этого, навалившись по очереди правым и левым плечом на стену. Головки суставов с сухим щелчком встали на место…а Марьячи без сознания повалился на солому.
Придя в себя, он первым делом освободил руки. Липкая лента поддавалась плохо, он крутил запястья туда и сюда, пока она не смялась. Плечи тупо ныли, но Эль старался не замечать эту боль, сконцентрировавшись на более насущных проблемах – как выбраться из вагона.
И в этот момент, как по заказу, поезд начал замедлять ход и остановился.
Было слышно, как вдоль поезда заходили люди. Эль бесшумно скользнул к стене, но доски были сколочены внахлест, и сквозь щели ничего не было видно.
И в этот момент загремел запор, и дверь отъехала в сторону. В проем хлынул яркий солнечный свет.
- Диего Сальвадор Родригес, вы арестованы! Выходите с поднятыми руками!

Мексиканская тюрьма – скверная штука. Эль уже имел «удовольствие» убедиться в этом несколько раз. За время своих странствий он, разумеется, попадался в лапы полиции, но дело против него так и не смогли возбудить за недостатком улик. Полиция знала о «стреляющем марьячи» и гонялась за ним едва ли не с бОльшим энтузиазмом, чем за картелевцами. Элю всегда виделась в этом какая-то горькая ирония. Хотя он и сам понимал, что нарушает закон, убивая всех без разбору. Но ему было все равно. Особенно в последние пару лет, после смерти Каро и Анхелики.
Уже много лет жила в Эле какая-то странная обреченность. Она наделяла его, как и многих безрассудно храбрых людей, некоей мистической неуязвимостью. Ему было безразлично, что с ним станет. Он был готов умереть в любую секунду и видел в смерти лишь избавление от мук. Это качество наделило его ледяным хладнокровием перед лицом опасности и это хладнокровие раз за разом спасало ему жизнь и помогало уцелеть. Так Эль продолжал жить – сам не зная, для чего и, в какой-то мере, сам того не желая…
Но на этот раз всё было по-другому. На этот раз Марьячи попался крепко, он это чувстововал. Его избили и швырнули в камеру, больше напоминавшую карцер – одни голые бетонные стены и цементный пол. Если бы не жара, спанье на таком полу аукнулось бы Элю по-полной, но, к счастью, была самая середина лета.
Через два дня, когда полицейские поняли, что Марьячи не собирается ни в чем признаваться, ему все-таки предоставили адвоката.
Эль знал, что его ожидает сюрприз, но чтобы такое…
- Как вы сказали?
- Вас обвиняют в убийстве сеньора Винсенте Аранда и его секретарши, Терезы Росарио, - низенький, толстый адвокат неодобрительно посмотрел на Эля поверх очков, словно директор школы на непослушного ученика.
- Аранда? Да он давным-давно должен был быть в Нью-Йорке!
- К сожалению, неотложные дела задержали его в Мексике. Сеньор Родригес, ответьте мне на такой вопрос – вы следили за сеньором Аранда?
- Я? – удивленно приподнял брови Эль, - с чего вы взяли?
- Тогда откуда вам известно, что он собирался отбыть в Нью-Йорк?
- Я слышал об этом в «Лунной тени», когда мы участвовали там в конкурсе гитаристов.
- Ах да, трио марьячи…- адвокат просмотрел несколько бумажек, - скажите, Диего – где вы в самый последний момент нашли замену вашему третьему гитаристу, и кто его заменил?
- Мне кажется, это мало относится к делу, - холодно произнес Эль.
- Это уж позвольте мне решать.
- Как угодно. Фидео заменил один мой друг, сказать его имя я вам не могу, потому что это может стоить ему жизни.
- Ваш друг совершил что-то противозаконное?
- А что, в нашей стране обязательно надо совершить что-то противозаконное, чтобы твоя жизнь подвергалась опасности?
- Сеньор Родригес, так мы с вами далеко не уйдем…
- А далеко ходить и не надо. Так каким же образом я убил Аранда и его секретаршу?
- Они были убиты два дня назад, в гостинице. Два выстрела в голову. На месте преступления нашли оружие с вашими отпечатками пальцев, Диего. Вы можете сказать, где вы были два дня назад, примерно в 16-00?
О да, Эль мог сказать. Искал Шелдона, попутно направо и налево уничтожая шестерок картеля Барийо. Даже не помнил, сколько человек положил, но явно немало.
- Одно я могу сказать точно – я не убивал…- Эль сделал паузу, усмехнулся уголками губ и закончил, - Винсенте Аранда.
- Кто-нибудь может подтвердить ваше алиби?
Попросить, что ли, позвонить Ахедрес? Она подтвердит…впрочем, не исключено, что это её рук дело.
Кстати, о позвонить!
- Мне положен по закону один телефонный звонок.
- Сеньор Родригес…
Марьячи наклонился вперед и глаза его сверкнули темным огнем.
- Послушайте, меня и так продержали здесь двое суток без всяких обвинений, просто потому, что надеялись, что я сознаюсь…в чем-нибудь.
- Хорошо, - пожал плечами адвокат, - никто не отказывает вам в вашем праве. Но кому вам звонить, Диего? У вас же никого нет.

Шелдон узнал голос сразу же. Ему даже показалось – он знал, что сейчас раздастся этот звонок, и ждал его. Именно поэтому он целый день не выходил из дома, хотя марьячи и звали его.
- Шелдон?
- Эль?
- Да, это я…
- Где ты?
- Как ты, в порядке?
- Да чего со мной сделается?! Где ты, Эль?
- В тюрьме.
- Вот дерьмо…
- Ерунда. Они пытаются пришить мне убийство Аранда и его помощницы.
- Ты влип…
- Говорю же, ерунда. Они ничего не докажут.
- Это необязательно…Эль…я вытащу тебя оттуда.
- Спятил? Будешь штурмовать тюрьму?
- Я найду способ.
- Шел, не светись зря. Ты им тоже нужен, наверняка, понимаешь?
- Это уж моя забота.
- Упрямый мальчишка.
- Паршивый марьячи!
Повисла пауза. Было слышно, как Сэндз дышит сквозь стиснутые зубы – тяжело, прерывисто, словно после быстрого бега.
- Шелдон…
- Что, Эль?
- Я ещё стою…

В камере предварительного заключения Эля почему-то держали отдельно от всех. Правда, к одиночеству ему было не привыкать. Марьячи отнесся к заключению философски – смысл дергаться, если все равно ничего не сделаешь? Он не верил, что его смогут посадить надолго – это и раньше никому не удавалось.
Но он упустил из вида, что раньше полиция не знала точно, кто он. А теперь, благодаря Ахедрес, они были в курсе. Они не могли упрятать Эля за решетку законным путем, но существовало много других путей – и кто здесь, в глубокой провинции, где давно все было куплено, стал бы интересоваться судьбой какого-то марьячи, человека без роду, без племени?
В отличие от Эля, Шелдон знал это – лучше, чем кто-либо другой. Поэтому когда Лоренцо заикнулся о том, чтобы продать дом и нанять для Эля другого адвоката, Сэндз встал на дыбы.
- Ты спятил?! Это ничего не изменит!
- Но Элю нужен хороший адвокат! Ты ведь сам знаешь – все улики против него!
- Да здесь вся система давным-давно принадлежит картелю Барийо со всеми потрохами!
- Мы наймем адвоката в другом месте! – не уступал Лоренцо, - в Мехико.
- Совсем ума лишился!
- Послушай, ты, чертов цэрэушник, может, тебе так не терпится сплавить Эля в тюрьму, чтобы жить здесь припеваючи, обделывая свои темные делишки?
Сэндз отшвырнул стол и в дикой ярости бросился на молодого марьячи, но тот легко уклонился и насмешливо продолжал:
- Что, правда глаза колет?
- Да я тебя…- прохрипел Сэндз, готовый душу продать за то, чтобы в руке у него очутился пистолет. Вот тогда бы Лоренцо уже не увернулся!
- Эй-эй, тише, парни! – вмешался сидевший до этого молча Фидео. Он был трезв и непривычно собран, - Лоренцо, какого хрена? Ты ведь знаешь, что это не так!
- А почему он тогда не хочет, чтобы у Эля был нормальный защитник? Этот толстый ублюдок, который сейчас ведет дело, уж точно и не пошевелится!
- Да потому что это бесполезно!! – заорал Сэндз, срывая голос, - потому что это Ахедрес хочет упрятать Эля в тюрьму, и она его туда упрячет, потрать мы хоть все деньги мира! Как вы не понимаете, нужно действовать не так!
- А как? – тут же обратились к нему два голоса.
- Нужно устроить ему побег!
- Из тюрьмы? – насмешливо подбоченился Лоренцо, - Шел, похоже, вместе с глазами ты растерял последние мозги!
Сэндз чуть не бросился на него снова, но в этот миг словно что-то прозвучало внутри него.
«Не кипятись, Метис, остынь. Он тебя провоцирует. Не поддавайся – ты должен думать сейчас только о том, как помочь Элю. О своем больном самолюбии подумаешь потом».
- Я не буду сидеть и спорить тут с вами, с двумя придурками, - холодно произнес он, нечеловеческим усилием сдерживая свою ярость, - я сам все сделаю.
Он повернулся и двинулся к лестнице. Запнулся о первую ступеньку, свирепо выразился и начал быстро подниматься.
- Шел, что ты задумал? – окликнул его Фидео.
- Не твое дело!
Добравшись наконец до своей комнаты, Сэндз начал быстро собираться. Как ему раньше не пришло это в голову? Уйти, уйти отсюда, от воспоминаний, из этого дома, где он постоянно ловил себя на том, что прислушивается – не раздадутся ли на лестнице знакомые мягкие шаги…
Так, сумка, оружие, гитара…хорошо, что есть чехол – Эль подарил как раз перед злополучной поездкой…документы на новое имя, деньги, кредитка…
В дверь негромко постучали.
- Отвали! – прорычал Сэндз, шаря под кроватью в поисках азбуки Бройля.
- Это я, - в дверях стоял Фидео, - Шел, ну ты чего? Он просто молодой дурак…
- Это я дурак, что связался с вами. Давно надо было уйти – не понимаю, чего я тут забыл!
- Ты уходишь насовсем? – тихо спросил Фидео.
- А ты что – моя мамочка?
- Мне казалось, что ты хочешь помочь Элю. Как и мы.
- Мы с вами хотим по-разному. Вернее, вы только хотите, а я помогу, - Сэндз закинул гитару на плечо и поднял сумку, - а ну, прочь с дороги!
- Шелдон…- Фидео неожиданно положил руку на плечо Сэндза. Тот вздрогнул и стряхнул её, но задержался в дверях, - Эль бы этого не хотел, ты же знаешь.
- То есть если бы не Эль – скатертью дорога, Шелдон Сэндз, верно? – в голосе Шелдона прорезалась горечь.
- Возможно, мы все были неправы. Погорячились. Не уходи, Шелдон! У Эля и так достаточно неприятностей, а если он узнает, что ты ушел…
- Вот вам тогда будет на орехи, верно? – криво усмехнулся Сэндз, - может, мне объяснительную записку написать? «В моей смерти прошу никого не винить…»
- Зачем ты так? Мы тебе не враги.
- Но и не друзья, верно? – Шелдон почувствовал, что горло снова словно перетягивает толстым канатом, и быстро сглотнул. Впервые Фидео заговорил с ним вот так…по-человечески. Неужели злобная бестия внутри не угомонится, не прекратит все разрушать? – не беспокойся, Фидео. Я уже большой мальчик и вполне могу сам о себе позаботиться. Так и передай Элю, если он…неважно.
Фидео молча проводил его взглядом. Сэндз чувствовал этот взгляд – словно прицел между лопаток.
- Да и ещё кое-что…- он обернулся, словно мог видеть марьячи, - спасибо тебе…за тогда. И вообще.
- Удачи, - глухо произнес Фидео, - если станет горячо – ты знаешь, где нас найти.
Сэндз кивнул. Помедлил и начал спускаться вниз…как тогда. Со ступеньки на ступеньку.

Судебный процесс был очень быстрым. Разумеется, Эль не дал своего согласия на продажу дома – он, как и Шелдон, считал, что это бесполезно – но по другим причинам. Он полагал, что дело просто выеденного яйца не стоит, и что его оправдают. И в своем упрямстве вполне мог соперничать с Сэндзом.
Но вышло совсем по-другому. Вышло очень страшно.
Элю дали десять лет без права досрочного освобождения раньше пяти лет.
Эти цифры словно ударили его наотмашь по лицу, перед глазами потемнело. Ведь это все ерунда, фарс – и суд, и присяжные, и весь этот процесс…только теперь Эль понял – здесь все были заодно, сговорились, чтобы утопить его. Во всем зале суда не было ни одного человека, который бы сочувствовал ему и считал его невиновным, ни одного, кто не хотел бы увидеть Эля Марьячи за решеткой…
Эль был неправ – один человек был. Просто он его не видел. Шелдон сидел прямо за спиной у Эля, на скамье для зрителей, в первом ряду. Слышал его последнее слово, в котором Эль ещё раз повторил, что не убивал Винсенте Аранда и Терезу Росарио. Слышал приговор и слышал в наступившей гробовой тишине, как захлебнулось на миг дыхание Марьячи, словно на плечи ему лег тяжкий груз. Слышал позвякиванье наручников, когда его выводили из зала…раньше так же звенели цепочки на его одежде, и по этому звуку Шелдон всегда мог знать, что идет Эль…
И он должен был молчать! Но Эль был прав – картелевцы наверняка здесь и Шелдон им нужен в не меньшей степени, чем Эль. Только Эля они подставили, а его, Сэндза, просто прикончат…и тогда никто уже не поможет Марьячи.
Из суда Сэндз поехал в гостиницу, где он снял номер, по дороге позвонив Хорхе Рамиресу и договорившись о встрече. Чутье подсказывало бывшему агенту, что надо действовать и действовать быстро – а своему чутью он привык доверять. Пусть даже порой оно и изменяло ему – все равно. Шелдон знал, что этот страшный приговор – тоже пустая формальность. Элю не дадут отсидеть срок и выйти на свободу, его убьют в тюрьме.
Чтобы спасти его, следовало спешить и спешить именно Сэндзу.
Больше ни на кого надежды не было.

«Это сон. Сейчас я открою глаза и проснусь. Проснись, Эль!»
Но ни в одном сне Марьячи бы такого не привиделось. Он это знал и не особо тешил себя бесполезными надеждами. Эль всегда был реалистом по натуре и склонен был воспринимать жизнь такой, какая она есть, не пригибая головы перед неприятностями. В конце концов, что такое тюрьма для того, кто потерял куда большее?
Но Эль обманывал себя. Он потерял и потерял многое. Да, его жена и дочь были убиты, да, он остался совершенно один на свете – его старший брат, последний кровный родственник Эля, погиб от его руки – все это было так. Но никогда ещё Эль не терял свободу, не терял её так безнадежно и, главное, так нелепо.
Последнее обстоятельство поначалу поднимало в нем волны черного бешенства – совсем как у Шелдона несколько месяцев назад. Вообще теперь Эль стал гораздо лучше понимать бывшего цэрэушника. Ему стали понятны и эти беспричинные вспышки ярости, и угрюмая нелюдимость, и беспросветное отчаяние – со всем этим Марьячи очень скоро свел тесную дружбу.
«- Чего ты хочешь в жизни?
- Быть свободным.
- Как просто…»
Да, это просто, Каро. Я всегда знал, как просто быть свободным, но никогда – как легко эту свободу потерять. Пройдет много лет, прежде чем я снова смогу взять в руки гитару. И Бог с ней – все равно я никудышный марьячи с такой рукой. Жаль только магазин – кто станет с ним возиться без меня? Лоренцо ещё обормот, у него ветер в голове, Фидео так пьет, что вряд ли уже что-то соображает…вот разве что Шелдон...
Шелдон Сэндз. Молодой агент ЦРУ, потерявший глаза. Бывший агент – ну да это не суть. Агенты никогда не бывают по-настоящему бывшими – взять хотя бы того же Хорхе. Что меня привлекло в тебе, Шелдон, почему я подобрал тебя, помогал, старался защитить и уберечь? Почему воспоминание о молодом человеке с холодными глазами, насмешливо протягивающем мне тарелку с пуэрко пибиль не оттолкнуло меня от тебя – ведь тогда, в нашу первую встречу, я не испытывал по отношению к тебе ничего, кроме ледяного отвращения, как к присосавшейся пиявке? Что в тебе такого особенного, что заставило меня смирить свой нрав, проявить терпимость и понимание, которыми я сроду не страдал?
Эль впервые задумывался о таких вещах. Раньше у него не было ни времени, ни охоты все это анализировать, но обстановка как-то располагала. В той тюрьме, куда он попал, все заключенные работали – в основном на полях, занимаясь прополкой или строительством оросительных каналов. Конвоиры, верхом на лошадях, наблюдали за порядком. Тяжелая монотонная работа, казалось бы, мало располагала к размышлениям, но Элю наоборот, хорошо думалось. В полях он чувствовал себя в большей безопасности, чем в тюрьме, где надо было постоянно оглядываться – не подкрадывается ли к тебе какой-нибудь тип с ножиком.
Со своими товарищами по несчастью Эль не конфликтовал, но и не набивался в друзья – держался особняком. Кличка «Музыкант», оставшаяся с воли, прилипла к нему и здесь, хотя он не держал в руках никакого инструмента музыкальнее лопаты. Чем черт не шутит – возможно, кто-то из заключенных его и узнал – наверняка здесь было полно мелкой шушеры, работавшей на картель. Хотя…Эль редко оставлял живых свидетелей – именно поэтому рассказы о нем обрастали всякими мифами и слухами. Марьячи это было только на руку.
Было и ещё одно обстоятельство, почему Эль любил работать в поле. Там он мог видеть синее небо, мог, как прежде, дышать пряным воздухом полей. Это была всего лишь иллюзия свободы, но даже она помогала жить. В четырех стенах Элю быстро пришел бы конец, он это знал.
Нравы в тюрьме были крутые. Как-то раз один из верховодил среди заключенных – здоровенный бугай по кличке Бразо – на глазах у Эля изуродовал какому-то парню лицо только за то, что ему не понравилось, как тот на него посмотрел. Почти у всех заключенных были самодельные ножи – охрана смотрела на это сквозь пальцы и только посмеивалась, когда начинались драки. Разумеется, они не давали заключенным убивать друг друга, но, похоже, им нравилось видеть, как льется кровь. Эль даже слышал, что охранники часто заключают пари – кто выиграет в такой драке…
Однако самого Эля пока не трогали. Он ни на что не претендовал, вел себя тихо. Первое время он был просто настолько подавлен, что мало замечал происходящее вокруг, а потом – погрузился в свои мысли. Кроме того, было в Марьячи что-то такое, что заставляло даже самых дерзких держаться подальше. Это были смерти – множество смертей. И пережитые и принесенные своими руками. Все без исключения чувствовали – этому человеку убить, что высморкаться. И то, что сейчас он тих и спокоен, совершенно ничего не значит. Заключенные каким-то своим особым нюхом проникали в самую суть «Музыканта».
Так всё и шло до того момента, когда появился Луис де Эррера.

Эль находился в тюрьме уже больше месяца. Однако, нож он себе делать не стал, несмотря на многочисленные советы. Жизнь здесь, в тюрьме, казалась ему настолько ничего не стоящей штукой, что потерять её было совершенно не жаль.
Это была официальная версия, для тех, кто приставал к Элю с советами. А была ещё неофициальная, и смысл её был в том, что Марьячи не хотел уподобиться заключенным. Как Шелдон когда-то не мог смириться с потерей зрения, так и Эль сейчас глубоко внутри себя верил, что выйдет на свободу. Сделать нож означало для него признать, что он останется в этой проклятой тюрьме на десять лет. Это было слишком для Эля, он не мог себе позволить роскошь смириться с неизбежным.
Честно говоря, он вообще редко с чем-то смирялся.
И вот однажды вечером, перед самым отбоем, в камере Эля появился Луис. Он сделал небрежный знак сокамернику Марьячи – тихому и какому-то забитому пареньку. Тот поспешно убрался из камеры.
Эль медленно поднял глаза на непрошенного гостя.
- Знаешь, зачем я пришел, Музыкант? – произнес тот хриплым, насмешливым голосом.
- Полагаю, ты скажешь мне, - ответил Эль с тем же еле заметным оттенком насмешки.
Эррера прислонился к решетке и сунул руки в карманы.
- Десять лет назад некий Эль Марьячи со своими дружками, Кампо и Кино, участвовали в перестрелке против людей Бучо.
Эль пожал плечами, что должно было означать: «Мало ли их было, таких перестрелок…»
- В той заварушке вы, с ещё одной чокнутой девчонкой, положили всех. А последнего сбили насмерть машиной. Безоружного.
- Он был безоружный, потому что расстрелял все патроны в нас, - уточнил Эль, - в меня и в моих друзей. Кроме того, был ранен ребенок.
- Это неважно, Марьячи.
- Ну разумеется…
- Это был мой брат.
Эль снова пожал плечами. Брат…Цезарь тоже был братом. Много ты понимаешь…
Всколыхнувшееся воспоминание об этой истории причинило Элю неожиданно острую боль. Кампо и Кино, друзья, с которыми он вместе выступал…Каролина…
Они всех их убили, а теперь ещё имеют наглость предъявлять какие-то претензии!
- Что тебе нужно от меня? – произнес он, с трудом сдерживая жгучее желание свернуть шею пришельцу.
- Мне нужен ты! – осклабился тот и глаза его злобно сверкнули, - с этого дня, Музыкант, не забывай оглядываться, потому что однажды ты получишь нож в спину!
- Спасибо, что предупредил, - усмехнулся Эль. Как будто он и так не оглядывался!
- Я не шучу! – и Луис вышел, демонстративно поигрывая мускулами плеч.
Эль только слегка приподнял брови и начал укладываться спать. Угроза не особо его напугала – он знал, что рано или поздно ему попадется тот, кто его узнает. Нож он все равно делать не будет, не на такого напали…
Но сделать нож Элю все-таки пришлось. Правда, чуть позже. А сейчас он лежал и, прикрыв глаза, погружался в воспоминания. Картины прошлого, яркие, живые, вставали перед его внутренним взором. Каро…малышка Анхелика…а потом, неожиданно для себя, Эль подумал о Шелдоне.
«Я вытащу тебя оттуда…»
В смелости ему не откажешь…но все это бесполезно. Что может сделать бывший агент ЦРУ против картеля и системы? Даже будь у него зрение…
И все-таки где-то глубоко, на самом дне исстрадавшейся души Марьячи жила робкая надежда. Может быть, на чудо? Но он не верил в такие чудеса…он верил в Бога – но Бог отвернулся от него…или, возможно, чаша терпения его переполнилась, и он покарал Эля за все совершенные им убийства. И все же Марьячи не сожалел о них. Много лет он давил наркодилеров, как ядовитых змей и считал, что мир от этого стал только чище.
«Однако зла-то в мире от этого не убавилось, верно, Марьячи? Картель по-прежнему процветает, а ты потерял даже то немногое, что у тебя оставалось»
«Что ж, за это и умереть не жаль»
«Твоя смерть никому ничего не докажет»
«Пусть. Но зато у меня была цель. И ради неё мне пришлось пожертвовать слишком многим…чтобы теперь, на краю жизни, сомневаться в ней»
«Это была цель, Марьячи? А по-моему, это была просто месть. Злобная, беспощадная месть человека, потерявшего все…что скажешь на это?»
«Я устал. Дай мне покой»
«Покой? Какой хитрый…рановато ты начал о нем думать»
«А о чем тут думать ещё? Надо быть полностью сумасшедшим, чтобы, как ты предлагаешь, думать о том, что Шелдон Сэндз и вправду вытащит меня…»

- Ты сумасшедший, Шелдон Сэндз, ты знаешь об этом?
Хорхе Рамирес плюхнулся в кресло и налил себе выпить.
- Ты не оригинален, - заметил Сэндз, вытаскивая последнюю сигарету из пачки, - вот черт…у тебя ещё курево есть?
- Ты законченный псих, если думаешь, что я буду тебе помогать.
- А почему бы и нет? Тебе-то что? Если вопрос в деньгах…- Шелдон сделал изящный жест рукой с зажатой в ней сигаретой. Рамирес поморщился – он слишком хорошо помнил этот жест, - в общем, это не вопрос.
- Дело не в деньгах…- Хорхе внимательно изучал Сэндза из-под полуопущенных век. Хотя, в общем-то, нужды в таких предосторожностях не было. Сэндз хорошо выглядел – бывший ФБР-овец даже не ожидал этого. Когда они расстались на улице в тот день, после истории с президентом, он был уверен, что молодому нахалу пришел конец…
- Тогда в чем? Ты мой должник, Хорхе, не забывай об этом.
Улыбка у него осталась прежней. Опасной, самоуверенной и наглой. Да и манера говорить была той же. Словно все вокруг ему должны…
- Я – твой должник? – усмехнулся Хорхе, невольно подстраиваясь под его тон.
Сэндз пожал плечами.
- Я помог тебе отомстить за твоего друга. Кроме того, как я слышал, дела твои пошли в гору после спасения el presidente…
- Как и твои, - парировал Рамирес.
- О-о, мое везение уже достигло своей кульминации, - усмехнулся Шелдон, - ну так что? Я могу на тебя рассчитывать?
Хорхе откинулся в кресле и подпер голову рукой.
- Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты хочешь, чтобы я помог тебе, человеку, слепому на оба глаза, проникнуть в тюрьму под видом заключенного, с тем, чтобы ты мог вытащить оттуда некоего своего друга – неизвестно как?
Сэндз стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки.
- Да.
- Ты меня прости, но тебе не кажется, что это малость…
- Не кажется.
- Скажи на милость, как ты будешь его вызволять? Если даже допустить на минуту мысль, что я помогу тебе в осуществлении этой бредовой затеи.
- Это уже мое дело.
- У нас здесь не Алькатрас, - заметил Хорхе, - устроить человеку побег из тюрьмы можно гораздо более простыми способами. Подкуп охраны – самый верный из них.
- Никто на это не пойдет. Я уже пытался.
- Вот как? Это становится интересным…ты не хочешь мне назвать имя своего друга, а, Сэндз?
Шелдон помотал головой.
- Это неважно. Важно то, что его подставили и упрятали в тюрьму люди картеля Барийо – и всем об этом известно. Никто не будет связываться с картелем, таких дураков нет.
- Ну, если не считать тебя, - ухмыльнулся Хорхе.
- Давай обойдемся без твоего слоновьего юмора, - холодно произнес Сэндз, - если ты считаешь, что слепота сделала меня беспомощным калекой, то ты глубоко заблуждаешься. Ты даже не представляешь, как глубоко.
- Да боже меня упаси так считать! – хмыкнул Рамирес и налил себе ещё текилы. Угрожающий тон Сэндза не особо его напугал, - я же знаю, что было тогда, на площади…кстати, как тебе удалось выкарабкаться?
- Не твое дело. Так ты поможешь или нет?
Хорхе бросил на Сэндза быстрый взгляд поверх края стакана.
- Я просто хочу, чтобы ты трезво рассчитал свои силы. Надеюсь, ты понимаешь, что обычно бывает в тюрьме с такими симпатягами, как ты…
Шелдон побледнел, но ничего не сказал, лишь облизнул пересохшие губы.
-…и пушку, за которую ты тут сейчас хватался, тебе с собой взять не дадут, - продолжал Рамирес, - я не пугаю тебя – так, прими к сведению.
- Думаю, что стоит мне снять очки – и всякие эротические наклонности у тамошних обитателей отпадут сами собой, - криво усмехнулся Сэндз – он уже взял себя в руки, - а вообще – тебе-то какая разница? Это уж мои проблемы будут…
- Дело, конечно, твое, - сдался Хорхе и хотел отвесить ещё одну шуточку на эту тему, но что-то в выражении тонкого лица Сэндза его удержало, - так значит, ты твердо хочешь…?
- Да.
«Чокнутый», благоразумно про себя заключил Рамирес и поднялся.
- Хорошо, я устрою тебе такой аттракцион. У меня есть друзья среди тамошней администрации. Но понадобятся деньги, сам понимаешь. Не подмажешь – не поедешь…
- Деньги будут.
- И имей ввиду – прикрывать твою задницу я не собираюсь. Мое дело, чтобы ты туда попал. А как ты оттуда выберешься – не мои проблемы. Ты меня не видел и не знаешь.
- Само собой, - казалось, теперь, когда дело было слажено, Сэндз потерял всякий интерес к Хорхе, - когда мне ждать звонка?
- А когда тебе надо?
- Чем скорее, тем лучше. Времени мало.
- Что ж, я учту. Увидимся, приятель!
Сэндз только фыркнул в ответ.

***

Шелдон и Эль, естественно, оказались в разных камерах, но остальную часть дня они были неразлучны. Сэндз приобрел новую привычку – теперь он ходил рядом с Элем, чуть касаясь его плеча своим – и таким образом всегда знал, куда идти, практически не спотыкался, и слепота его была почти незаметна. Марьячи не мог понять, каким образом бывшему агенту удалось проникнуть в тюрьму. Что это за люди, которые согласились посадить к заключенным слепого человека?
- Деньги способны на все, - пояснил Сэндз и больше об этом не распространялся.
Эль понятия не имел, что они теперь будут делать. Уж наверное, хитроумный Шелдон Сэндз не для того сюда пробрался, чтобы разделить незавидную участь Марьячи. Значит, он планирует побег. Но каким образом, черт возьми?
Луис вроде бы слегка угомонился. Эля оставили в покое, и он гадал, надолго ли. В том, что Эрерра не отступится, он не сомневался – сам бы не отступил. Конечно, здорово, что теперь рядом Шелдон, но все-таки, как ни крути, а слепой человек не может потягаться со зрячим на равных. Да если бы даже и не было этой слепоты – им не выстоять, если на них опять навалятся всем скопом. Собственная участь отошла для Эля на второй план, и теперь он думал только о том, чтобы уберечь Шелдона.
И темные мысли совершенно оставили его.
Сэндз же считал, что он и сам вполне способен позаботиться о себе. И у него неплохо это получалось – поначалу. Он выходил на работу вместе со всеми – просто держался все время рядом с Элем. Охранники как будто и не замечали слепоты Шелдона и обращались с ним точно так же, как с остальными. Заключенные же смотрели на него со странной смесью уважения и страха – все помнили, как он на слух метнул нож в Бразо.
Нож этот, естественно, пропал – Сэндзу понадобился новый. Он попросил Эля смастерить его и заодно сделать нож и себе тоже. Марьячи подумал…и сделал. Теперь у него была надежда выбраться отсюда, а нож мог понадобиться, чтобы защитить Шелдона. Это последнее обстоятельство было основным, побудившим Эля к изготовлению смертоносного оружия.
- Ты здорово бросаешь на слух, - заметил Эль, передавая Сэндзу на прогулке свое творение, - где научился?
- В ЦРУ научили, - Шелдон покачал нож на руке, проверяя балансировку, - но вообще я с детства…как бы сказать…в общем, визуальное восприятие никогда не стояло у меня на первом месте.
- Как так? – не понял Эль. Сам он мыслил исключительно образами.
- Вот так. Для меня основное – тактильный контакт, слух…мы иногда даже с ребятами из ЦРУ спорили – смогу ли я различить цвета на ощупь.
- Цвет на ощупь? – недоверчиво переспросил Эль, - но ведь это невозможно!
- Они тоже так считали, - ухмыльнулся Сэндз, - нет, я, конечно, не могу различить все цвета, но черный от белого на ощупь отличаю. И красный тоже.
- Не может быть! Как тебе это удается?
- Не знаю. Чувствую как-то, - пожал плечами Сэндз, - поэтому мне было легче адаптироваться к…слепоте, чем многим другим.
От Марьячи не ускользнуло усилие, с которым бывший агент говорил о своем увечье.
«Ну, если это называется «легко адаптироваться», Шел…»
- Шелдон…
- Ммм?
- Скажи, у тебя ведь есть какой-то план?
- В смысле?
- Как нам выбраться отсюда?
Сэндз помолчал немного, словно колеблясь.
- Только не говори мне, что ты проник сюда, не обеспечив себе отход! – заметил Эль, - сколько я тебя знаю, ты всегда на десять ходов вперед все просчитываешь.
Прежняя ядовитая усмешка дернула губы Сэндза.
- А что, если в этот раз я ничего не просчитал? Что, если пришел сюда, чтобы просто быть рядом с тобой…до конца? – и, прежде чем ошеломленный Эль успел ответить, добавил, - не суетись. Конечно, план есть. Но его не осуществишь так скоро. Я не думал, что ты…пользуешься здесь такой бешеной популярностью. Предполагал что-то подобное, но не думал, что все будет так запущено. Скажи, как тебя угораздило всего за месяц заключения восстановить против себя всю тюрьму?
- Я здесь ни при чем, - огрызнулся Эль, - это все Луис Эррера!
И Марьячи поведал историю своего гонения.
- Все наши грехи рано или поздно оборачиваются против нас, - пробормотал Шелдон, когда Эль закончил рассказ.
- Что ты сказал?
- Неважно. Мы выберемся отсюда. Хорхе нам поможет и…
- Хорхе? Кажется, ты сказал, что он помог тебе только проникнуть в тюрьму? Как тебе удалось впутать его в эту историю?
- Удалось, хотя он и очень сопротивлялся.
- Я его хорошо понимаю…так что же?
- Не сейчас…- Сэндз вздрогнул и напрягся, - здесь слишком много чужих ушей.
- И не только ушей! – к ним приблизился Луис Эрерра, - строите планы, заговорщики? Может, даже хотите сбежать, а?
- Это не твое дело, - ледяным тоном произнес Эль, - оставь нас в покое и иди, куда шел.
Глаза Луиса злобно сверкнули.
- Не груби, Музыкант! Я сегодня не в настроении, - он окинул Шелдона насмешливым взглядом, - никак не могу взять в толк, недоносок, почему тебя так боятся все ребята?
- А ты тронь меня – и узнаешь, - недобро усмехнулся Сэндз.
- Не беспокойся, мы тебя потрогаем, - осклабился Эрерра, благоразумно не приближаясь к Элю и Шелдону ближе, чем на пять шагов, - может быть, тебе даже понравится, слепое убожество!
Сэндз рванулся вперед, но Эль его удержал.
- Лучше не суйся к нам, Луис, - произнес он предостерегающе, - теперь вам уже не взять меня так просто. Оставьте нас в покое – так будет лучше для тебя, для меня…и для всех.
Внезапно – словно вспышка – Марьячи вспомнил последние секунды перед началом побоища в баре «Тараско». Прошло уже столько лет, но те мгновения врезались ему в память. Округлившиеся глаза парня при виде арсенала в футляре Эля…перекошенная физиономия бармена…
«Так и есть, это я…я не против вас, парни! Давайте успокоимся, и не будем поднимать шум!...»
Тогда это предостережение не возымело эффекта – и Эль предчувствовал, что так же будет и сейчас. Слишком хорошо он знал своих соплеменников.
Особенно таких, как этот.
- Я оставлю тебя в покое не раньше, чем ты сдохнешь! – рявкнул Эрерра, - а когда это случится, мы вдоволь позабавимся с твоим дружком – смекаешь?
Из груди Сэндза вырвался яростный вопль, и снова он кинулся вперед и снова Марьячи схватил его за плечо. Эрерра захохотал, и другие заключенные угодливо подхватили его смех.
- Потерпи, красавчик, ждать осталось недолго, - насмешливо бросил он Шелдону и пошел прочь в сопровождении своих подпевал.
Сэндз тяжело дышал и скрипел зубами от злости, но Эль по-прежнему крепко держал его, не давая сдвинуться с места.
- Успокойся, - произнес он, когда Эрерра отошел на достаточное расстояние.
- Успокойся? Успокойся?! Ушам своим не верю! – Сэндз скинул руку Эля. Он весь дрожал от бешенства, - знаешь что – если тебя не волнует, когда тебя оскорбляют, да еще так – это твои проблемы, Марьячи, а мне не мешай! Я этого ублюдка с дерьмом смешаю, Богом клянусь!
- Шелдон…Шел! – повторял Эль, напрочь позабыв, что когда Сэндз выходит из себя, приводить доводы разума совершенно бесполезно.
- Ну что? Что?!
- Ты ничего не сможешь сделать, - с усилием, точно поднимая тяжкий груз, произнес Эль, - он не один, к тому же они…они…
- Договаривай, - усмехнулся Сэндз побелевшими губами, - они зрячие – это ты хотел сказать?
Теперь они стояли друг против друга – как только что против Эрерры и его дружков. И Элю было больно осознавать это.
- Шелдон, пойми! – почти умоляюще произнес он, - я верю в тебя, но не надо нарываться! Тогда мы…ты…взял чистой внезапностью – но больше этот номер не пройдет. Они специально провоцируют тебя, чтобы ты потерял голову и натворил глупостей, понимаешь?
- Значит то, что меня обещают поиметь – для тебя глупость? – вспыхнул Сэндз.
- Да ты меня не так понял…
- Хватит! Я понял достаточно! Для тебя я просто слепое убожество – как и для них! – голос Сэндза прервался, - а вот я верил в тебя, Марьячи! Верил!
Сэндз резко повернулся и пошел прочь – на звук открывшейся двери. Время прогулки истекло.
- Шел! – крикнул Эль, но бывший агент продолжал идти, гордо вскинув голову – только плечи его чуть вздрагивали.
Марьячи бросился следом за ним, наступив на горло своей гордости – однако Сэндз уже затерялся в толпе заключенных и Эль не смог к нему пробраться. Пришлось ему идти в свою камеру.

Тревога грызла Эля неотступно и он никак не мог уснуть. Ссора с Сэндзом не слишком его угнетала – он знал, что прав и что Шелдон тоже поймет это, когда остынет и немного подумает головой, а не своим необузданным нравом. Именно последнее внушало Марьячи самое большое беспокойство. На свободе – дело другое, хотя и там терпеть выходки Сэндза удавалось одному только Элю. Но здесь…его могут убить – это секундное дело и никого это не обеспокоит – ведь Сэндза официально даже нет в тюрьме, а значит, охранники не отвечают за его жизнь…и почему-то Марьячи был абсолютно уверен, что они об этом знают.
Тревожные думы долго не давали Элю уснуть но, в конце концов он все же задремал.
Лишь для того, чтобы быть разбуженным самым неожиданным образом – рукой, которая грубо схватила его за горло и стащила с койки на пол.
- Потанцуем, Музыкант?
- Эй, что за…
Яркий свет ударил Элю в глаза. Чьи-то руки схватили его и пытались напялить ему на голову мешок, который обычно использовался для грязного белья. Эль яростно сопротивлялся, но противников было слишком много и его застали врасплох. Ему никак не удавалось подняться на ноги.
- Давай же, давай! – пыхтели грубые голоса, - чего тянешь?!
- Не дается, черт, верткий!
- Да живее ты…
- Убейте его! – голосил с верхней койки пацан-угонщик, - убейте эту суку! Убейте!
«Я ж тебя пальцем не тронул!», хотел возмутиться Эль, но было не до того. Его схватили за руки и за ноги и потащили из камеры. Мешок, хоть и надетый наполовину, мешал видеть врагов и обороняться – Марьячи только впустую махал кулаками.
Внезапно он почувствовал, что его приподнимают и впихивают куда-то, в какой-то люк. А потом руки заключенных разжались, и Эль покатился вниз по трубе. Он невольно вскрикнул от ужаса и яростно забился, пытаясь скинуть мешок и затормозить свое падение, но только ехал все быстрее, как с ледяной горки.
И вдруг эта горка кончилась. Эль почувствовал, что опоры под ним больше нет, и это был, наверное, один из самых жутких моментов в его жизни – он падал неизвестно куда. И вдруг – жестокий удар по спине, на которую он приземлился с высоты не меньше полутора метров. Усилием воли Эль вскинул себя на ноги и сорвал, наконец, с головы проклятый мешок.
И тут же еле успел уклониться, чтобы не получить по носу. В помещении было полутемно и Эль не смог разглядеть нападающего, поэтому яростно схватил его за тонкое запястье и, наверное, сломал бы его, если бы пойманный не испустил короткий вопль.
- Шел?!
- Эль?!
- Черт, что ты тут делаешь?
- Наверное, то же самое, что и ты. Или, думаешь, я здесь вечерний моцион совершаю, мать его?!
Шелдон был в одной майке и в брюках, как и Эль. Он тяжело дышал и морщился, прижимая руку к боку. Вместо очков на лице у него была черная повязка.
- Дай гляну, - Эль решительно отвел руку Сэндза. Майка у него на боку была порвана, в прорехе была видна довольно глубокая кровоточащая царапина, - а, черт…
- Да ерунда, - Сэндз нервно облизал губы, - где мы, Эль?
- По-моему, это прачечная…если я ничего не путаю, нас спустили сюда по шахте для грязного белья.
- Очень мило…
- Ты даже не представляешь, насколько! – раздался чей-то насмешливый голос совсем рядом.
- Знакомое тявканье…- процедил Эль сквозь зубы.
- Что ты сказал, Музыкант?
- Что слышал.
Глаза Марьячи уже привыкли к полумраку. Теперь он видел вокруг себя силуэты мощных стиральных машин, а прямо перед ним стояли длинные столы для сортировки белья. Элю уже доводилось здесь бывать – все заключенные дежурили в прачечной по очереди. Горела только одна лампочка – та, которая висела прямо над столами на голом шнуре. Метра через три все погружалось во мрак и там, в этом мраке, скользили смутные силуэты.
Эль быстрым движением задвинул недовольно зашипевшего Сэндза себе за спину.
- Что вам надо?
- Какой ты недогадливый, - одна из темных фигур выступила вперед и Эль узнал Эрерру, - я же обещал, что мы встретимся – как тебе обстановочка, Музыкант? Здесь охранников нет, никто за вас не заступится.
- Много они заступаются в других местах! – фыркнул Эль, внимательно следя за передвижениями Луиса и одновременно боковым зрением контролируя, чтобы никто не зашел с флангов, - слушай, это дело касается только нас двоих – тебя и меня. Давай разрешим наши разногласия. Один на один. Если тебе нужен долг чести – я готов уплатить его – или погибнуть.
- Красиво говоришь, Музыкант, - протянул Эрерра, поигрывая ножом, - интересно, твой приятель такой же разговорчивый, как и ты?
И он сделал знак кому-то за спиной Эля. В тот же миг двое заключенных схватили Сэндза за руки и потащили вперед, к столам.
- Нет!! – крикнул Марьячи и ринулся в бой.
Краем глаза он увидел, что Сэндз вывернулся от своих противников и довольно ловко отбивается от них. Но тут на Эля тоже накинулись со всех сторон – он отскочил в сторону, бешено оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь оружия. Но ничего тут не было…а в руках у некоторых заключенных были толстые палки, одного удара которой хватило бы, чтобы нанести серьёзное увечье.
Марьячи нырнул в темноту и начал лавировать между машинами, не давая взять себя в кольцо. Он потерял Сэндза из вида. Проходы между стиральными машинами были узкие и заключенные были вынуждены нападать на Эля по одному. Это было ему на руку. Он сшиб с ног одного, второго, бросился вбок, ударил кого-то раскрытой ладонью в лицо, кому-то дал подножку…заключенные яростно вопили, под сводами зала гудело эхо. Кто-то задел не успевшую зажить бровь; кровь обильно потекла из раны, заливая глаза…Эль метнулся вбок, ощущая спиной холодный металл корпуса машины…и вдруг его плечо коснулось чьего-то плеча. Марьячи рывком обернулся – и увидел Шелдона. Он видел его всего один миг, мельком, но его лицо – мокрое от пота, искаженное от ярости и отчаяния – навсегда врезалось в память Эля…
Это лицо – и касание плечом его плеча.
А в следующий миг орущая толпа навалилась на них, и они оказались погребены под кучей тел.

(продолжение следует)

Эль проснулся голодным и в прескверном расположении духа. Все тело болело от побоев, разбитая бровь горячо пульсировала – в рану явно попала инфекция. Была ещё глубокая ночь – Марьячи проспал от силы часа три. Что же его разбудило?
В камере царил густой мрак – лишь более светлый участок был рассечен черными перекладинами решетки. Эль пошарил вокруг себя руками и вдруг услышал глухой стон.
- Шелдон?
Нет ответа. Но что-то зашевелилось рядом, невидимое в темноте.
- Тебе плохо? – прошептал Марьячи, - Шелдон!
Но Сэндз по-прежнему хранил молчание. Внезапно до слуха Эля донесся неясный шум – вроде бы открылась и закрылась дверь. Смутный свет скользнул по решетке, отвоевав у мрака кусок стены и бетонного пола. Эль напряженно прислушивался, не шевелясь. Наконец, у решетки возник черный силуэт человека – он освещал себе путь карманным фонарем. Щелкнул замок.
- Кто здесь? – тихо произнес Эль и невольно напрягся, готовясь отразить нападение.
- Не спите? Отлично! – пришелец шагнул в камеру и запер решетку за собой. Ключи оглушительно звенели в тишине, - хотя…Сэндз все-таки спит, я не ошибся? Интересно – этот малый никогда не производил впечатления человека с железными нервами. Скорее наоборот.
Голос этого человека показался Элю странно знакомым.
- Кто вы?
Ночной гость присел у стены на корточки в паре шагов от Эля и направил луч фонаря себе на лицо.
- Моё имя сказало бы больше вашему другу, чем вам, но, поскольку он изволит почивать…
- Уже не изволит, - хрипло произнес Сэндз и сел, - здравствуй, Мануэль.
Пришелец фыркнул, как кошка. Да и во всей его невысокой, худощавой фигуре было что-то кошачье – какая-то мягкая пластика.
- Годы не изменили тебя, Сэндз. По-прежнему никакого почтения к начальству.
- Сейчас ты мне не начальник! – огрызнулся Шелдон. Эль не видел его лица в полумраке – фонарь светил в пол.
- Формально – нет, - усмехнулся незнакомец, - а фактически…ты заключенный сейчас, Сэндз, а я – комендант тюрьмы, так что…
- Может, хватит уже обмениваться любезностями? – холодно заметил Шелдон, - на сегодня с меня вполне достаточно людского внимания.
- Извините этого грубияна, - с усмешкой произнес незнакомец и протянул руку Марьячи, - Мануэль Торрильо, заместитель коменданта тюрьмы.
- Эль Марьячи…я не ослышался, вы сказали «заместитель»?
- Да. Но в данный момент, поскольку комендант отсутствует, я обладаю всеми его полномочиями.
И в этот момент Эль вспомнил!
- Так это вы вытащили нас оттуда, из прачечной?
- Именно. Ребята, как вас угораздило влипнуть в такое дерьмо? А главное – что ты здесь делаешь, Сэндз, твою мать, позволь осведомиться?
Шелдон хмыкнул.
- Лучше вы скажите – что за дела у вас тут творятся? – возмутился Эль.
- Деньги, - коротко пояснил Мануэль и положил фонарь на пол, - охрана у нас в тюрьме неподкупная – без денег ни за что не подкупить. А коли деньги есть – делай, что хочешь, входи и выходи без стеснения. С этим ничего не могу поделать ни я, ни комендант, ни сам президент Мексики, которого вы, Эль, столь доблестно спасали.
- Вы знаете, кто я?! – поразился Марьячи.
- Я даже знаю, как вы здесь оказались. Но если с вами ещё более-менее понятно, то как сюда попал вот этот вот фрукт, мне совершенно неясно, - Мануэль мотнул головой в сторону Сэндза, - а главное – зачем? Прелесть мужских объятий можно испытать и на воле – или ты любишь, чтобы было погорячее, а, Сэндз?
Шелдон издал что-то вроде низкого, горлового рычания.
- Ладно, ладно! – махнул рукой Мануэль, - это я зря, прости, дружище! Но, согласись, твой поступок требует некоторых объяснений!
- Я ничего не обязан тебе объяснять, - процедил сквозь зубы Сэндз, - тем более после таких слов!
- Но ведь ты намерен выбраться отсюда, верно? – заметил Мануэль, - я могу это устроить.
- Обойдемся без твоей помощи, ублюдок!
- Эй-эй-эй! – поспешил вмешаться Эль, - ребята, давайте без грубостей! Сеньор Торрильо…простите, конечно, но какой вам резон помогать нам?
- Вам? – совершенно искренне удивился заместитель коменданта, - вы, должно быть, ослышались, Диего! Я собирался помочь только Шелдону, о вас никакого разговора не было! Вы попали сюда вполне законным путем.
- Значит, теперь это называется «законным», - в голосе Сэндза начала прорезаться прежняя, свойственная ему насмешка, - уж кому-кому, а тебе должно быть известно, что Эля просто подставили.
- Ну, это уж не мое дело. Мое дело – чтобы все заключенные были на месте.
- Так чего ты тогда сюда приперся?
- Не кипятись, Шел, - Мануэль нагнулся и подобрал фонарь. Луч его метался по стенам, - я разъясняю тебе свои обязанности, но не ограничиваю ваши возможности.
Сэндз презрительно фыркнул.
- О чем это ты?
- У тебя есть надежный человек, который сможет ждать тебя на шоссе в нужное время? С тачкой и всем прочим?
- Допустим, есть и что?
- А вот что, - Мануэль чем-то зашуршал и, разложив на полу лист бумаги, направил на него фонарь, - смотрите сюда, парни – это план вентиляционной системы тюрьмы.
- Одолжи мне очки – посмотрю! – окрысился Сэндз.
- Ладно, ладно, - примиряюще произнес Марьячи и поморщился от боли в боку, - дайте, я гляну…так…
- Вот это – основной туннель, туда вы проникнете через вентиляционную шахту, которая выходит во двор. Этот туннель выведет вас за пределы тюремной стены, - Мануэль быстро провел пальцем по белым линиям на синем фоне, - я отключу одну из турбин и оставлю дверь открытой…
- А вот этот путь кажется короче, - заметил Эль, низко наклоняясь над планом.
- Нет-нет, так обходить наоборот дольше.
- Остановимся на плане А, - небрежно произнес Сэндз – он сидел, привалившись к стене.
- Почему «план А», позволь осведомиться? – вскинул брови Эль.
- Потому что он гораздо лучше плана Б, которого у тебя все равно нет!
- Пока нет, но будет!
- Парни, парни! – остановил перебранку Мануэль, - все это надо провернуть быстро! Послезавтра возвращается комендант и мне не нужны неприятности. Сэндз, говори, с кем связаться, чтобы вас ждали.
- Записывай… - и Шелдон продиктовал телефон Хорхе Рамиреса.
- Отлично, - Мануэль свернул план и легко вскочил на ноги, - Диего, вы все запомнили?
- Да.
- Пока побудете здесь, придете в себя. Посади вас к простым смертным – и, боюсь, вы не проживете и дня – уж очень они вас невзлюбили! Впрочем, Шел, я не удивлен – и святого с ума сведешь…- луч фонаря скользнул по ухмыляющемуся лицу Торрильо…таким Эль и запомнил его – ему так и не довелось толком разглядеть его лицо, - до завтра, парни! Будьте готовы действовать в любой момент!
Когда шаги заместителя коменданта затихли в конце коридора, Марьячи повернулся к Сэндзу – скорее рефлекторно, потому что все равно ничего не было видно в темноте. Сейчас они были на равных – оба одинаково слепы.
- За каким чертом ты сказал ему телефон Рамиреса?! А что если это подстава?
- Подумай головой, Марьячи, - протянул Сэндз в той своей неторопливой и дьявольски спокойной манере, которая так порой бесила Эля, - во-первых, я знаю этого человека пятнадцать лет, он был моим первым начальником, и более того – он кое-чем мне обязан. А во-вторых – какой смысл ему нас подставлять? В бОльшую задницу, чем мы сидим сейчас, нам уже не попасть, это точно.
- Да, ты так считаешь?
- Именно, я так считаю! И давай закончим этот беспредметный разговор, - судя по шороху, Сэндз улегся обратно на тюфяк, - я хочу поспать, оставь меня в покое.
- Да ради Бога, - холодно произнес Эль и тоже лег. Он был глубоко обижен и сам не понимал, почему. Может быть, потому что Шелдон уже давно не разговаривал с ним вот так?
Сон не шел. Грубость Сэндза очень сильно задела Марьячи и он ворочался, пытаясь найти причину такого поведения бывшего агента.
«Но я же не виноват, что мы попали в переплет!», с досадой думал Эль, погружаясь, наконец, в дремоту, «сам сюда пролез – так чего теперь…знал, что не на карнавальное шествие идет…»
Несмотря на высказанное желание поспать, Шелдон тоже не мог уснуть. Он слушал, как крутится на своем тюфяке Эль, а в памяти против воли всплывали слова:
«…он мне стоил таких денег – вспомнить жутко… это из-за него я загремел сюда на десять лет и сижу по уши в дерьме…»
Что ж, он прав – да-да, Марьячи прав! По всем статьям. Ведь это же он, Сэндз, настоял на том, чтобы ехать одному на эту злополучную встречу. Слепой, он, разумеется, не смог заметить слежку…будь рядом Эль, все могло сложиться совсем по-другому!
Шелдон обманул Эля – дело было вовсе не в том, что Виктора можно было спугнуть посторонним человеком. Это был просто предлог, чтобы поехать одному. Понять, наконец, чего он стОит. И стоит ли вообще хоть чего-то…испытать себя. И это испытание с треском провалилось. Его взяли тепленьким. Он даже не успел понять, кто и как. Просто подошли и взяли. Как вещь.
Эти мысли жгли Сэндза, как расплавленный металл и он с трудом сдерживался, чтобы продолжать лежать и изображать спящего. Да, он виноват во всем. Он попался, как последний салага, Эль бросился ему помогать и угодил в западню. У картеля он давным-давно как шило в заднице, и они наверняка искали способы упечь его в тюрьму и раньше. Понимают, сволочи, что просто убить Эля Марьячи мало – надо развенчать легенды о нем…а тут такой удобный случай!
«Ну и ни черта им не удалось!», пытался успокоить себя  Шелдон, «ну подумаешь – убил Аранда! Да этот Аранда сам связан с картелем! В тюрьму они его засадили, но легенды о «стреляющем марьячи» не умрут – эти легенды старше самого Эля. Люди никогда не перестанут верить в них, как не перестанут верить в Испании в легенды о Зорро…»
И все-таки совесть продолжала мучить Сэндза. Уже в который раз он задался вопросом – чего этот Марьячи в него так вцепился? От него, Сэндза, ведь одни неприятности…сколько денег, сил и нервов положил Эль, чтобы его выходить – зачем? Для чего?
Этого Шелдон никак не мог понять. Эль никогда ничего у него не просил. Отдавал всё и не получал взамен ничего. Шелдон чувствовал себя обязанным, и это было чертовски неприятное чувство. Сначала он думал, что, быть может, вот оно – он освободит Эля из тюрьмы и тем самым хоть частично вернет ему долг. Но теперь, после слов Марьячи, эта надежда рухнула. Шелдон понял, что он сам повинен в том, что случилось с Элем, а значит, он просто исправит собственную ошибку, а долг не вернет. А как было бы славно выбраться из этого отвратительного места, а потом оставить наконец Эля и всю эту компанию и податься, куда глаза глядят!
«Славно? Ты правда так думаешь, Метис?»
Шелдон беспокойно заерзал на тюфяке.
«Сгинь!»
«Разбежался…так что? Признайся, хоть самому себе – ты ведь не хочешь уходить? Впервые за долгие годы тебе встретились люди, которые вроде как даже полюбили тебя…»
«Да уж – непонятно только, за что!»
«…и которые хотят, чтобы ты был с ними. И ты уйдешь от них? Да ты был никому не нужен, даже когда не был калекой!»
«Я не калека!!»
«Все доказывает обратное…а особенно – то, что произошло сегодня в прачечной»
Сэндз негромко застонал при одном воспоминании.
«Их было, наверное, человек двадцать, а нас двое – что я мог поделать?!»
«Ну уж точно не лежать на этом столе, точно баран на бойне! А ещё бывший агент ЦРУ! Тебя бы поимели – и поделом. А Эля за что? Признайся – ты бесполезен, Шелдон Сэндз. Ты не можешь защитить ни себя…ни его»
Шелдон изо всех сил прикусил тюфяк и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.
«Я не бесполезен. И я это докажу. Всем. И Элю в том числе»

На следующий день Эля и Шелдона вернули обратно, в общий блок. Марьячи счел это скверным признаком.
- А Мануэль говорил, что даст нам день, чтобы придти в себя! – прошептал он на ухо Сэндзу, - и что? Я предупреждал – ему нельзя доверять!
- Это ещё ничего не значит! – отрезал Сэндз, - если помню, он сказал, что попасть в вентиляционную шахту можно только со двора! А как бы мы смогли выйти во двор, если бы остались в карцере?
Марьячи не нашелся с ответом. Но в этот миг между ними влез Эрерра.
- Воркуете, голубки? – издевательски произнес он, - ну-ну…
Как ни хорошо владел Шелдон собой, все же он не смог сдержать испуганного движения и отпрянул в сторону, прижавшись к стене. Вокруг захохотали. Эль поспешно шагнул вперед, но его схватили за руки.
- Это уже начинает мне надоедать! – сдерживаясь, произнес Марьячи.
- Да ну? – Луис усмехнулся и взглянул на Сэндза, который уже держал нож наготове, собираясь обороняться. Осмотрел его со всех сторон, точно редкое насекомое. А потом одним точным движением выбил нож из руки Шелдона. Тот вскрикнул, схватившись за руку.
А Эрерра бросился вперед и поймал бывшего агента в борцовский захват, пережав ему горло локтем.
- Ты мне нравишься все больше и больше, Рафаэль, - издевательски произнес он, - но пусть и другие полюбуются, какой ты красавец! – и вдруг он быстрым движением сдернул с Шелдона очки.
Заключенные невольно попятились и Эль увидел ужас на многих лицах. Сэндз скрипел зубами от унижения и ярости.
- Эй, что здесь происходит? А ну, разойтись! – охранники растолкали недовольно заворчавших заключенных.
- Ещё увидимся, прелесть моя! – прошипел Эрерра на ухо Шелдону и, оттолкнув его, поспешил затеряться в толпе направляющихся на работу.
Эль поднял очки, которые чудом не затоптали, и вложил их в безвольную руку Сэндза.
- Вот, возьми…
Шелдон молча надел очки, повернулся и пошел к автобусу.
- Шел! – крикнул Марьячи, - подожди!
- Не приближайся, Эль, - глухо бросил Сэндз, обернувшись через плечо, - просто держись от меня подальше, понял?
Эль выругался так, что небу жарко стало. Повернулся и направился к другому автобусу. Предстоял ещё один день работы на удушающей дневной жаре. Ещё один день…и кто знает, где они будут вечером этого дня? Если очень повезет – то на свободе. Но это будет свобода только для их тел. Души же их, как казалось Элю, все глубже погружались во мрак.

Шелдон задыхался, ему не хватало воздуха. И не только потому, что он забился в самый дальний угол душного автобуса, где с двух сторон его окружали стены, создавая хоть какое-то ощущение безопасности. Отвратительное чувство изгаженности владело душой Сэндза. Словно в нужнике искупался. Мучительно хотелось встать под горячий душ и тереть, тереть кожу, пока она не загорится, как в огне. Смыть с себя прикосновения этих рук, этих взглядов, смыть унижение, стыд – всё…
Странно – даже после вчерашнего ему не было так погано. В конце концов, ему ничего не сделали, хотя даже сами намеки на такое способны были надолго выбить Шелдона из колеи. От таких намеков он страдал всю свою жизнь и так и не смог свыкнуться с ними и реагировать менее болезненно. Когда-то больше, когда-то меньше, но всегда оставалось только одно чувство – замаранности души и тела.
«Метис» Шелдон никогда не был крепким, сильным и мужественным. В детстве его часто принимали за девчонку (ещё одно унижение, которое приходилось терпеть)  - и не только из-за длинных волос. Просто сложение у него было слишком хрупкое, слишком изящное для парня. Тонкие черты лица, узкая грудная клетка, худые ноги – гордиться особенно нечем. В детстве – заморыш, в юности – «милашка», как его презрительно звали в школе, в зрелом возрасте – слабак и хлюпик. Таким он себя и считал. Компенсируя недостаток физической силы, Шелдон научился метко стрелять – в том числе и на слух – но сексуальные авансы лица одного с ним пола ему делали постоянно. Словно в насмешку, природа наградила его ещё и почти полным отсутствием растительности на лице и теле – сказывалась индейская кровь.
Шелдону было шестнадцать, когда исчез его отец, оставив сына старшим и единственным мужчиной в доме. Сэндз хорошо его помнил – он был тоже не очень высок ростом, но крепок в кости, строен и широкоплеч. Длинные черные волосы, смуглая кожа…отец был красив – настоящей, мужской красотой. Почему же он, Шелдон, не стал таким? Мать рано состарилась от нелегкой жизни, но и она тоже в юности была красавицей – Шел видел фотографии. Что за жестокая насмешка судьбы, чтобы у двух красивых людей родилось такое убожество! И предательство двух единственных женщин в его жизни – сначала Бланки, а потом Ахедрес – только укрепляло негативное мнение Шелдона о своей персоне. Такому, как он, нечего даже и мечтать о любви и нежности – с ним сходятся только для того, чтобы использовать для своих целей, а потом вышвырнуть прочь, как ненужную вещь…
Авансы от мужчин били по больному, но это было не смертельно. Сэндз привык к боли и многое мог вытерпеть. И случившееся в прачечной – тоже, хотя он чуть не сошел с ума от ужаса и отвращения на том столе, и его до сих пор передергивало при одном воспоминании обо всем об этом. Но то, что произошло сегодня…
Когда Эрерра сорвал с него очки, Шелдон сразу почувствовал реакцию окружающих. Мгновенно, всем своим существом – он часто так чувствовал своих коллег в ЦРУ, когда ему случалось ляпнуть что-нибудь ядовитое в компании. Не в дружеской, конечно – туда его никто и не звал, кому нужна такая язва? – но на корпоративных мероприятиях он был обязан присутствовать, как и все. Тогда он чувствовал просто легкое презрение и отчужденность, которые его даже не злили. А сейчас…
Это было омерзение. Омерзение и гадливость; к ним примешивалось какое-то болезненное любопытство – с такими чувствами мы обычно смотрим на раздавленную лягушку или червяка. Или на нечто настолько уродливое, что это даже забавно.  Как будто недостаточно внешности, которую он ненавидит и которую ему суждено терпеть до конца своей жизни – теперь, вместо насмешки и презрения, которые он вызывал своим видом, придется ещё выносить отвращение окружающих!
Это был жестокий удар. Психика Сэндза, уже надломленная событиями прошлой ночи, стала опасно неустойчивой. Было очевидно, что ослепление не просто лишило его возможности жить полноценной жизнью, но ещё и окончательно оттолкнуло от него всех людей, отношения с которыми он в глубине души ещё надеялся наладить. Душа Шелдона, которая только-только начала открываться навстречу миру, снова оказалась наглухо запечатанной. Яд сомнения проник в неё, и Шелдон уже ни в чем не мог обрести уверенности. Даже бескорыстная помощь и привязанность Эля стали казаться ему подозрительными. Сэндз и раньше не мог понять причин, которыми руководствовался Марьячи, выхаживая его, но в нем жила робкая надежда, что, быть может, это просто потому, что Эль к нему по-дружески привязан. Теперь эта надежда рухнула. Наверняка и Марьячи просто хочет использовать его, Шелдона, для каких-то своих целей.
«Но ведь он видел тебя без очков много раз, и ему не было противно, верно?», прошептал внутри тихий голос, «ты ведь почувствовал бы – ничего такого не было, даже наоборот…сочувствие было, иногда  жалость – но не отвращение»
На это Шелдон не знал, что ответить. Голова совершенно не работала. Несмотря на ранний утренний час, он чувствовал себя совершенно разбитым, измотанным и физически и морально. На него навалилось тупое безразличие. Собственная судьба, предстоящий побег – все отодвинулось куда-то далеко и стало неважным. Зачем бежать и куда, если повсюду люди будут испытывать при взгляде на него лишь омерзение и гадливость? Будут глазеть, как на уродца, но никогда не полюбят? Лучше уж остаться здесь – здесь, по крайней мере, мучения его будут недолгими, они продлятся всего несколько дней, а при удачном стечении обстоятельств и того меньше. Пусть его унизят и сделают с ним, что хотят – перед смертью он все вытерпит. Это будет искуплением, платой за все то зло, которое он совершил в своей жизни. И это будет справедливо.
Это решение слегка успокоило бурю, разыгравшуюся в душе Сэндза. Он стал холодно-спокоен и отрешен. И когда ему сунули в руки лопату и ткнули, где копать – он подчинился. Казалось, всякие чувства и эмоции умерли в нем навсегда и осталось лишь пустота. Пустота и желание, чтобы все это побыстрее закончилось.

(продолжение следует)

Идти, согнувшись в три погибели и при этом нести на на руках Сэндза – это было именно то, о чем Марьячи всегда мечтал. К счастью, Шелдон довольно быстро пришел в себя и дернулся.
- Тихо, это я, - произнес Эль, тяжело дыша, - как ты?
- Пусти, - буркнул Сэндз и Марьячи с огромным облегчением поставил его на ноги.
- Идти сможешь?
- А что, у меня есть выбор?
Они стояли на очередной развилке туннеля – здесь надо было лезть наверх и Эль с сомнением смотрел на пошатывающегося Сэндза.
- Выбор есть всегда…например, я могу тебя понести…- Шелдон фыркнул, - или ты можешь остаться, как хотел вначале.
Сэндз дернул плечом.
- Надо же кому-то прикрыть твою задницу. К тому же Мануэль меня со свету сживет. Если помнишь, он из-за меня все это и затеял.
- Мануэль мертв, - медленно произнес Марьячи, - ему перерезали горло.
Шелдон тяжело задышал в темноте.
- Эрерра?
- Не знаю. Но очень похоже.
- Я убью этого ублюдка, Богом клянусь…
- Для начала надо постараться, чтобы нас самих не убили. Ну что, идем? Здесь наверх, я подсажу тебя.
- Давай! – без дальнейших споров коротко кивнул Сэндз.
Марьячи подставил скрещенные руки, Сэндз легко подпрыгнул, уперевшись в них и как пушинка вылетел в люк. Затем Эль вскарабкался сам.
В лицо им пахнуло свежим воздухом. Они очутились на крыше невысокого тюремного здания. Внезапно внизу заунывным голосом протяжно взвыла сирена и послышался топот бегущих ног. Охота началась.
- Куда теперь? – прошептал Сэндз, прислушиваясь.
Марьячи схватил его за руку и повел за собой. Шелдон не вырывался, понимая, что сейчас не время проявлять самостоятельность.
Они находились в самом центре тюремного комплекса, но даже в сгущающихся сумерках было хорошо видно внешнюю стену – теперь бы только подобраться к ней поближе, чтобы осуществить то, что задумал Марьячи….но для этого надо было как-то перебраться на соседнее здание.
Путь был – толстая ребристая труба воздуховода шла под небольшим углом вверх, потом горизонтально – как раз в нужном направлении. Но этот путь пролегал на пятнадцатиметровой высоте…
Эль повернулся к Сэндзу.
- Слушай, Шел. Нам надо будет проползти по трубе с одного здания на другое. Труба широкая и здесь справа – поручень. Ты сможешь?
- А куда мне деваться? – пожал плечами Сэндз. Он старался держать марку, но Эль видел – ему страшно, - а…высоко она? Труба эта?
- Да ерунда, - уклончиво произнес Марьячи, - только надо поторопиться – сам слышишь, что творится.
- Да уж не глухой…
Эль шел первым. Труба и в самом деле оказалась ребристой и не скользкой, но она была легкая и явно не рассчитана на то, что по ней будут лезть одновременно двое взрослых мужчин, которые, к тому же, страшно торопятся. Никаких скоб здесь не было – приходилось ползти, подтягиваясь на руках и упираясь одной ногой в поручень. Труба от этого восхождения вся дрожала и опасно колебалась, так что у Эля сердце уходило в пятки. Что чувствует Сэндз, которому приходилось проделывать то же самое вслепую – Марьячи даже боялся предположить.
Наконец, они влезли на горизонтальную часть трубы и, продвинувшись ещё метров на десять вперед, оказались как раз над крышей нужного здания. Тут Эль поднялся и встал во весь рост, рискуя быть замеченным на фоне темнеющего неба, и прошептал:
- Шел, вставай!
Бывший агент ухватился за протянутую Элем руку и выпрямился, тяжело дыша. По лбу его градом катился пот.
- Что теперь? – поинтересовался он слегка охрипшим голосом, - командуй, большой отчаянный парень.
- Теперь надо прыгнуть.
- Обязательно?
Показалось или голос Шелдона дрогнул?
- Другого пути нет.
- Высоко?
- Метра три-четыре.
- Поверхность ровная?
- Вполне. Крыша. Тебя поддержать?
- Ещё чего! – фыркнул Сэндз, - готов?
- Да. Раз, два…три!
Наверное, ничего страшнее в своей жизни Шелдон ещё не испытывал. Прыгнуть с такой высоты вслепую, неизвестно куда! Впрочем, Эль же сказал, а ему можно доверять…но никакие слова не заменят тебе глаз, с помощью которых ты мог бы оценить расстояние и рассчитать прыжок…
Удар по подошвам чуть не вышиб из Сэндза дух и он, едва успев сгруппироваться, покатился по крыше. Эль последовал его примеру и тут же из кувырка встал на ноги.
- Ты в порядке, Шел?
- Нормально, - процедил Сэндз сквозь стиснутые зубы – внутри все ещё вибрировало от удара, - что дальше?
Марьячи снова взял его за руку и повел. На крыше было много разных надстроек, приходилось лавировать между ними. Потом они проползли под порванным заграждением из сетки – здесь стояли аварийные генераторы на случай выключения электричества. Миновав благополучно и их, беглецы наконец-то достигли противоположного края крыши.
Внизу царил страшный переполох – казалось, вся тюрьма, в полном составе, была брошена на поиски. Лучи прожекторов шарили в темноте, скрещиваясь, точно световые мечи; гортанными голосами перекликалась охрана.
- Далеко внешняя стена, Эль? – тяжело дыша, произнес Сэндз. Он до крови расцарапался о сетку и теперь вытирал лицо рукавом рубашки.
- Прилично, - признался Марьячи. Он рассчитывал на другое, но теперь уже поздно было отступать.
- Что делать будем?
- Отсюда, с крыши, тянутся высоковольтные кабели – они заканчиваются на вышке. По ту сторону стены.
- И что?
Волосы лезли в глаза Марьячи; он раздраженно откинул их и быстрым движением вытащил ремень из брюк.
- Прыгаем на провод…накидываем ременную петлю – и на ней съезжаем прямиком за стену. Провода под приличным уклоном идут – должно получиться.
Сэндз помолчал несколько секунд, переваривая услышанное.
- Это и есть твой план? – наконец уточнил он.
- Да.
- Мы поджаримся, - хладнокровно заметил бывший агент.
- В электричестве что-нибудь понимаешь?
- Нет.
- Если касаешься одного провода и не касаешься земли – ничего не случится, - авторитетно заявил Эль, - верно?
- Не знаю!
- Ну…в любом случае другого пути нет.
- И как ты себе это представляешь? Я же не вижу провода!
- Есть только один выход. Прыгнем вместе. Держась за руки. Если что – я тебя удержу.
- Эль, честное слово, ты совсем спятил!
- Спятил ты, когда влез во все это! – рявкнул Марьячи, потеряв терпение.
- Тише ты! Вся тюрьма сюда сбежится!
- А мне плевать!
- Эль, это самоубийство! Прыгай один, я останусь…
- Ты опять за свое?
- На этот раз я прав, ты что – сам не понимаешь?
- Я понимаю только одно – ты опять струсил…
- Я струсил?! Я?!!
- Нет, я. Вали на меня, я все стерплю.
Эль, подбоченившись, смотрел на взъерошенного Сэндза, который так разозлился, что даже забыл обидеться. А Элю только того и надо было. Он знал, как сильно Шелдон боится высоты и, чтобы перебить этот страх, было необходимо что-то посерьёзнее простой обиды.
Элю была нужна злость Сэндза, та холодная ярость, которая часто выручала его в передрягах – и он её получил. Наверное, ничто не бесило бывшего агента сильнее, чем обвинение в трусости.
- Ну ладно же, марьячи чертов! – прошипел он и рывком стащил свой ремень, - расшибемся в лепешку из-за тебя, или будем лежать в тюремной больнице с переломанными ногами только потому, что кое-кто невнимательно посмотрел на план!
- Да если бы я невнимательно смотрел, нас бы давным-давно уже сцапали! – возмутился явной несправедливостью Эль, - ну что – ты готов? Давай руку!
Сэндз сжал ладонь Марьячи с такой силой, что тот чуть не вскрикнул.
- Если я разобьюсь, ты хоть попытаешься уйти? – процедил Шелдон сквозь стиснутые зубы. Эль чувствовал, что он весь вибрирует, как туго натянутая струна.
- Смотря насколько сильно разобьешься, - усмехнулся Марьячи.
- Пошел ты…
- Сам иди!
Обменявшись любезностями, беглецы отошли от края на несколько метров, для разбега. Ремень пришлось взять в зубы, чтобы руки были свободны. И вот – стремительный бросок вперед! Один шаг, второй, третий…
Что-то схватило Эля за ногу. Скорость они с Сэндзом уже нарастили приличную, поэтому от такой подножки полетели кубарем; Шелдон едва не свалился с крыши, а Эль ободрал ладони и локти при приземлении.
На крышу вело множество люков; над верхним краем одного из них показалось искаженное ненавистью лицо Эрерры. Он одним прыжком выскочил на крышу.
- Сбежать хотели, голубки? – прошипел он, - ничего у вас не выйдет!
Эль вскочил и с нечленораздельным воплем налетел на ненавистного врага. Они покатились по крыше, сцепившись в яростно рычащий клубок, точно два бойцовых пса.
Марьячи дрался с несвойственным ему остервенением. Казалось, вся боль, все несчастья и несправедливость последних месяцев сошлись для него в это мгновение в одну точку и сконцентрировались в образе Луиса Эрерры. Как долго, как беспощадно Эля преследовали, травили, мучили! Но теперь он положит этому конец!
Но Эрерра был непрост – как всякий опытный боец, он воспользовался тем, что Эль неосторожно позволил себе потерять голову от ярости. Перехватив руку Марьячи, он рывком заломил её ему за спину.
- Не уйдешь! – прошипел он в самое ухо Элю, - даже не рассчитывай на это, Музыкант!
В этот момент Сэндз молча прыгнул ему на спину и вцепился пальцами в глотку. От неожиданности Эрерра выпустил Эля и с рычанием повернулся к новому врагу. Но отделаться от Сэндза было не так-то просто. В конце концов Луис всё-таки стряхнул его, точно медведь вцепившуюся в него собаку, но тут уже на него навалился Марьячи. Это могло бы продолжаться до подхода охраны – на что, очевидно, Эрерра и рассчитывал – если бы не слепой случай, давший преимущество одной из сторон. Луис запнулся об откинутую крышку люка и опрокинулся навзничь, ударившись головой. Очевидно, он на миг потерял ориентацию и Марьячи тут же поймал его голову в захват, которым он сломал на свою веку уже не одну шею…
- Нет! – внезапно крикнул Сэндз, услышав характерный хруст. И, тяжело дыша, добавил, - не надо, Эль!
- Спятил? – возмутился Марьячи, - ты же сам хотел его прикончить! Уступить, что ли?
- Нет. Не убивай его. Оглуши и все. Он нам не помешает.
- Шел, да он же тебя…
- Я сказал, не надо его убивать!!! – проорал вдруг Сэндз не своим голосом, и Элю показалось, что сейчас у бывшего агента начнется истерика.
- Ну хорошо, хорошо! – поспешно произнес он и, развернув Луиса лицом к себе, со всей силы ударил его головой в переносицу. Тот повалился, как куль, и Марьячи спихнул его в люк для надежности, - доволен?
Сэндз ничего не ответил. Он стоял, закрыв лицо руками, и трясся.
«Сорвался», решил про себя Эль, «вот дьявол, как некстати…»
Он подошел к Сэндзу и остановился прямо перед ним, не смея его коснуться. Постарался отрешиться на миг от всего – от только что имевшей место схватки, от Луиса, от прожекторов и криков внизу…
- Шелдон…нам надо идти. Ты ещё стоишь?
Сэндз молча кивнул, не отрывая рук от лица. И тут до Эля дошло!
- Где твои очки?
- Не знаю, потерял в драке, - хрипло произнес Сэндз.
Марьячи быстро оглянулся, но найти в темноте на темной крыше какие-то очки было нереально…если они вообще не развалились – держались на честном слове. Эль все-таки пошарил для очистки совести, но нашел только их ремни – что было весьма кстати, ибо без них весь план становился неосуществимым.
- Шел, тебе придется пока потерпеть без очков, - как можно мягче произнес Эль, - сейчас темно и никто тебя не увидит. Я, например, еле-еле твое лицо различаю.
Эль кривил душой. Он, конечно, различал лицо Шелдона. Но сейчас, когда время неумолимо утекало, хороши были любые средства, способные вернуть Сэндза в адекватное состояние.
- Мы должны сделать это, Шел, - настаивал Эль, - давай, дружище, ты сможешь. Тут ерунда расстояние-то. Мы перепрыгнем без проблем. Я тебя подстрахую. Ну, давай руку.
Сэндз быстро сунул ему свою узкую ладонь и отвернулся. Но потом всё-таки повернул голову. Эль спокойно смотрел ему в лицо, хотя черные провалы глазниц на белеющем в полумраке лице кого угодно заставили бы вздрогнуть.
- Эль…как тебя зовут…на самом деле? – неожиданно спросил Сэндз.
- Что?!
- Твое имя, Марьячи! – досадливо пояснил Шелдон, никогда не страдавший избытками терпения, - «Эль Марьячи» - это ж прозвище, а как тебя на самом деле зовут? Или ты уже сам не помнишь?
- Диего, - медленно произнес Эль, - Диего Сальвадор Родригес. А ты не знал, что ли?
- Знал бы – не спрашивал! – огрызнулся Сэндз, словно стыдясь своего порыва, и спеша замаскировать его этой резкостью, - ну что – прыгаем…Диего?
- Да, - кивнул Эль без лишних разговоров, - здесь пять шагов, запомни. Пять шагов – и прыжок.
- Я понял.
Шелдон сложил ремень и взял его в зубы, Эль последовал его примеру. Ремень мешал, но он всё-таки произнес:
- На счет три…раз…два…три!
Эль крепче сжал ладонь Сэндза и они одновременно рванулись вперед. Пять шагов – это очень быстро, но достаточно для разбега. Но на третьем шаге из люка позади снова вынырнул Эрерра. С искаженным от ярости лицом он бросился за Шелдоном и Элем, которые его не заметили.
Время остановилось. Вот беглецы уже на краю крыши, вот отталкиваются от него, прыжок…
Луис не успел самую малость – пальцы его только скользнули по плечу Шелдона. С пронзительным воем Эрерра полетел вниз и с жутким звуком расплющился об асфальт.
Он не успел схватить Шелдона – но это касание повлияло на его прыжок. Он не дотягивал до провода, и он это понимал, чувствовал. Если бы Сэндз мог – он разжал бы руку, чтобы дать спастись хотя бы Элю – но Марьячи держал его мертвой хваткой. А крикнуть Шелдон не мог, потому что рот был занят.
Провод был толстый и ударил по пальцам Эля с такой силой, что тот только крепче прикусил ремень от боли. Сэндз не смог ухватиться и повис на второй руке Марьячи. Несколько ужасных секунд ему казалось, что сейчас Шелдон сорвется – или их увидят снизу. Но этого не случилось.
Однако ситуация сложилась патовая. Эль не мог подтащить Шелдона наверх, к кабелю на одной руке – у него не хватало сил. И долго так держаться – он чувствовал – он тоже не сможет. Что же теперь – висеть тут, как груши на ветке, ожидая, когда придут садовники (сиречь охранники) – и снимут, так сказать, урожай?
Положение спас Сэндз. Он неожиданно подтянулся и начал карабкаться по Элю, как по канату. Марьячи разгадал его намерение и, быстро отпустив руку Шелдона, чтобы не мешать, придерживал его, страхуя на всякий случай. Однако когда бывший агент стал подбираться к проводу, Эль отчаянно замотал головой.
- Нет!
- Почему? – невнятно произнес Сэндз.
«Потому что если мы коснемся провода вдвоем, не расцепляясь, между нами образуется вольтова дуга и вот тогда мы точно зажаримся!», произнес про себя Эль, но это было слишком длинно, поэтому он просто снова замотал головой.
Неожиданно Шелдон выплюнул ремень и произнес:
- Про зажаримся я понял. Я держусь. Накидывай ремень.
Легко сказать! Руки у Эля и так уже онемели от двойной тяжести, а тут ещё пришлось снова повиснуть на одной руке, взять другой ремень, перебросить через кабель…Сэндз висел на Марьячи, точно обезьяна, держась за него руками и ногами, и Эль подумал, что снизу они, наверняка, смотрятся ужасно забавно.
«Моли Бога, чтобы никто из них не посмотрел вверх!», напомнил себе Марьячи, «только бы выдержал ремень, Господи…только бы выдержал…»
Ремень выдержал. Уклон был действительно приличным, и они начали быстро съезжать по кабелю – всё быстрее и быстрее. Территория тюрьмы промелькнула под ногами в один миг, точно взлетная полоса аэродрома. Где-то там, впереди, была вышка и Марьячи совершенно не улыбалось быть расплющенным о неё на такой скорости.
- Держись, Шел! – крикнул он, когда, наконец, внешняя стена осталась позади, и разжал руки.
Сэндз весь сжался. Воздух засвистел в ушах и бывший агент с ужасом понял, что они падают с приличной высоты, наверное, не меньше пяти метров…
Падать, к счастью, было мягко – внизу оказалась лужа жидкой грязи, оставшаяся после вчерашнего дождя. Эль даже ухитрился приземлиться на ноги, не сломав их при этом, но сила инерции была так велика, что он повалился вперед и подмял под себя Шелдона. Тот задушенно пискнул.
- С прибытием на этот свет! – прохрипел Эль, морщась от боли в плечах и коленях. Помог Шелдону подняться на ноги, - ты цел?
Сэндз кивнул, кусая губы – видно, всё-таки ушибся…прошипел что-то сквозь стиснутые зубы…
- Что ты сказал? – переспросил Марьячи, - я не понял.
- Я сказал, что больше с тобой в одну тюрьму не сяду!!
Эль невольно засмеялся.
- Ловлю тебя на слове! Ну что – вперед? Хорхе должен нас ждать.
- Ага…- Сэндз поковылял вслед за Элем в лесок, - будем надеяться, что хоть он внимательно смотрел на план!
- Я внимательно смотрел на план! – возмутился шепотом Эль.
- Ну да, ну да…
За стеной все не утихала сирена – поиски продолжались…но темные фигуры беглецов уже слились с ночью, а песок и мягкая почва заглушила шаги. Эль шел быстро – он знал, что по следу пустят собак и тогда им с Шелдоном конец. Мешкать не стоило. Вся надежда была на Рамиреса – если только он действительно пришел…

(продожение следует)

С рыжим верзилой Эль справился довольно легко – тот был тяжел и неповоротлив и нож не помог ему. Марьячи убил его, думая о своем, и даже не почувствовал, как хрустнули под его руками шейные позвонки жертвы. Все последующее – душ, чистую одежду и дорогу в свою камеру – он тоже воспринимал как-то опосредованно, словно бы это был и не он. Эля уже перестали сопровождать – он не пытался сбежать и вел себя совершенно спокойно. В пределах ограниченной зоны он мог ходить, куда захочет. Маккарти сказал, что это сделано в знак особого расположения к Элю и он должен ценить оказанное ему доверие. На самом же деле просто повсюду были напиханы следящие камеры, так что Эль ни на секунду не оставался наедине с собой.
В серый, унылый коридор выходило множество дверей. Марьячи никогда не интересовался, что там за ними и оттуда никогда не доносилось ни звука. Однако сегодня дверь одной из камер оказалась приоткрытой. Эль медленно брел по коридору, погруженный в свои мысли – с самого утра что-то не давало ему покоя, и он силился понять, что же это было. И тут до него долетели обрывки разговора.
- Вы по-прежнему упорствуете, Рафаэль? Подумайте, мы ведь все равно кончим этим…
- Я сказал нет, значит нет.
- И вас не волнует судьба вашего друга и ваша собственная?
- Я вам не верю. Вы и вам подобные никогда не выполняют своих обещаний.
Один из говоривших был Маккарти, а второй…странно, Эль был готов поклясться, что уже слышал этот голос прежде! Он невольно замедлил шаг, прислушиваясь к разговору.
- Я ведь прошу очень немногого, Рафаэль. Один бой – и вы свободны. Никто не посмеет вас удерживать.
- А как насчет Эля?
- Он лучше вас понимает свою выгоду – поэтому решил остаться с нами. Добровольно.
- Это ложь! – высокий голос зазвенел, точно туго натянутая струна, - Эль никогда не согласился бы на это! Вы его заставили!
- Он взрослый человек – человек немалой силы и мужества. Как мы могли бы его заставить? Он участвовал уже более чем в двадцати схватках, Рафаэль и сейчас, пока мы говорим с вами, он уже убил ещё одного человека…и ему это понравилось…
- Нет!! Это неправда!
Мягкий смех.
- Рафаэль, вы наивны, как ребенок! Я могу устроить вам встречу с вашим другом, и вы убедитесь, что он вступает в схватки без всякого принуждения с нашей стороны. Человеческая душа – потемки, мой юный друг. В каждом из нас живет то темное, что мы обычно прячем, чего наше цивилизованное и насквозь прогнившее общество приучает нас стыдиться. А ведь это так естественно! Убивать – естественно, Рафаэль. Любое живое существо прямо или косвенно занимается этим с рождения и до самой смерти. Без смерти нет и жизни, это две стороны одной медали. Что делаем мы? Всего лишь помогаем людям утолить свои тайные стремления и склонности, не прибегая к крайним мерам. Тысячи людей в глубине души жаждут видеть, как льется кровь – но они не смеют в этом признаться из-за боязни быть отвергнутыми обществом. Так что лучше – чтобы они смотрели наши фильмы или чтобы в один прекрасный день у них в подвале откопали с десяток скелетов?
- Вы своими фильмами провоцируете их на это! Даете понять, что это дозволено, что и они могут поступить так же!
- Зато мы не лжем, Рафаэль. Мы не показываем людям красивых сказочек, в которых рассказывается о том, что все они могли бы быть кинозвездами и миллионерами. А ведь такие фильмы приносят зло во много раз большее – они возбуждают зависть в людских душах. Зависть и желание добиться цели любым путем – это и ведет к преступлению. А в том, чтобы смотреть наши фильмы – преступления нет. подумайте, Рафаэль – мы ведь не просим вас сняться в так называемом «потрошительном» фильме.
- Вы могли бы сделать это и без моего согласия…
- Совершенно верно! Но мы этого не сделаем. Я ценю вашу жизнь, Рафаэль – как и жизнь вашего друга. Кому хочется, чтобы его закололи, как овцу на бойне! Здесь же всё честно. Схватка. Один на один. Если оружие порой и неравноценно – что ж, ведь и в жизни сплошь и рядом происходит так же! Да и не в оружии дело, вам ли мне это объяснять! Кто крепче духом, в ком сильнее желание выжить – тот и победитель. Нищие, безоружные люди захватывали города и повергали в прах государства! А ведь вы не боитесь смерти, Рафаэль…
Легкий смешок.
- Нет.
- Я предлагаю вам сделку, Рафаэль. Один бой – в обмен на вашу свободу.
- Нет. У меня есть другое условие.
- Какое же?
- Я буду драться…столько, сколько вы захотите. Но вы отпустите Эля.
- Я ведь уже сказал вам – он здесь добровольно. Вы по-прежнему мне не верите?
- Ни на грош. Вы дадите мне поговорить с ним. Перед боем.
Секундная пауза.
- Что ж, идет, Рафаэль. Как видите – я во всем готов пойти вам навстречу. И я знал, что мы договоримся.
Раздался скрип стула, и Эль поспешно отпрянул от двери.
Странный разговор ещё больше вывел Эля из равновесия. Хотя он ничего не и понял, ему почему-то казалось, что все это напрямую его касается. Тупое равнодушие сменилось лихорадочным возбуждением – Марьячи ходил взад и вперед по камере, стискивая голову ладонями, словно пытаясь силой заставить свой мозг приподнять завесу, скрывавшую его прошлое.
Когда в восемь вечера вошел Маккарти, Эль встретил его словами:
- Я хочу, чтобы мне вернули мою гитару.
- Вы ошибаетесь, Диего, у вас не было с собой гитары. И зачем вам она?
- Не знаю…- неуверенно произнес Эль, - но гитара должна быть, это точно. И ещё я хочу знать, что это за человек, в той камере, рядом с моей.
- Это один из ваших потенциальных противников, - усмехнулся Маккарти, - это все, что вам нужно о нем знать. Завтра, мой мальчик, вам предстоит бой, который поднимет вас на небывалую высоту. Бой, которого ждут многие тысячи людей во всем мире – люди, наблюдавшие за вами в течение всех этих недель. Вы ведь не хотите ударить в грязь лицом, верно?
Эль медленно кивнул. Спутанные волосы упали ему на лицо.
- Вот и отлично, - медово улыбнулся Маккарти и сделал знак кому-то за своей спиной, - а теперь прилягте, Диего, вам нужно отдохнуть…а мы вам поможем…вот так…
Марьячи закрыл глаза и почувствовал только, как игла скользнула ему в вену, а потом лицо его разгладилось, и он погрузился в крепкий, спокойный сон.
- Вы мастер своего дела, доктор, - заметил Маккарти, - но мне нужно, чтобы завтра утром он не мог вспомнить даже своего имени.
- Это можно сделать, - кивнул доктор Гевара, - однако, сами понимаете, такие препараты всегда имеют побочный эффект…драться в этот день он точно не сможет.
- Ничего! – возразил Маккарти, глядя на спокойное лицо Эля, - мы дадим ему такого противника, который не потребует особо напрягаться. Завтра, доктор, всё должно быть наготове. Это будет день нашего триумфа…а после этого вы сможете забрать оставшегося в живых для Барийо, как вы и хотели. Он нам больше не понадобится.
Эль повернулся на бок на койке и вздохнул во сне.

Хорхе уже начал терять всякую надежду на то, что ему удастся что-то раскопать. Шелдон Сэндз как в воду канул, и о его приятеле тоже ничего не было слышно. Рамирес терялся в догадках. Люди часто исчезают, но исчезнуть в никуда – так работают только спецслужбы или пресловутые наркокартели. После долгих проверок, спецслужбы удалось-таки исключить из этого списка. ЦРУ искало Сэндза, но как-то довольно вяло. Создавалось впечатление, что родная контора была только рада избавиться от занозистого сотрудника.
С картелями было сложнее – тут у Рамиреса не было ни единого источника информации. Внезапный звонок и приглашение встретиться были как снег на голову.
Как раз наступило время сиесты и на центральной площади Лос-Мочис, облитой невыносимым жаром, не было ни одного человека – за исключением стройной девушки в изящном деловом костюме, странно неуместном здесь, на раскаленной булыжной мостовой. С первого взгляда Хорхе вспомнил эту красотку. Это была та самая женщина, с которой он столкнулся у входа в тюрьму в день злополучного побега Сэндза и Марьячи. Темные глаза, смуглая кожа и прекрасные светлые волосы. Осветленные, конечно, ну да это неважно. Роскошная незнакомка.
- Чем могу быть полезен, сеньорита…
- Эрнандес. Бланка Эрнандес, - девушка быстрым движением прикурила новую сигарету от старой. Её тонкие, музыкальные пальцы дрожали, - я слышала, вы разыскиваете Шелдона Сэндза, агента ЦРУ…
- Бывшего агента, - поправил Рамирес, - откуда у вас такая информация?
- Не дергайтесь, это Лоренцо рассказал мне, что вы заходили в магазин.
- Если здесь кто-то и дергается, то точно не я, - справедливо заметил Рамирес.
- Да потому что мне всё это осточертело!! – внезапно взвилась девушка, отшвыривая сигарету, - потому что Сэндз, чтоб ему пусто было, опять влип в историю, потому что сейчас, быть может, он умирает, а вы все тут развели гребаную конспирацию вместо того, чтобы выслушать меня!
- Успокойтесь! – Хорхе оглянулся, быстро схватил Бланку за локоть и они зашагали вниз по улице, - я здесь специально, чтобы вас выслушать. В чем, черт возьми, дело?
- Простите, это Лоренцо меня довел, - Бланка судорожно искала в сумочке сигареты. Рамирес молча дал ей прикурить, - спасибо…у него на меня зуб…но это ведь не повод, чтобы прогонять, верно? Сейчас на кону жизнь Сэндза и их драгоценного Эля тоже, так что…
- Скажите же наконец, что вы знаете?
- У меня есть одна подруга…подозреваю, что она как-то связана с этим наркосиндикатом…Барийо, кажется. Она обмолвилась, что скоро к ним в руки попадет Сэндз или Марьячи, а возможно и оба…точнее, она сказала – один-то точно наш, а если повезет, то мы получим обоих…когда я спросила – откуда такая информация, она рассказала мне чудовищную вещь. О какой-то подпольной киноиндустрии, которая снимает фильмы про бои без правил…бои до смерти. И я так поняла, что Сэндз и Марьячи – у них.
- Сэндз? Но ведь он слепой, как крот! Какой из него боец?
- Я не знаю, говорю то, что слышала. Вы думаете, это правда?
- Не исключено…
Рамирес слышал о таких фильмах, но ему не приходилось работать в этом направлении. Впрочем, связи остались, раздобыть нужную информацию не составит труда.
Хорхе пристально взглянул на Бланку.
- Ответьте мне на один вопрос, сеньорита Эрнандес. Почему Лоренцо хотел прогнать вас?
- Это не имеет никакого значения сейчас…вы на машине?
- Это имеет значение, - резко произнес Рамирес, - я хочу знать, могу ли я вам доверять. Итак?
Бланка тяжело вздохнула.
- Мы были соперниками на конкурсе в «Лунной тени». Я и трио марьячи – Эль, Фидео и Лоренцо. И я пыталась помешать им выиграть…не совсем честными методами.
- Лоренцо недолюбливает вас только поэтому?
- Да! Да, черт возьми! – снова вспыхнула Бланка, - там была заварушка…Фидео прострелили руку, он больше не сможет играть. Лоренцо считает, что это я виновата. Вот и все.
- Что ж, он не так уж и неправ, - заметил Хорхе, - ладно, поехали. Постараемся сегодня же что-нибудь сделать.

Всю ночь Сэндз не мог уснуть. Ворочался с боку на бок и все думал, думал…но ничего путного не приходило ему в голову. Он прекрасно понимал, что сделал опрометчивый шаг, поддавшись на уговоры Маккарти. Разумеется, тот и не подумает отпустить Эля, даже если он, Шелдон, принесет ему миллионы долларов. Зачем упускать свою выгоду, когда можно получить двух куриц, несущих золотые яйца, вместо одной, ничего при этом не теряя?
Но Сэндз встал в тупик – он просто не представлял, как иначе ему встретиться с Элем. Сбежать он не мог – камера была под постоянным наблюдением. Да и далеко ли он ушел бы, слепой? Кроме того, Шелдон твердо решил, что без Эля он не уйдет. Марьячи не бросил бы его в такой ситуации – и он тоже не опустится до предательства. Конечно, они не клялись в вечной дружбе, как болтают, но всё же…
Загремел ключ в замке и Шелдон вздрогнул. В камеру вошли двое.
- Раздевайся! – резко бросил один из вошедших.
- Полностью? – уточнил Сэндз.
- Да.
- А могу я спросить, зачем?
- Оденешь то, в чем будешь драться.
Стиснув зубы, Шелдон послал подальше свою стеснительность и скинул одежду – на нем все ещё были те же брюки и рубашка, в которых он бежал из тюрьмы. Ему сунули в руки какие-то штаны из мягкой замши, которые он поспешно натянул. Затем вошедшие надели браслеты на запястья и лодыжки Шелдона – он терпел, вздрагивая от чужих прикосновений. Но когда начали снимать повязку, натянутые до предела нервы Сэндза не выдержали.
- Эй, ну хватит уже! – возмутился он, ударяя по бесцеремонным рукам, - всему есть предел, понятно?
Вместо ответа его грубо развернули, точно предмет, сняли повязку и всунули в руки вместо неё полоску мягкой замши.
- Надевай.
Сэндз быстро прикрыл глазницы, мучаясь от бессилия и стыда. Вступать в драку он не решался из опасения, что Маккарти усмотрит в этом повод не дать ему встретиться с Элем. От унижения и ярости к горлу подкатил комок.
- Стой спокойно, индеец, не дергайся, - произнес тот же холодный, равнодушный голос и Шелдон ощутил прикосновение к своей груди чего-то мягкого и влажного.
- Разрисовывать меня тоже обязательно? – осведомился он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Приказы мистера Маккарти не обсуждаются.
- Чудно…- пробормотал Сэндз, - просто чудно…
Его начинала бить дрожь.

(продолжение следует)

Три противника один за другим.
Три.
Три разных типа оружия – нож,  пистолет (всё-таки) и тонкая стальная струна. Сложнее всего пришлось именно с ней – ближний бой был не самой сильной стороной Сэндза.
В первого противника Сэндз метнул нож, едва тот вошел, не дав ему сориентироваться и подготовиться к схватке. Нож вонзился ему в плечо; здоровенный детина, способный одним ударом прикончить двоих таких, как Сэндз, с ревом гонялся за ним по арене, пока не истек кровью и не потерял сознание.
Добивать его Шелдон отказался.
Затем был удивительный человек – тонкий и практически совсем бесшумный – казалось, он передвигается, не касаясь земли. Он чем-то напомнил Сэндзу Горлума из «Властелина Колец» - такой же изворотливый, ловкий, со стальной хваткой. Пистолет здесь оказался бесполезен, Шелдону пришлось схватиться в рукопашную и в какой-то момент ему казалось, что всё пропало – противник был гораздо сильнее и быстрее его, уже утомленного двумя предыдущими боями. Но он совершил ошибку – начал душить Сэндза, не зафиксировав его как следует. Шелдон вскочил и со всего маху ударился спиной о стену. Висевший у него на плечах противник слегка ослабил хватку, бывший агент вывернулся из его рук и несколько раз ударил головой об стену, пока тот не свалился на песок в беспамятстве. Шелдон отполз от него, подвывая по волчьи – у него был шок. Однако на яростные требования Маккарти убить, Сэндз продемонстрировал в камеры жест, который так понравился оператору, что он решил сделать из этого кадра заставку для фильма.
И всё же, несмотря ни на что, самой сложной оказалась третья схватка. Сэндзу никогда не доводилось работать со струной. Он был агентом ЦРУ, а не бостонским душителем. К счастью, противнику его дали нож. Правда, прежде чем Сэндзу удалось завладеть им, он получил длинную, неприятную царапину на боку, поперек ребер и изрезал все пальцы, но в конце концов оно того стоило.
Как ни странно, самым сложным оказалось – не убить в конце. Схватка пробуждала в Шелдоне первобытную ярость, требовала разрядки, почти как половой акт. Остановиться, не завершить начатое, не прикончить жизнь, которая хотела уничтожить тебя, и которую ты победил в честной борьбе, было невыносимо тяжело. Это балансирование на краю было болезненнее ран. Хотелось дать себе волю, ощутить кровь врага на своих руках, почувствовать, как ломается горло под твоими пальцами…огромным усилием воли Сэндз напоминал себе, что эти люди – не враги ему, что их просто вынудили драться, как и его…это отрезвляло его на какой-то миг, а потом волна дикого исступления снова смывала тонкий налет цивилизованности в душе бывшего агента, и он чувствовал себя зверем, не знающим пощады…и к концу схватки сам не знал, с кем же он борется – с противником или с самим собой…
Последний, четвертый за сегодня, бой почти полностью лишил Шелдона сил. Хотелось упасть лицом в песок и забыться. Но что-то, какая-то глупая гордость удерживала его на ногах. Показать свою слабость перед этими ублюдками – ну нет, не на такого напали! И ярость снова нахлынула на Сэндза, поддерживая его угасающие силы.
Интересно, сколько ещё людей он сможет побороть, прежде чем один из них прикончит его? Маккарти ведь именно этого и добивается, сволочь…
И сколько ещё он, Сэндз, сможет сдерживаться и оставаться человеком? Не взвоет ли он, не вцепится  ли зубами в глотку поверженного противника, не вырвет ногтями его сердце, доведенный до последней черты отчаянием, яростью и злобой? Тогда – он знал – сквозь красный туман, затмивший сознание, он услышит торжествующий смех Маккарти…и наконец обретет покой. Ему дадут отдых, воду, пищу – всё, что он пожелает…и он станет таким, как Эль.
При мысли об ужасной судьбе Марьячи в сердце Шелдона снова всколыхнулась боль и ненависть. Она была направлена уже даже скорее не на Маккарти, а на весь мир, в котором творятся такие дела. Как беспощадно судьба на протяжении всей жизни Сэндза делала всё, чтобы лишить его даже крохотной толики любви и радости! Он любил отца – тот бросил их, обманутый призрачной надеждой на лучшую жизнь для своих детей, не понимая, что отец им важнее и дороже всего этого. Он любил женщин – они предали его. Он пытался даже полюбить свою работу, хотя и попал туда не по своей воле – но и здесь его не ожидало ничего, кроме предательства и вероломства друзей и начальников.
Ни детства, ни юности, ни своего дома, ни семьи – ничего не дала Шелдону жизнь – ничего, кроме неистребимой ненависти. И вот теперь, когда каким-то невероятным и чудесным образом Шелдон обрел единственного человека, который к нему привязался – к нему, ослепленному, озлобленному, сломленному и ненавидящему весь мир лютой ненавистью существу – судьба снова решила показать свой оскал!
Сэндзом овладело холодное бешенство. Внутри себя, в своей душе, измученной разочарованиями, он произнес страшную клятву – вернуть Эля и его дружбу или же сгинуть здесь – но перед этим как следует разворошить это змеиное гнездо! Шелдон просто приказал себе – «не умирать!» - и этот приказ, приказ отчаявшегося, но закаленного несчастьями человека, поддерживал его во время этих чудовищных схваток.
В какой-то миг, лежа лицом вниз, в песке, Сэндз сам дивился себе – откуда это? За что он борется, зачем вступил в этот безнадежный для него поединок? Почему решил не сдаваться до конца?
И не понимал, что это было именно то, что вольно или невольно, передал ему в свое время Марьячи. Бороться Шелдон умел и раньше. Но, только встретившись с Элем, узнал он цену той борьбе, которая ведется, когда дело уже, считай, проиграно. Когда всё кажется безнадежным. Когда через собственный крик, вой, кровь, ты идешь вперед, не отступая, не опуская головы, с несгибаемой смелостью в сердце. И даже когда сердце твоё сомневается – идешь всё равно…

В тот день Эль с самого утра чувствовал себя непонятно. Всё как будто плавало в серебристом тумане, в предрассветной дымке. События, происходящие во внешнем мире, с трудом пробивались через эту мутную завесу и казались нелепо искаженными.
Встреча со странным молодым человеком с завязанными глазами слегка развеяла этот подозрительный туман, но окончательно сбила Эля с толку. Кажется, кто-то его куда-то звал, хотел что-то сказать? О какой ещё помощи он твердил, этот малый? После его посещения Эль почувствовал себя так, будто он стоит на перроне, возле готового отправиться поезда. Ему машут из окон, зовут скорее вскочить в вагон, потому что поезд вот-вот уйдет, но он не двигается, словно что-то держит его за обе ноги…
И вот теперь он увидел его перед собой на арене или «площадке», как называл её Маккарти. Давешний гость сидел у стены на корточках, спутанные волосы, удерживаемые повязкой, упали ему на лицо. Но при звуке открывающейся двери он каким-то судорожным усилием взнял себя на ноги. Эль увидел, что парень весь в крови. Его узкая грудь и плечи, похоже, изначально были покрыты какими-то рисунками – сейчас краска поплыла от пота и перемешалась с кровью, сочащейся из порезов и ран. Всё это было густо облеплено песком. Следы крови были и вокруг на песке – повсюду, что слегка удивило Эля. Он знал, что перед каждым боем арену тщательно прибирают и разравнивают.
Парень слегка пригнулся и в руке у него сверкнул длинный нож. Сталь тускло поблескивала сквозь кровь, испятнавшую лезвие. Марьячи спокойно двинулся вперед. Он видел, что противник ранен и измотан, но не придавал этому никакого значения. Ему было абсолютно всё равно, с кем драться. Так даже проще – одолеть этого странного врага явно не составит особого труда…тем более что сегодня он, Эль, явно не в форме. Этот нелепый туман, по-прежнему застилавший разум Марьячи, как неплотное облако, сквозь которое можно смотреть на солнце, мог роковым образом повлиять на исход схватки, дерись Эль с более сильным противником.
При звуке шагов Эля парень весь подобрался и судорожно стиснул рукоять ножа. Эль видел, как дрожат его пальцы – от слабости или от непонятного волнения. Впрочем, волнение тут как раз уместно, потому что жить ему осталось минут десять, от силы…
- Ну, давай! – внезапно произнес парень, - чего ждешь?
Это было уж совсем против правил. Эль никогда не разговаривал со своими противниками. Это было запрещено – да и ни к чему. О чем тут говорить? Поэтому внезапное обращение выбило Марьячи из колеи ещё больше. Он неуверенно потоптался на месте. И тут этот странный противник выдал фразу ещё получше:
- Давай, убей меня, большой отчаянный парень, - произнес он, и кривая ухмылка скользнула по его губам.
При этих словах Элю показалось, будто что-то сдвинулось у него внутри. В душе. Как будто кто-то подергал за ручку двери – заперта или нет. Дверь была закрыта, но при этом прикосновении слегка подалась и заколебалась.
Парень дрожал всем телом, точно от холода. Элю казалось, что он вот-вот бросится на него, но словно бы сдерживается из последних сил. И тогда он опередил его и бросился первым…

Шелдон знал – при любом раскладе это будет последний бой. Руки и ноги у него дрожали от слабости, во рту пересохло, от кровопотери в ушах стоял шум и звон, словно стая взбесившихся гоблинов била по кастрюлям. Но он не готов был ещё сдаться так просто. Пока не готов.
Он знал, что разговор собьет противника с толку, и заговорил именно с этой целью. Разумеется, тут же получил удар током, но почти уже не заметил его, настолько был вымотан. Вместе с тем он чувствовал какое-то непонятное напряжение в противнике…и ещё что-то, что-то очень знакомое…
Что это было, он понял, только когда сильный удар отбросил его назад, и мощное тело прижало его к песку с такой силой, что боль огнем вспыхнула в ране в боку. К счастью, правая рука осталась свободной, и Сэндз уже размахнулся, чтобы всадить нож в тело врага…и в последний миг удержал руку.
Потому что понял.
- Диего! – воскликнул он, с неожиданной для самого себя радостью, - это ты!
Марьячи вздрогнул, поспешно перекатился в сторону и встал на ноги.
- Диего, ведь это же я! – продолжал Сэндз, стараясь не обращать внимания на боль, словно  дергающую за сухожилия предплечий отвратительными нитками.
Несколько секунд тянулась напряженная пауза, прерываемая только хриплым дыханием противников. Резинка, удерживавшая волосы Марьячи лопнула, и волосы упали ему на лицо. Сэндз медленно протянул руку с зажатым в ней ножом, перед собой и разжал пальцы. Нож упал в песок.
- Я не буду драться с тобой, - спокойно произнес Шелдон.
Марьячи молча смотрел на него. Было видно, что внутри у него происходит отчаянная борьба, но в последний миг что-то словно оборвалось и лицо его исказилось яростью. Издав хриплый возглас, как будто в приступе невыносимой боли, Эль бросился вперед и они с Шелдоном покатились по песку, сплетясь в яростно рычащий клубок, точно два пса.
Но Марьячи был крепче, сильнее, а Сэндз устал и ранен. Схватка длилась всего несколько секунд, а потом Эль схватил того, кого совсем недавно выхаживал, точно собственное дитя, за горло, поставил колено ему на грудь…
Сэндз понял, что это конец, сейчас Эль убьет его. В этот последний, отчаянный миг, инстинкт самосохранения и страх смерти с такой силой заговорили в Шелдоне, что он закричал, закричал так, как только могут кричать люди на краю гибели:
- Нет, Эль, нет!! Не надо, пожалуйста!! Эль!!
Этот жалобный вопль ворвался в сердце и душу Марьячи, как всесокрушающий торнадо, ударился в запертую дверь и вынес её к черту вместе со стенами, которые словно сжимали Эля со всех сторон. Он застыл, точно изваяние, пальцы его разжались. Тяжело дыша, он смотрел на человека, лежащего перед ним и ему казалось, что он спал и видел ужасный сон, полный крови и огня. Разорванная связь между прошлым и настоящим восстановилась.
- Шел? – дрожащим голосом произнес Эль, поднимаясь.
- Да, это я, - Сэндз невольно протянул руку и Марьячи одним движением поставил его на ноги. Они снова стояли друг против друга. Эль всё ещё сжимал руку Шелдона, но теперь это было совсем другое пожатие.
- Что произошло? – Марьячи провел рукой по лбу. Осталась кровавая полоса – он запачкался в крови Шелдона, - Шел…это я сделал?
- Нет. Но мог бы. Ты остановился…в последний миг.
- Шел…
Сэндз слабо улыбнулся и положил вторую руку на плечо Элю.
- Я знал, что ты вспомнишь меня.
С грохотом распахнулась дверь. На «площадку» ворвались люди Маккарти.

(продолжение следует)