Из старого. Если понравится, кину еще.

Когда ты ходишь весь взъерошенный,
Мусоля первую строку,
А пот соленою горошиной
Ползет по мокрому виску,

И запускаешь пальцы в волосы,
Как будто там найдешь ответ,
Нет в пересохшей глотке голоса,
И под ногами пола нет,

Всевышний сверху улыбается
И мыслит  : "То-то дурачок!
И как же он, сердечный, мается,
И как намается еще!"

*  *  *

В этой квартире еще не трудились,
Поздно вставали и поздно ложились,
Книжки читали и пили вино,
Так, как немногим, поверьте, дано.

Жили одни, не боясь нагоняя,
Жили, рисуя и сочиняя,
Жили, душою почти не кривя,
Разве что вправо возьмет колея.

А за окном, среди сотен прохожих,
В демисезонном пальто и галошах,
Грузом авосек согбенная, вниз
Глядя, брела настоящая жизнь.

*  *  *

Я мог касаться твоего лица
И знал на память все его изгибы.
Так знал - до крайней грани, до конца -
Что зрячие завидовать могли бы.

Я изучил недвижность рук твоих
И все оттенки твоего молчанья,
И робость, и замедливший на миг
Короткий жест немого отрицанья.

Я знал тебя. За явностью стыда
Угадывал я тайность ожиданья.
Но я тебя не видел - никогда.
Прости, я знаю, нет мне оправданья.

Ведь для меня загадка и доселе -
Какой же ты была на самом деле?

*  *  *

СТАРАЯ ГРАВЮРА

Адам и Ева на траве
Следят отсутствующим взглядом,
Как головою к голове
Олень и тигр пасутся рядом.

Тяжелый серебристый свет
Лежит парчовым покрывалом
На головах, коре, листве,
Чуть отливающей металлом.

И первозданной чистотой
Почти пугает мир старинный,
В своем неведенье святой,
В своей бесплотности невинный.

Но зреют, зреют между тем
Плоды на дереве познанья
Добра и зла. И надо всем
Уже витает дух Изгнанья.

*  *  *

Ах, как, должно быть, трудно
Идти против течения -
Без самолюбования
И самоотречения,

Без самоунижения,
Самовозвеличения,
Когда все по течению,
А ты против течения...

*  *  *

Ее забудь, ее забудь,
Ищи себе кого-нибудь,
Ее отринь, ее обидь,
Чтоб вкус прошедшего забить.

Да станет для тебя мертва,
Как прошлогодняя листва,
Как позапрошлогодний снег,
Как Золотой, не бывший, век.

Но заклинаньям вопреки
Сам знаешь, что жива, живет,
Сидит, сжав пальцами виски,
И первая не позовет.

*  *  *

Я не хочу платить ту цену,
Которую обычно платят,
Из-за стыда взойти на сцену
И страха, что меня не хватит.

Но что же делать, если Фатум
Велит раздеться и раскрыться,
И ты поставлен перед фактом
И перед взором очевидца.

И выйдешь к людям обнаженный,
Кишки вытаскивая честно,
И вдруг заметишь, пораженный,
Что это им неинтересно...

--------------------------------
А это написанное на борту "Жемчужины" :

* * *

Бог нужен для обратной связи.
Как попадешь из князи в грязи
И никого, кто бы помог,
Тогда понадобится Бог.

*  *  *
Мечтать не вредно.

"Тюрьма - недостаток места, возмещенный избытком времени" (Бродский).

Обменять бы мне место на время по курсу один к десяти,
И вдруг оказаться у моря, где сыро и ветер свистит,
Где косые и острые волны набегают одна за одной
И грозят опрокинуть корабль.
Корабль, пришедший за мной.

*  *  *

И был глюк: представилась Кассандра в виде семиклассницы в белой кофточке, с этюдником и тетрадкой стихов...

Мы покрываем красками холсты,
Мы испещряем строчками листы,
И боги благосклонно смотрят вниз,
На милый город, где мы родились.

...Но были те империи, до нас,
Цветущие - и рухнувшие враз,
И даже не успевшие понять,
Куда бежать и на кого пенять...

*  *  *

Ода терпению

Морская тоска, ты тюремной сродни.
Все злы друг на друга и копят обиды.
И мертвого штиля потянутся дни
В ста милях морских от родимой Колхиды.

И боцмана нынче обходят за ярд,
И кэп из каюты своей не выходит,
Кемарит над грудой потрепанных карт,
И пьет, и бессильною бранью исходит.

Поверхность воды, как пустыня, гладка,
Маячат барханами низкие волны.
Жестокая дама - морская тоска,
Женоненавистником станешь невольно.

Мужайся, зажми свое сердце в кулак,
Должно ж это кончиться рано иль поздно,
И вновь насладишься, коль вытерпишь мрак,
И маревом полдня, и полночью звездной.

*  *  *

Я тоже состарюсь, я тоже умру,
Вот эдак проснусь как-нибудь поутру,
Беззубым, слепым и вонючим,
Желудком и легкими мучим.

Зачем дожидаться? Не лучше ль сейчас?
Но стремно, признаться, ведь в первый же раз!
Неопытный самоубийца
Всегда поначалу боится...

Я в Бога не верю, но Дьявол-то есть!
Какая ж за это последует месть,
Какие понизят отметки,
Коль вырвусь до срока из клетки?

И в падлу бы все-таки было, братан,
Со смены слинять, недовыполнив план.
Кому-то ж нужны твои вирши?
Так мысли, родименький, ширше!

*  *  *

Процесс создания стихов
Дороже результата.
Не сплю до третьих петухов
И пялюсь вдаль куда-то.

Куда-то вглубь, вовне, во тьму
Вселенского подвала,
Откуда, к шоку моему,
Мне Муза представала.

*  *  *

ЮСУФУ - С ЛЮБОВЬЮ

Что примиряет с наказаньем?
Погашен долг. Ты снова чист.
Непродолжительным страданьем
Перевернул вчерашний лист.

Забудь о гордости. Да вроде,
О ней и думать не с руки :
Ты расплатился. Ты свободен.
И влезешь в новые долги.

*  *  *

Поздравьте меня, я пополнил ряды прокаженных,
И нежно поет колокольчик на шее моей.
Бреду средь сограждан, не видя их лиц пораженных,
И все предо мной расступиться спешат поскорей.

Нет, это был сон, я в тюрьме, и уже заставляют
Примерить рубаху с бубновым тузом на спине.
Пытаюсь рвануться - но силы меня оставляют,
Кричу - но мой голос не слышен, я снова во сне,

Поскольку, снискав себе лавры Оскара Уайльда,
Мужчинам я стал отвратителен, женщинам чужд,
Иль роль Квазимодо играю, и мне Эсмеральда
Склоняясь, шепнет: - И приснится ж подобная чушь...

Отредактировано Айзик Бромберг (2008-01-31 20:18:03)